По прочтении сжечь - Роман Николаевич Ким

– Иди сам, Ник. Не люблю ходить к нашему боссу. Чувствую себя кроликом перед гремучей змеей.

Уайт укоризненно покачал головой:

– Мне рассказывали, как ты провел одно дело в Кантоне под видом контрабандиста. Японцы тогда могли преспокойно пристрелить тебя, но ты не струсил. А тут боишься?

Пейдж молча пожал плечами. В это время явился Гейша. Он принес самую свежую «магию» из дешифровального сектора. Макколла приказал перевести ее вне очереди.

– А почему Макколла считает, что она такая экстренная? – сердито спросил Пейдж. – Он же не знает японский.

– Я перевел ему несколько последних слов, – признался Гейша. – В конце сказано: «сверхэкстренное извещение».

– Наверное, опять напутал, – процедил сквозь зубы Пейдж.

Гейша провел пальцем по животу – сперва горизонтально, потом по вертикали.

– Клянусь самурайской честью: не напутал.

Уайт перевел телеграмму сам. Он провозился с ней долго, потому что в тексте были искажения – надо было переводить очень осторожно. Закончив перевод, Уайт приоткрыл окно и с наслаждением вдохнул прохладный воздух. Шел дождь, уже начинало темнеть. Пока Пейдж перепечатывал начисто перевод телеграммы, Уайт стоял у окна и смотрел на белую стену морского госпиталя на той стороне улицы. Из-за стены торчали голые деревья.

– Безобразие, – прошипел Пейдж. – Телеграмма от восемнадцатого ноября, а ребята Сэффорда расшифровали ее только сегодня.

– У армейцев еще хуже, – сказал Гейша. – Полковник Сатлер совсем растерялся. У них столько накопилось… Возятся еще с октябрьскими.

– Потому что расшифровывают все подряд, – заметил Пейдж. – Надо же делать отбор – пропускать в первую очередь наиболее важные, а сводки о китайских фронтах, присылаемые из Токио, и отчеты о банкетных расходах можно откладывать пока в сторону.

Гейша развел руками:

– Тогда я должен сидеть там с утра до вечера и заниматься сортировкой «магии».

Он взял у Пейджа перепечатанный текст, пробежал его глазами и зачмокал губами:

– Потрясающая штука! Наверху обалдеют от восторга.

Текст телеграммы был таким.

«Из Токио, от министра иностранных дел

Послу в Вашингтоне

18 ноября

№ 2353

Относительно передачи по радио специального сообщения в случае чрезвычайного положения.

В случае возникновения чрезвычайной ситуации (угрозы разрыва дипломатических отношений с вами) или прекращения международной связи в коротковолновую радиопередачу последних известий на японском языке будут вставлены следующие фразы: если, речь будет идти об отношениях между Японией и Америкой – «восточный ветер, дождь», между Японией и Советским Союзом «северный ветер, облачно», между Японией и Англией – «западный ветер, ясно».

Этот сигнал будет дан в середине и в конце прогноза погоды, передаваемого по коротковолновому радио. Фраза будет повторена дважды. Услышав эту радиопередачу, вы должны немедленно уничтожить шифры и прочие документы. Сообщение держать в строжайшем секрете. Передаем в порядке сверхэкстренного извещения.»

– Под «возникновением чрезвычайной ситуации», – сказал Уайт, – надо понимать внезапное нападение Японии на одну из трех стран – Америку, Россию или Англию. В этом случае у японцев не будет времени зашифровывать радиограмму. Из Токио просто дадут сигнал под видом сводки погоды. Такой сигнал можно будет принять по радиоприемнику.

– Теперь нас заставят следить за всеми японскими коротковолновыми передачами. Совсем погибнем, – вздохнул Пейдж.

– Нет, это не наше дело. Этим займется наша радиоразведка. – Уайт кивнул Гейше. – Возьмите у Пейджа «магию», посланную в Гонолулу, и эту и бегите к Уилкинсону. Обе «магии» ему понравятся, особенно насчет сигнала.

– Пахнет войной… Густо пахнет, – Гейша шмыгнул носом и выбежал из комнаты.

Как и следовало ожидать, «магия» о сигнале нападения произвела большой эффект. Вскоре пришел Донахью, он широко улыбался:

– Спасибо, дорогие профессора, за великолепную штучку. Наверху поднялся тарарам. Гейша носится с таким видом, как будто он выкрал «магию» из кармана японского премьер-министра. Ну как, Никки? Твое мнение?

– Я думаю, – медленно произнес Уайт, – что обе «магии» связаны друг с другом и что скоро последует сигнал.

– Правильно, – согласился Донахью. – Будет сигнал «северный ветер». Нападут на русских, чтобы добить их.

– Немцы застряли под Москвой, – сказал Уайт. – Выдохлись. Неизвестно, что будет дальше.

Донахью уверенным тоном произнес:

– Немцы сейчас проводят перегруппировку своих сил, подтягивают резервы и на днях начнут генеральный штурм большевистской столицы. И над Кремлем поднимется флаг со свастикой.

– Ты, как попугай, повторяешь нацистские реляции, – сказал Уайт.

Донахью протянул руку:

– Давай пари. Я ставлю на «северный ветер», ты – на «восточный», Проиграешь наверняка.

Уайт покачал головой:

– Нет, не проиграю. Мы неуклонно идем к войне с Японией. Ты же знаешь последнее японское предложение. Оно прошло на той неделе в «магии».

– Я был занят эти дни другими делами. Что же они предложили?

– Они представили окончательный вариант соглашения. Америка и Япония взаимно обязуются не увеличивать вооруженные силы на Юге; Япония уберет войска из Индокитая после заключения мира с Китаем; Америка не должна мешать японо-китайскому замирению; Япония получает нефть и прочее с Юга.

– Это так называемое предложение «оцу», – пояснил Пейдж. – Явно рассчитано на то, что мы не примем его.

Донахью удивленно поднял брови:

– Но ведь сюда прилетел второй посол, и он вместе с Номура будет вести переговоры. Значит, Токио хочет продолжать переговоры. Если бы там не хотели этого, то не присылали бы Курусу.

– Его прислали для того, чтобы они вдвоем втирали очки Хэллу, – сказал Уайт.

Пейдж протянул Уайту «Чикаго трибюн» от 27 октября. Красным карандашом было отчеркнуто следующее место в редакционной статье: «Каким жизненным интересам США может угрожать Япония? Она не может напасть на нас. Это невозможно с военной точки зрения. Даже наша база на Гавайских островах находится вне досягаемости японского флота».

– Вот так думают они, – Уайт кивнул в сторону Донахью. – Но то, что позволительно газетному писаке, непозволительно штабному офицеру.

Донахью взял у Уайта газету и, просмотрев ее, дернул уголком рта. В комнату с шумом влетел Гейша. Он вытер платком лоб и шею.

– Все меры приняты, – доложил он. – Всем радиостанциям морского ведомства приказано отныне контролировать японские заграничные радиопередачи, включая объявления и тексты песенок. Я уже попросил записывать для меня японские танго и слоуфоксы. Такие же директивы даны армейским радиостанциям и станциям радиоперехвата федеральной комиссии связи. Теперь будем ждать сводку погоды. – Он взглянул с улыбкой на Донахью. – Я уже заключил пари на несколько дюжин бутылок олд парра. А вы?

Донахью пошел к дверям. У порога он обернулся и кивнул в сторону Уайта:

– Мы заключили пари. Вы все будете свидетелями Он проиграет и уступит мне свою желтую… лилию.

28 ноября

Оба посла сидели в угловом кабинете с большим электрическим камином. Они недавно вернулись от Хэлла. Номура успел облачиться в халат. Курусу был еще в