Фатальное прикосновение - Виктория Викторовна Балашова

— Да, с кроликами порядок. Но люди важнее!

— Работай. Жду конкретные результаты. По жидкостям, так понимаю, их пока не будет. Остановимся на бумаге. Не трать зря время. Сосредоточься именно на этом варианте. Не надо ничего другого. Самое лучшее — письма, книги… Понял?

Ученого распоряжения лорда, не разбиравшегося в науке, коробили. Лост можно распространить на огромное количество предметов, веществ, жидкостей, поверхностей. Он замечтался. Но действительность не позволяла развернуться. Он мог бы сам, без этого напыщенного индюка, проводить эксперименты. Все упиралось в деньги — его щедро финансировали. И Московский университет бросать не хотелось. Надо отдать русским должное, профессора на кафедрах были весьма сильны в своих предметах.

— Я понял, — ответил Батлер сухо. — Как скажете.

— Приду дня через два, — сказал лорд, вставая. Они никогда не приходил, когда обещал, стараясь застать ученого врасплох. Но теперь он собирался навещать его чуть ни ежедневно.

Монкриф направился к двери. Батлер последовал вслед за ним. Они спустились вниз. Джон отпер замки, выпуская лорда на улицу. Дверь захлопнулась, и опять послышался звук запираемых засовов. «Молодец, это он правильно, — похвалил про себя ученого Реджинальд. — Чертова погода!» Подняв воротник пальто, он направился к улице с французским рестораном, надеясь, что заведение открыто.

В жарком, накуренном помещении сидело не так много народу. На сцене вяло изображали танец три девицы. Монкриф заказал водки, решив не слишком сильно смешивать напитки. На закуску ему подали пирожков с жутко солеными огурцами — совсем не на французский манер. Но было не до кулинарных тонкостей: лорду, по правде говоря, не терпелось выпить, чтобы на какое-то время стереть из памяти жуткого Батлера с его кошмарным домом.

Опустошив графин с водкой, Монкриф попросил найти ему экипаж. Он вышел на улицу, пошатываясь, и плюхнулся в подошедшую коляску. Клонило в сон. Но зная, что расслабляться ночью опасно — могут ограбить и выкинуть на улицу — он старался не терять бдительности. Вскоре справа Монкриф увидел знакомый особняк Английского клуба. Во всем здании по-прежнему было темно. И только в левом крыле за портьерами в свете люстр колыхались тени. Лорд позавидовал поэтам-мистикам, которые, как он был уверен, спокойно проводят время, наслаждаясь выпивкой и отличной кухней клуба.

— Ничего. Скоро закончим. И домой! — многократно прокляв свое согласие поехать в Россию, Реджинальд поклялся сразу по окончании своей миссии просить прислать замену. В памяти всплыло поместье в Шропшире, гончие, охота, размеренный образ жизни, в котором не было места неожиданностям. Ну жена умерла. Подумаешь! По сравнению с тем, что происходило с ним в Москве, это событие теперь казалось маленьким нюансом, не стоившем упоминания.

Глава 8

— Сначала я познакомился с князем… Эх, закусочки бы! — Бобрыкин хлопнул себя по колену и огляделся. На тарелках лежали остатки еды, которую приносили с собой предыдущие собеседники следователя. Севастьян Андреевич довольствовался оливкой и продолжил: — Когда ж это было? Погодите… Четыре года назад. Нас представили друг другу и попросили принять князя по деловому вопросу. С сожалением могу сказать, что я не рад тому знакомству.

— Отчего-с? — Курекин понимал, что они приближаются к интересующему его моменту.

— Не думаю, что это имеет какое-то отношение к несчастной княгине, но расскажу, извольте. Как вы знаете, князь из старинной грузинской семьи. Однако аристократический род далеко не всегда означает наличие денег. Вот я родом из купцов. Что бы ни происходило, у нас всегда были гроши за пазухой. Мой отец, мой дед и прадед торговали в Новгороде. Там у нас усадьба, где по сей день живет мой старший брат. Он унаследовал дом и дело отца.

Курекин тоже взял оливку, приготовившись терпеливо слушать историю Бобрыкинского рода. Но он довольно быстро вернулся обратно к более насущному вопросу:

— Я же пошел по другой стезе. Вложил деньги в открытие банка, считая дело перспективным. И не прогадал, Пётр Васильевич, не прогадал! Так вот, у князя всё вышло самым противоположным образом. Деньги в семье таяли, как тот снег по весне. Приложил к тому руку отец Килиани, проматывавший состояние на скачках и карточных играх. Более того, лет с пятьдесят примерно назад мать князя, его тетку и брата похитили. Имущество разграбили. А все почему? Потому что задолжал отец сильно какому-то могущественному горцу. Тот, не дождавшись денег, решился на такой скверный шаг. Дабы вернуть похищенных, пришлось отдать последнюю рубаху. Откуда я знаю подробности? Князь пришел ко мне за займом. Я всегда своих людишек прошу в таких случаях разузнать всё досконально. Вот мне докладец и подготовили. Честно скажу, в ситуации сродни князевой я в займе отказываю. К тому моменту в семье осталось два фамильных дома — один в Тифлисе, второй в Кахетии. Сам князь, по случаю женитьбы, на приданное купил дом в Москве. Насколько я понимаю, княгиня очень хотела переехать из родных мест. Здесь дом держали на широкую ногу, но, как я выяснил, пускали лишь пыль в глаза. Да, приемы устраивали пышные, а вот сами жили весьма скромно. Большая часть прислуги была приходящей. Питались без излишеств; наряды княгиня заказывала только по случаю приемов.

— И всё-таки заем дали? — прищурившись спросил следователь.

— Дал. В чем раскаиваюсь, но и на старуху бывает проруха, как говорят в народе. — Бобрыкин плеснул коньяку и сделал большой глоток. — Запудрил мне князь мозги! Что, доложу вам, непросто! И чем запудрил? Вином! На остатки средств он докупил землю рядом с домом, что в Кахетии. Село там есть… Как, бишь, называется… Бумаги-то у меня на него имеются… Ага, Цинандали. Такое название. Надумал наш князь там вино делать на европейский манер. Денег у меня просил на построение и оборудование завода.

— И что-с? — Курекин аж заслушался.

— Дал я ему заем, каюсь. Было предчувствие, что с винами дело пойдет хорошо. Довольно быстро построили завод. Наняли управляющего из самой Франции. Первые бутылки белого вина князь презентовал мне с гордостью. Но расходы росли, а он едва выплачивал проценты по займу и то постоянно сроки нарушал.

Оказалось, производство вина весьма хлопотное дело, требует расходов, и доход весь уходит на покрытие издержек.

— То виноград не уродится или как-то не так уродится, — продолжал рассказ Севастьян Андреевич. — Я в этом не совсем понимаю, но проблемы возникали одна за другой. Французский управляющий драл денег за свою работу неимоверно. А к тому же продавалось вино не ахти. Понимаете, Пётр Васильевич, запросто пить в гостях у князя и княгини каждый горазд. На аукционах благотворительных покупали.