Тайна старого саквояжа - Евгений Евгеньевич Сухов

— Да, — коротко ответила Марфа.

— А о чем был разговор? — спросил Власовский.

— Я не знаю, — ответила Марфа.

— А слова? Какие они говорили друг другу слова? — снова задал вопрос обер-полицмейстер.

— Слова трудно было разобрать, — ответила Марфа. — Они же оба почти кричали…

— Кто больше кричал, Попов или Козицкий?

— Попов, — после недолгого раздумья ответила Марфа.

— Неужели вы совершенно ничего не разобрали из их разговора? — посмотрел на женщину немигающим взором обер-полицмейстер.

Марфа отрицательно качнула головой.

— И все же постарайтесь вспомнить хоть несколько слов, — продолжал настаивать Власовский.

— Я же воды попить зашла, а не подслушивать, — не очень уверенно сказала Марфа.

— Хорошо, — откинулся на спинку кресла обер-полицмейстер. — Тогда давайте вспоминать вместе, шаг за шагом… Итак, вы вошли на кухню. Никого не было. Из малой гостиной доносился разговор. Громкий разговор, даже ругань. Там происходила ссора, так?

— Так, — подтвердила Марфа.

— Стало быть, ссорились главноуправляющий Попов и ваш управляющий имением Козицкий. Третьего голоса слышно не было, — раздумчиво произнес обер-полицмейстер.

— Не было, — подтвердила Марфа.

— Так, понятно. Что вы делали дальше?

— Я прошла к бочке с водой. Она стояла рядом с ледником… — она замолчала, ожидая от обер-полицмейстера нового вопроса.

— Дальше? — поторопил Марфу Александр Александрович. Было важно, чтобы она безостановочно, шаг за шагом, секунда за секундой детально вспоминала, что она делала тогда на кухне. Когда так, последовательно и по порядку, вспоминаются события, память иногда выдает такое, чего никогда не вспомнишь, восстанавливая в голове события отрывочно или частично…

— Я нашла ковш и зачерпнула воды.

— Что в это время вы слышали?

— Я слышала, — Марфа напряглась, вспоминая события того дня. — А ведь верно!

— Что — верно? — быстро спросил Виельгорский. — Вы различили какие-то слова?

— Да, — кивнула ему Марфа.

— Какие слова? — быстро спросил Власовский.

— Одно слово, — ответила Марфа.

— Какое? — спросил Виктор Модестович.

— Вор, — ответила Марфа и посмотрела на графа. — Я отчетливо слышала слово «вор».

— Ну вот, а говорите, что не разобрали ни слова, — улыбнулся граф. — А потом и Виельгорский, и обер-полицмейстер Власовский почти одновременно задали один и тот же вопрос:

— А кто произнес это слово?

— Господин Попов, — ответила Марфа.

— Вы уверены? — посмотрел на женщину обер-полицмейстер.

— Да, — ответила Марфа.

Власовский и граф переглянулись:

— Понятно теперь, почему Попов задержался в Павловском, — сказал печально Виктор Модестович. — Он нашел в финансовых документах подлог, решил объясниться с Козицким, а потом назвал его вором…

— А на следующий день пропал, — закончил за графа обер-полицмейстер. Затем Власовский снова посмотрел на Марфу: — Рассказывайте, что вы делали дальше?

— Я зачерпнула воды и стала пить, — Марфа снова окунулась в события, случившиеся шестого мая, словно они происходили только вчера. — Когда я почти допила воду…

Она замолчала и уставилась в пол.

— Вы снова что-то услышали? — правильно понял ее молчание граф Виельгорский.

— Да, — тихо ответила Марфа.

— Что вы услышали? — взволнованно спросил граф.

— Кажется, «вы ответите»…

— Кажется или точно? — спросил Власовский.

— Погодите… — Марфа нахмурилась и уставилась в пол… — А, вот… Попов очень громко сказал: «Вы ответите за это». А потом я допила воду и услышала крик. Потом еще один. И все стихло.

— Кричал Попов? — быстро спросил Александр Александрович.

— Я не знаю, — сказала Марфа. — Но голос был похож больше на его, господина Попова то есть, нежели на голос Козицкого.

— И что потом? — снова задал вопрос обер-полицмейстер.

— Все, — посмотрела на него Марфа, и в ее глазах уже не было испуга. — Я ушла обратно на огороды.

— А почему вы раньше об этом не рассказали? — не сразу спросил молодую женщину Власовский. — Туда же не столь давно приезжал с дознанием исправник Уфимцев со становым приставом.

— Я боялась, — просто сказала Марфа и посмотрела в пол. — Я и сейчас его боюсь.

— Кого?

— Господина Козицкого, — последовал прямой и ясный ответ.

— Он что, так страшен? — хмыкнув, поинтересовался Александр Александрович.

— Он злой, — ответила Марфа и подняла взор на обер-полицмейстера. — Еще он хитрый. Он все всегда помнит, даже если кто-то что-то про него не так сказал. Он терпеть не любит людей, я так мыслю…

— Это отчего же у вас такое мнение сложилось? — прервал ее Александр Александрович.

— Мнение? — Марфа задумалась.

— Ну да, мнение, — повторил свой вопрос Власовский. — Должны же быть какие-то причины, чтобы вы так думали о человеке?

— Ну, как он смотрит на людей, как с ними разговаривает, — неопределенно начала Марфа.

— А конкретные примеры? — спросил обер-полицмейстер. — Можете такие назвать?

— Н-нет, — снова неопределенно ответила Марфа и всем телом повернулась к полковнику Власовскому, которого уже перестала бояться: — Знаете, иногда и примеров никаких особых не надобно, чтобы определить, хороший человек или плохой.

— Это верно, — с интересом посмотрел на мудрую крестьянку граф Виельгорский. — Так бывает. О человеке как-то сразу создается впечатление, по неким неуловимым признакам, и это впечатление, как обычно бывает, и является самым правильным…

— Хорошо, — то ли согласился с графом, то ли под воздействием каких-то своих мыслей произнес Сан Саныч и обратился к Марфе: — Итак, вы не рассказали про ссору Попова с Козицким исправнику, потому что боялись Козицкого.

— Да, — ответила Марфа и в подтверждение кивнула, — ежели б я про их разговор с господином Поповым рассказала исправнику или становому, а он, господин Козицкий то есть, об этом узнал бы, мне в этом селе больше и не жить. Он бы меня со свету сжил, ей-богу! — приложила она ладонь к просторной груди. — А окромя этого, управляющий со становым приставом такими знакомцами стали — неразлейвода. Выпивали даже вместе. А ну как я рассказала бы о его ссоре с господином Поповым становому, а тот сказал бы об этом Козицкому по пьянке? Что бы потом со мной стало? В общем, — она посмотрела сначала на Виельгорского, а затем на обер-полицмейстера, — испужалася я…

— Ясно, — подытожил разговор обер-полицмейстер и выразительно посмотрел на графа.

— Господина Попова убили, да? — вопросительно посмотрела на Власовского Марфа.

— Это еще не факт, — такую фразу вынужден был сказать Александр Александрович. — Вам, Виктор Модестович, — обратился он к графу, — еще нужна Марфа Кондратьевна?

— Нет, — ответил граф и посмотрел на Марфу: — Я вам весьма признателен за то, что вы нам рассказали, весьма. Ступайте сейчас к Филимонычу и скажите, что я велел вам выдать пятьдесят рублей и оплатить все проездные расходы. И… спаси вас Бог.

— Благодарствуйте, барин, — ответствовала на такую несусветную благодать Марфа и поклонилась в пояс, от чего Виктору Модестовичу стало крайне неловко: чай, не крепостные времена на дворе, дабы такое чинопочитание разводить. Посему он отвел глаза в сторону и произнес: — Ступайте, сударыня, ступайте.

Марфа