Смерть куртизанки - Данила Комастри Монтанари

нас были дети, здесь, в Субуре, среди моих друзей, и в той же в бедности, в какой мы жили всегда. Я был бы счастлив тогда. А к старости мы накопили бы денег и купили бы небольшой участок земли в деревне и жили бы вместе… — Молодой человек замолчал, не в силах продолжать.

Аврелий подождал, пока он успокоится. Спустя какое-то время Энний снова заговорил, но тон его голоса изменился: стал не такой жалостный и умоляющий, теперь в его словах слышались отчаяние и угрызения совести.

— Я не смог увезти её отсюда. Думаю, это были только мечты, детские фантазии. Я надеялся, что она повзрослеет и сможет принять ту жизнь, какая нас ожидала, какую прожили наши родители… Но она не смирилась с этим и однажды утром исчезла. Ушла с какой-то старухой сводней, которая вскружила ей голову разговорами о её красоте, о том, что будто бы можно много получить за неё. Сестра прокляла её. Думаю, несмотря на своё доброе сердце, бедная Клелия так и не простила её никогда! Я знаю, что слишком крепко любил её, надеялся, что она найдёт то, что хочет, ради чего покинула нас. Всего этого я не мог дать ей.

— Весьма впечатляет. И таким образом, когда девушка устроилась, то стала содержать тебя, — посмеялся над ним Аврелий, изображая презрение, какого на самом деле не испытывал.

— Нет, это не так. Я встретил её случайно. Шёл как-то по форуму и вдруг увидел её вдали. Она стояла ко мне спиной, волосы перекрашены в рыжий цвет, но я сразу понял — это она. Я узнал бы её среди тысяч женщин! В лёгкой красивой тунике она выглядела знатной госпожой. Я даже не решился заговорить с ней.

— Ну, в конце-то концов смелости у тебя всё же хватило, как я понимаю!

— Не в тот раз. Но потом я уже не выдержал. Я искал её, это верно. Мне казалось, она забыла меня, но нет — сразу узнала, пошла навстречу, пригласила к себе в дом…

— И в свою постель, — саркастически завершил Аврелий.

— Между нами ничего не было, когда она жила здесь, в Субуре. Знаешь, мы были… Я — христианин. Для нас такое поведение немыслимо.

— Я слышал кое-что о вашей религии. Выходит, плотник, ты нарушил заповеди своего бога?

— Но я любил её! И готов был в любую минуту жениться на ней. Мне неважно, что она оступилась! Мне не нужны были её деньги, полученные от других мужчин. Мне ничего не нужно было, кроме неё. Я хотел вырвать её из этой жизни. Если бы я не надеялся, что смогу убедить её, наверное, нашёл бы силы отказаться от неё. Но я был уверен, что смогу. Она говорила: «Подожди, Энний, подожди ещё немного… У меня есть одно дело. Одно очень важное дело… Потом у нас будет очень много денег, и мы сможем уехать отсюда. Будем жить в каком-нибудь далёком городе, где никто нас не знает. Купим большую мастерскую, и ты станешь руководить работой рабов, ну а мне будут прислуживать горничные. У наших детей будут няни и воспитатели. Мы всю жизнь проведём вместе. Подожди ещё совсем немного…»

— И ты спокойно ожидал, когда сможешь воспользоваться её честно заработанными деньгами. Неплохо для порядочного христианина! — с насмешкой заключил Аврелий.

— Тебе не понять! Я любил её. Я всё стерпел бы ради неё. Я хотел, чтобы она была счастлива! — с дрожью в голосе возразил Энний.

— Ты любил её, а она отдавалась первому встречному, прося тебя подождать ещё немного, — ледяным тоном произнёс сенатор. — А потом, когда ты наконец понял, что она смеётся над тобой, всадил ей нож в сердце.

— Нет! Неправда! — Возглас Энния привлёк к двери любопытных.

Властного жеста сенатора оказалось достаточно, чтобы они разбежались.

— Это неправда! О смерти Цецилии мне сказала её сестра. Она пришла вчера сюда и бросила мне: «Твоя красавица покончила с собой. Бог наказал её за грехи». Она была потрясена, бедная Клелия, не знала, что говорит.

— Думаю, Энний, что прекрасно знала.

— Нет, Клелия не знала, что мы с Цецилией виделись. Она же ещё ребёнок, невинная христианская душа. Она и представить себе не могла…

— Повторяю тебе: я убеждён, что прекрасно знала. Поэтому и не может простить её даже после смерти. Скажи-ка, а тебе не приходило в голову присмотреться к младшей сестрёнке? Думаю, она была бы очень рада!

Энний вытаращил на него глаза и вскипел гневом:

— Не говори так о Клелии! Это самая чистая женщина из всех, кого я знаю. Такие мысли ей и в голову не придут!

— В самом деле? А ты пробовал поговорить с ней? Мой совет — воспользуйся молодостью этой девственницы прежде, чем она зачахнет от любви к тебе!

Энний вскочил, готовый наброситься на дерзкого собеседника, но Аврелий решительно остановил его:

— Думай, что делаешь, плотник! На этот раз притворюсь, будто не видел.

Лицо Энния пылало гневом. Оскорблённый в своих лучших чувствах, в своей вере, он готов был жестоко избить наглого патриция, но сдержался не столько из-за холодной угрозы сенатора, сколько потому, что не хотел унизиться до насилия, несмотря на провокацию.

Он взглянул на свои сжатые кулаки и горько усмехнулся: как посмел этот развращённый язычник сказать такое о благочестивой Клелии, к которой не решался прикоснуться ни один мужчина?! Почему позволил себе смеяться над его убеждениями, обливать грязью самые чистые его чувства?

Язычники не уважали ни живых, ни мёртвых: высмеивали добродетель и не опасались греха. Любовь к Коринне, самое прекрасное и святое чувство в его жизни, в устах этого язычника превращалась в какую-то непристойную интрижку проститутки и мужчины, которого она содержит.

Но слова Аврелия были отчасти справедливы: он нарушил заповедь Божью и должен расплачиваться за это стыдом и унижением. Он согрешил, и не только в постели Коринны. Он согрешил в своей слабости и не сумел уберечь любимую, спасти её от самой себя. Это преступление заслуживало наказания: Энний опустил голову в знак раскаяния.

Аврелий посмотрел на него иронично и снисходительно, потом вышел на улицу. Паланкин ожидал его на другой стороне площади в окружении зевак и бездельников. Кастор исчез.

Аврелий не торопясь сел в паланкин и уже готов был задвинуть шторки из мягкого муслина, как вдруг услышал гневный оклик:

— Сенатор!

Он узнал голос девушки даже прежде, чем увидел. У неё хватило смелости обратиться к патрицию таким образом!

— Прекрасная Клелия прервала свою тяжёлую работу, чтобы приветствовать меня? — поинтересовался он.

Девушка с вызовом остановилась перед ним.