Убийство в доме свиданий - Сергей Васильевич Карпущенко

class="p1">— Все, ша, братва! — прокричала Срезневская, неловко спрыгивая со стола на пол. — Его стала! Пусть берет меня всю, как есть! Богатым счастье!

Выжигин видел, что лицо купившего женщину человека осветилось улыбкой самодовольства. Он облапил проститутку и сам неистово заорал:

— Моя! Купил!!

Ему вторила Наталья:

— Купил, купец, ну так веди меня, купленную! Сейчас такой я праздник тебе устрою, каких никто тебе, касатик, не устраивал!

Она обхватила посетителя за талию и повлекла его по коридору. Их приветствовали радостными криками, будто каждый из этих пьяных людей переживал сейчас радость обладания падшей женщиной, а Выжигии смотрел на счастливую пару и лихорадочно думал: «Она или не она? Задержать тотчас в коридоре, завести в одну из спален, обыскать, в два мгновения определить, мужчина это или женщина, найти револьвер, кинжал, удавку, отвести в участок, сличить отпечатки пальцев!» Но осторожность подсказывала ему: «Нет, если и отпечатки пальцев будут теми же, что и на сапоге, суд присяжных отвергнет эту улику. Покуда не схвачу ее во время самого действа и если не подтвердит всего того, что хотела учинить фурия, сама Наталья, не будет против этой страшной бабы доказательств. Да и баба лн этот бородатый человек? Руки белые? А у приказчиков они, что же, мозолями покрыты? А если он конторщик какой-то? Ну, схвачу я его сейчас, а в зале настоящая фурия только и ждет, когда выйдут они из спальни? Шум один получится, и все сорвется! Нет, пойду за ними сейчас!»

Выждав с полминуты, он медленно пошел в сторону спальни Натальи, зная, что ни про-ститутка, ни ее временный муж не заметят его в кривом, как серп, коридоре. Выжигин еще слышал нарочито громкий и вульгарный смех Натальи, потом услышал, как громко стукнула дверь. Он подошел к спальне Срезневской, приложил ухо к двери, за которой слышался все тот же смех и звон бутылочного стекла, ударяемого о стаканы.

«Да что я делаю? — внезапно отпрянул Выжигин от двери, устыдившись и позы своей, и своих намерений услышать то, что творится в комнате, предназначенной для любовных свиданий. — До какой же низости дошел досказал Выжигину живший в нем дворянин. Но полицейский, сыщик гневно перебил: «Нет, братец, слушай! Ты здесь на службе, и от твоих действий зависит, будет ли предотвращено новое преступление или нет. Сыщику позволено все, лишь бы злодей был изобличен и обезврежен!»

И Выжигин снова стал слушать, а за дверью уже не смеялись, не гремели посудой. Степан Андреевич отчетливо слышал какой-то страстный говор, к которому вскоре стали примешиваться то ли всхлипы, то ли радостные возгласы. Выжигин не понимал ни слова, но слышал, что в интонациях говорившего или говорившей не было угрозы, вообще не содержалось ничего подозрительного, а поэтому и беспокоиться пока не стоило.

— А это кто это здесь слушает, подглядывает да выведывает?! — услышал Выжигин над собой чей-то грубый громкий окрик.

Резко распрямился — перед ним стояли два плечистых бородатых мужика в картузах извозчиков, заломленных лихо набекрень. Степан Андреевич испугался — их голоса могли услышать в спальне, что вспугнуло бы убийцу. А мужики, уловив испуг в лице подозрительного человека, приблизились к Выжигину вплотную, и один из них уже задирал рукава. Выжигин посмотрел в налитые ненавистью глаза этого человека, смотревшего на него из-под насупленных бровей, и вдруг вспомнил, что именно такие взгляды прошивали его, когда он со своим взводом стоял перед толпой разъяренных рабочих. И понял сейчас Выжигин, что этот мужчина ненавидит его совсем не за то, что он стоял у чужой спальни, а именно за его внешность, за красивый дорогой пиджак, аккуратные со стрелками брюки, за желтые американские ботинки.

— Чего нужно, любезный? — отступая на шаг, очень тихо, но с едва сдерживаемой яростью сказал Выжигин, одной рукой выдергивая из-за пазухи револьвер, а другой вытаскивая удостоверение. — Ты в сыскной никогда не бывал? Так я тебе такое удовольствие в два счета доставить могу! А ну, марш отсюда, да чтобы языки свои за зубами держали, пока целы зубы у вас! Вон пошли, грязные скоты!

Последние два слова сорвались с уст Вы-жигина как-то невольно. Он совсем не хотел обижать извозчиков, но чувство тысячелетнего сословного превосходства прорвалось сквозь плотину вежливости и гуманности само собой, и мужики сразу поняли, кто хозяин на этой квадратной сажени публичного заведения.

— Все, барин, уходим! — залепетал тот, кто минуту назад задирал рукава. — Не шуми! Ошиблись! Извиняй покорно!

Когда обладатели картузов исчезли за поворотом коридора, Выжигин снова приблизил ухо к тому месту, где дверь соприкасалась с косяком. Теперь, как ни напрягал Степан Андреевич слух, никаких голосов не доносилось, хотя слышалось шуршание и негромкое покашливание. Он не решился войти, чтобы узнать, что происходит в спальне или уже произошло. Если бы прозвучал даже слабый призыв о помощи, тогда Выжигин обязательно ворвался в комнату. Теперь он надеялся на то, что посетитель скоро выйдет и это не переодетая женщина, а настоящий мужчина, приказчик или конторщик.

Внезапно что-то громко стукнуло в спальне. Выжигин подождал минуты полторы-две и вдруг почувствовал, что его ухо, прижатое к щели, холодит поток пробивающегося в коридор свежего воздуха, ночного и прохладного. «Окно! — обожгло Степана Андреевича внезапное прозрение. — Отворено окно! Зачем открыли? Это она открыла окно! Спальня на первом этаже! Как же я об этом не подумал!»

Теперь уже не сомневаясь, Выжигин сильным ударом плеча распахнул дверь. По комнате гулял свежий запах Невы, протекавшей совсем недалеко от дома. Окно было распахнуто настежь, и желтая занавеска колыхалась от порывов ветра. Свет был погашен, и Выжигину, дрожащими пальцами пытающемуся найти на стене выключатель, показалось, что он ищет его целую вечность. Наконец свет загорелся, и он сразу же увидел Наталью, лежащую на кровати со скрещенными на груди руками. Ее губы покрывала выступившая изо рта пена, а рядом с кроватью валялся стакан. На столе стояла початая бутылка припасенного им пива, и он знал, что никто не смог бы ответить на вопрос: выпила ли Наталья яд сама или отраву влил в ее стакан убийца Главным было то, что спасти эту последнюю публичную дворянку он не сумел и бежать в окно за убийцей, оставившим свою одежду на стуле, было поздно. Выжигин подошел к окну и посмотрел в него — смоляная октябрьская темень, ветка тополя, растущего у стены, колотящаяся в раму, — вот и все, что он увидел. Погасил свет, вышел из спальни и направился к выходу. Вызывать полицию он был не намерен.

10. СЛЕДЫ НА СТЕКЛЕ

Какая-то