В здоровом теле... - Данила Комастри Монтанари

ему Помпония. — Даже я, со всеми моими шпионами среди рабов и служанок, больше ничего не могу узнать!

Аврелий расхохотался: он понимал, что нехватка сплетен для этой матроны была настоящей драмой.

— Расскажи лучше о своем расследовании, Аврелий, — вмешался Сервилий, пытаясь отвлечь жену от ее одержимости похождениями императрицы.

— Я говорил с Децимом, и мне это совсем не понравилось. Но теперь я уверен, что у парня все было серьезно! — ответил патриций и пересказал ему их беседу.

— Кстати, дражайший, я обошла всех лекарей, — пропищала Помпония, снова вступая в разговор. — Но, к сожалению, все отрицают, что имели дело с Диной. Зато я узнала кучу всего, что непременно возьму на заметку!

Аврелий сильно сомневался, что матрона уже не первой молодости нуждается в советах по предотвращению нежелательной беременности, но поостерегся облечь свои мысли в слова.

— Большинство из них, — продолжала тем временем безупречная дама, — прибегают к операции, только если не помогли припарки и зелья. Эти лекари!

— Лекари, тьфу! — фыркнул Сервилий. — Последний, кому удалось меня осмотреть два года назад, прописал мне холодные ванны!

— Но именно так знаменитый Муза исцелил Августа от его упадка сил! — запротестовала Помпония.

— Вот почему у него вечно был насморк! — ядовито парировал ее муж.

— Должен признать, однако, что постоянные простуды избавили божественного Августа от немалых хлопот, — рассмеялся Аврелий. — Например, в битве при Акции, когда против него стояли Антоний и Клеопатра, если бы достопочтенный основатель империи не был простужен, ему пришлось бы сражаться лично, вместо того чтобы посылать вперед своих полководцев. Возможно, его бы убили — вояка из него был так себе, — и у нас сегодня не было бы ни Pax Romana, ни всего мира у наших ног, ни всех тех даней, что позволяют нам так комфортно жить. Так что, как видишь, лекари играют в истории важную роль.

— Да замолчите вы, я еще не дошла до самого главного. — И, сделав свою обычную эффектную паузу, Помпония продолжила: — Ваша Мнесарета не в почете у коллег из-за своих бросовых цен, но вот профессиональной репутации у нее хоть отбавляй! Похоже, она провела почти чудотворную операцию!

Пышногрудая матрона самодовольно огляделась, упиваясь тем, что наконец-то завладела вниманием обоих мужчин.

— Одна женщина, имени я назвать не могу, потому что это весьма известная особа, носила в себе мертвого ребенка и никак не могла его родить. Мнесарета проникла ей в матку скальпелем и раскромсала плод прямо в материнском чреве, а потом извлекла его по частям. Пациентка, уже обреченная на смерть, не только выжила, но и полностью исцелилась! Говорят, хирургов, способных на такую операцию, — единицы!

— По частям… — слабо пробормотал Сервилий, и ароматные куски гусиного паштета, которыми он наслаждался, превратились у него во рту в пепел.

— Восхитительно! — воскликнул Аврелий.

В этот миг вошел Кастор, мрачно возвещая о прибытии долгожданной гостьи.

Гречанка появилась в проеме двери во всем сиянии своей строгой элегантности. И в этот раз ее волосы украшала лишь повязка, что, проходя по лбу, поддерживала их на затылке.

Античный пеплос, фасона, которого в Риме давно не видели, ниспадал с ее прямых плеч мягкими складками, перехваченными под грудью поясом, точь-в-точь как лента, обвивавшая ее голову.

Она была само воплощение простоты и гармонии.

Аврелий, поднявшись, представил ее.

Сервилий был очарован с первого взгляда, в то время как его недоверчивая половина внимательно разглядывала вошедшую, словно пытаясь найти в ней какой-нибудь искусно скрытый изъян. Одного завистливого взгляда ей хватило, чтобы мысленно сравнить свой сложный парик из индийских волос с шелковистой гривой Мнесареты, которой не требовалось никаких ухищрений, чтобы притягивать ласкающую мужскую руку.

«Зато у нее морщины! — злорадно утешила она себя, — и, хоть и кажется девчонкой, ей, должно быть, уже за сорок!»

Пышная дама, сама давно и довольно бесславно перешагнувшая этот роковой возраст, не могла простить другим женщинам умения сохранять свежесть с годами.

Поэтому с враждебным чувством она осыпала гостью витиеватыми комплиментами и изысканной лестью.

— Моя подруга, — тем временем объяснял Аврелий Мнесарете, — помогает мне в расследовании дела, о котором я тебе говорил, и узнала от разных лекарей великое множество рецептов для прерывания беременности. Мне бы хотелось услышать твое мнение: я убежден, это поможет нам найти виновника смерти Дины.

Гречанка выслушала многословные объяснения Помпонии с олимпийским снисхождением.

«Какая же она несносная, — размышляла тем временем матрона, — и подумать только, мой Аврелий, кажется, от нее без ума!»

Ее муж же, напротив, взирая на изящную ученую даму, пересматривал свое отношение ко всему сословию лекарей и лишь ждал момента, когда его словоохотливая супруга умолкнет, чтобы выложить целый список недугов, внезапно его одолевших.

— Да, действительно, папоротник женский и керинийское вино могут быть довольно эффективны, — уточняла тем временем Мнесарета. — Это вино делают из растений, что растут в тесном симбиозе с чемерицей, чьи целебные свойства хорошо известны. Их советовала еще Аспасия из Милета, много веков назад.

— Какая Аспасия, любовница Перикла? — вмешался Сервилий, желая блеснуть эрудицией.

— Нет, ее тезка, — с улыбкой разочаровала его гречанка.

Добряк-всадник, залившись краской, больше не осмеливался и рта раскрыть и попытался утешиться угрем под соусом.

— Очевидно, девушка попала в руки одной из тех знахарок с репутацией ведьмы, что лечат болезни амулетами и магическими формулами. Беда в том, что иногда они берутся и за скальпель!

— А вы знаете, что Музоний Руф призывает женщин не делать абортов? — спросил Сервилий, обращаясь ко всем и ни к кому в частности, цитируя философа, с которым и Аврелию доводилось встречаться.

— Да, стоики не одобряют прерывание беременности, но это кажется мне странным. Все знают, что плод становится человеком лишь в момент рождения! Разве не правда, что душа, жизненное дыхание, — это воздух, проникающий в легкие ребенка в миг отделения от материнского тела? — ответила ему Мнесарета.

— Но, Сервилий! Было бы сущим абсурдом считать зародыш полноценным человеческим существом! — возмущенно подхватила Помпония. — Такими темпами придется избегать даже предохранения от зачатия!

— Именно это и утверждают некоторые евреи, — уточнил Аврелий. — Подумать только, в их священных текстах рассказывается, как Бог покарал некоего Онана за то, что тот напрасно проливал семя!

— Неслыханно! — воскликнула матрона. — Впрочем, если посмотреть, что запрещают евреи… невероятно, как им