Сосуд порока. Гиляровский и Станиславский - Андрей Станиславович Добров

мне плечо. На стуле возле поверженного «Венчика» сидела мадемуазель Борцова. В руке у нее был крохотный пистолет. Дуло было направлено на голову Шахтинского.

По коридору послышались шаги, и скоро перед нами появились Архипов с доктором Зиновьевым.

— Простите, я прихватил Павла Семеновича, чтобы на месте сделать заключение о смер… А он жив! Вы его не убили?

— Нет, — ответил Слободянюк, — но доктор нужен. Осмотрите, пожалуйста, Гиляровского. Ему задели плечо.

Архипов быстро взглянул на меня:

— Значит, вы с ним подрались.

— Нет, — с сожалением ответил я. — Просто поцарапался.

— Где?

— В телеге.

— Где? — изумленно переспросил Архипов.

Доктор уже помог мне стащить пальто и пиджак, а потом скомандовал:

— Вы бы куда-нибудь сели, Владимир Алексеевич!

— А куда здесь сесть?

— На кровать, — предложил Станиславский. Он был очень бледен и стоял в углу, как статуя.

— Вот, — сказал Жулькин, предлагая доктору оторванный кусок одеяла, — перевяжите.

Зиновьев глубоко вздохнул:

— Да уж бинт у меня есть! Хотя я им не часто пользуюсь. Я же в основном с мертвецами, понимаете?

Слободянюк встал перед «Венчиком».

— Слушайте сюда, Александр Александрович. Я собрал тут этих господ вовсе не для вашего допроса. Спрашивать я у вас ничего не буду. Человека нужно судить по делам. А дела ваши… вы и сами знаете. Я просто хотел показать вам, что Гиляровский и Станиславский живы. А еще я хотел показать вам господина Архипова, который заменит Головина. А это Жулькин, которого вы хотели убить. А вот это — мадемуазель Борцова, которая станет новым исполнителем группы. Это она ждала вас под кроватью. Чистая «самобранка», как вы любите. Вернее, как вы любили. Вам понятно?

— А ты кто? — спросил Шахтинский.

— А я тот, кто все это организовал.

Зиновьев удрученно сказал:

— Надо больше света. Придется зашивать. А то до дома не дотащим.

— Жулькин, — скомандовал Слободянюк, — найди еще лампы.

Потом он наклонился и поднял с пола зонт ботаника. Передал его Борцовой.

— Посмотрите.

Женщина взяла зонт, немного покрутила его в руках, а потом нажала еле заметную кнопку и достала из ручки длинное лезвие.

— Вот-вот, — сказал доктор, — очень похоже на то, которым убили Головина.

— И ранили меня, — добавил я. — Шахтинский, зачем?

Он криво улыбнулся:

— Спросите у Венериной мухоловки, зачем она убивает? Нет… она просто питается. Вы… просто мухи. Просто мухи.

— Прощайте, ботаник, — спокойно произнес Слободянюк. И Борцова вонзила лезвие прямо в глаз «Венчика». Станиславский сделал странное движение. По-моему он подавил в себе позыв рвоты.

— Поедемте снова в «Дрезден», — улыбнулся Слободянюк. — Это будет наше прощальное совещание с вами, господин Гиляровский, и с вами, господин Станиславский.

Глава 19. Пускай сидит он вечно дома, не лезет вон из колпака

Мы снова очутились в столовой номера, где жил наш персидский «принц». Слободянюк снова наливал в рюмки коньяк.

— Мне налейте прямо целый стакан, — попросил я. — Из меня и так много всего утекло.

Я сидел с подвязанной рукой. Плечо горело, хотя доктор хорошо зашил рану.

— Жулькин? — скомандовал полковник.

Тот вскочил, пошарил в шкафу, а потом вернулся с большим винным бокалом.

— Стаканов нет! — отрапортовал «городовой». — Придется вот так, извините.

Я подождал, пока полковник нальет мне коньяк до конца и тут же выпил.

— И все же, — сказал Станиславский, — два часа назад мы были здесь же. И вы сказали, что надо пройти по парикмахерским. А потом… «Герани Парнаса»! Что это было?

— Ну что же, — ответил Слободянюк, — давайте устроим небольшой экзамен! Господин Архипов, расскажите, что, собственно произошло, по-вашему?

Сыщик погладил усы.

— Я был не в курсе. Но попробую. Итак, мы сидели в этой комнате. Разговаривали про Шахтинского. Но потом вы, господин Слободянюк, на выходе, сунули мне записку, чтобы я через час был в Замоскворечье у гостиницы «Герани». Я приехал, увидел свет в окне номера и тени на занавеске. Поднялся. Как я понимаю, в прошлый раз вы составляли план, думая, что вас слушает преступник. И в этом есть резон. Он убивает господина Головина, но далеко не уходит. И когда тут собираются все эти господа… Шахтинский слышит наш разговор.

— Вон там, — встрял Жулькин, указывая пальцем на потолок номера. — Он был сверху, на следующем этаже. Там пустой номер. У него с собой был фонендоскоп, он им и слушал. Брать его было невозможно, увы, сразу же сбежал. Здание большое, а исполнитель всегда продумывает системы отхода.

— Нас везли в открытой пролетке, — пожаловался Станиславский. — Я предлагал отпустить полог, но меня не послушали.

— То есть брали на живца. Показали, куда вас везут. Наверное, и ехали вы не торопясь, — продолжил Архипов.

— Не торопясь, нет! Я и пешком добрался бы быстрее, — проворчал Станиславский.

— Мне тоже нужно было время, — извинился полковник. — Давно я не занимался таким карнавалом! Ладно, дальше вы Архипов, не знаете. Я подскажу вам. Вообще-то у нас был план перегрузить Гиляровского и Станиславского на телегу с бельем. И вывезти в другое место. Однако Шахтинский оказался просто стремительным. Он поймал извозчика и контролировал движение нашей пролетки. Потому и оказался у гостиницы очень и очень быстро. Прошел во двор и попытался понять, не укрыты ли среди мешков наши друзья. И надо сказать большое спасибо Владимиру Алексеевичу, что когда кинжал вонзился в его плечо, он не выдал себя ни единым словом. Иначе вся наша интрига закончилась бы неудовлетворительным… скажем так, образом. Я сразу вступил в разговор с Шахтинским… он меня не знает. И указал, где он может найти Владимира Алексеевича и Константина Сергеевича. Он пошел наверх. У кровати высокая спинка. Кроме того, Евгения Сергеевна Борцова навесила на нее платок. И чтобы понять, есть ли кто на кровати, надо было подойти ближе. Вот тут она ударила его шпилькой в… в очень болезненное место. Шахтинский упал. А Борцова вылетела из-под кровати и ударом в лицо свалила ботаника на пол. И еще несколько ударов шпилькой, но это так, просто чтобы обездвижить противника. Его можно было и не связывать, однако на всякий случай…

— Несколько ударов шляпной шпилькой? Обездвижить? — Станиславский с ужасом посмотрел на женщину, которая сидела на дальнем конце стола. Она молча кивнула головой.

«Интересно, — подумал я, — где она этому научилась? В Казани или уже тут, в Москве?»

— Все кончено, — сказал Слободянюк. — Ботаник вам больше не угрожает. Хотя теперь нам угрожают японцы.

Он посмотрел на Архипова.

— А вот вопрос, — сказал я. — Переводчик принца, господин Шапшал, тоже был ненастоящий?

— Настоящий, — ответил Слободянюк.

— Но он же всегда при нем. Как он оказался в Москве?

— О! — легко ответил полковник. — Это совсем другая операция! Неделю назад принц побывал в Петербурге. Инкогнито. И подписал военный договор с Россией. Вернуться он решил через Москву. Кстати, он все