Фатальное прикосновение - Виктория Викторовна Балашова

Тот взял с собой рюмку, почти полную бутылку водки и тарелку с закусками. Бутылку он засунул в карман брюк.

Расправив полы хламиды, которая постоянно запутывалась в ногах, Курекин опять уселся на банкетку. Решив не отступать от вопросов, которые он задавал графине Сиверс, следователь спросил Свешникова, когда тот познакомился с княгиней Килиани.

— О! Это случилось несколько лет назад! — Свешников ловко закинул в рот оливку. — Я прибыл служить на Кавказ и там меня ввели в дом родителей Веры. Мне тогда было двадцать. Ей пятнадцать. Жили они в Тифлисе, а это такая провинция! Ну и дочь хотели пристроить за русского. У них какие-то наши предки… В общем, чтоб она переехала из Тифлиса. О Санкт-Петербурге или Москве мечтали, посему активно принимали у себя возможных женихов.

— Но потом она вышла замуж, как я понимаю, за грузина, князя Килиани?

— Да, вышла. Года через два, по-моему. Он очень за ней ухаживал! Любовь! Даже меня на дуэль вызывал! — Свешников опрокинул рюмку водки в рот. Туда же отправил кусок ветчины.

— Чем закончилось? — с интересом спросил Курекин, нащупав наконец хоть что-то.

— Ничем. Мне сказали, что разжалуют, если буду стреляться. Я бы все равно не отступил, но меня в срочном порядке отправили по службе в Крым. И после этого я ни князя, ни Веру не видел довольно долго. То есть, князя вообще не видел по сей день. А княгиню изредка встречал на различных суаре.

— Не пытались снова ухаживать? — следователь пристально посмотрел в глаза штабс-капитану. Бесполезно: взгляд у Свешникова был уже в достаточной степени затуманен благодаря водке и не выдавал его истинных мыслей. С другой стороны, это и хорошо. Курекин прекрасно знал, что людям в подпитии сложно лгать.

— Пытался, чего уж там! — Свешников хлопнул ладонью по колену, от чего на столе подпрыгнула рюмка. — Но Вера… простите, княгиня Килиани — кремень! Учитывая характер её мужа, можно понять! Ревнивец страшный! Она меня даже сторонилась. Боялась, наверное, что могут ему донести. Я и не стал настаивать. Зачем создавать даме лишние проблемы. — И он поправил ус таким залихватским движением, что в его благородство поверилось с трудом. Скорее, были замешаны какие-то иные причины.

— Перейдем ко второму вопросу. О каких-то врагах княгини вы знали? Кому-то была выгодна её смерть?

— Как сказать, как сказать, — помотал штабс-капитан головой. — Красивая женщина, факт! Не один я добивался её расположения!

— Кто еще? — встрял Курекин.

— Ну-у-у, многие… Из здесь присутствующих, вроде Сиверс, но это не точно. Ходили слухи про этого вашего монегаска, герцога де Шоссюра. Тоже не могу ручаться…

— Сиверс? А как же Генриетта де Бельфорд?

— Это, если и правда, то было давным-давно. — Очередная оливка полетела в рот штабс-капитана. — Впрочем, спросите его сами. Я ничего такого не видал. Слухи-с.

— Про де Шоссюра тоже слухи. А он когда успел? Давным-давно?

Юные годы княгини всё более начинали интересовать Петра Васильевича. Вот ведь что женская красота делает с мужчинами.

— Не-е-ет. То вроде было этим летом, во Франции.

— Как же ревнивый муж допустил? Не углядел?

— Не могу-с сказать-с, — всё более заплетающимся языком произнес Свешников. — Как-то допустил-с. Или нет. Сие остается покрытым мраком ночи!

Учитывая состояние штабс-капитана, Курекин прекратил бы беседу, но вряд ли состояние с течением времени станет лучше. Решил продолжать.

— Вы в племяннике княгини узнали саму княгиню или полагали, что это мужчина?

— Узнал-с! — Свешников громко захохотал. — Сначала племянник мне показался странным, а потом я подумал, не сама ли это Вера собственной персоной! А совсем уж потом я случайно услышал-с разговор-с.

Никифор Иванович взялся за бутылку, а Курекин постарался побыстрее, пока тот не выпил следующую рюмку, спросить:

— Чей разговор-с?

— Так Радецкой с графиней Сиверс-с-с, — штабс-капитан икнул и таки выпил водки. — Они как раз обсуждали княгиню-с. Вот-с.

— Еще вопросец, — Курекин старался держать себя в руках. Он бы не давал Свешникову пить, но зная его буйную натуру, не хотел начинать ссору. Да и допрос, по большому счету, неофициальный. — Вы состоите в обществе «Хранители истины»?

— Состою-с, да-с, — кивнул Свешников. — Нынче их убивают, — понизив голос, прошептал он. — Уж пожалел, что вступил-с. Всё это проклятые масонцы! Нет от них никакого спасу.

— Зачем же вступали? — не удержался Курекин.

— А вроде чуть ни все вступали. Сиверс уговаривал. Потом барон. Александр Карлович, которого у меня зарезали-с. Я думал, не братья ли они с нашим Ефимом Карловичем. И что-с?

— Что-с? — со вздохом переспросил замолчавшего штабс-капитана следователь.

— Так того-с! Братья. По отцу-с. Александр Карлович старше. От первой жены-с. А уже от второй-с родился Ефим Карлович. Вот-с. Шведы-с.

— Из Дании они, — поправил Курекин, но Свешников на его слова внимания не обратил.

— Я согласился вступить. А сейчас вот какая петрушка-с! Барона вообще у меня в гостях убили. Слыхали-с?

— Слыхал-с, — беседа давалась Петру Васильевичу всё тяжелее.

— Закололи! И как? Никто не знает. Полиция расследует, но бестолку-с! Никаких следов! А как мне друзьям в глаза смотреть? — Свешников шарахнул кулаком по столу, однако Курекин успел подхватить бутылку, иначе бы точно упала. Рюмка покатилась и свалилась на толстый ковер. Штабс-капитан, не стушевавшись, бодро её поднял и опять наполнил, забрав бутылку из рук следователя.

— За свою жизнь беспокоитесь в связи с этими происшествиями?

— Я?! — взревел Свешников. — Беспокоюсь?! Свешниковых так просто не изничтожить! На нас земля русская держалась и держаться будет! — он выпил водки. — Не дадимся, будьте спокойны! Честь Руси-матушки не посрамим-с!

В гостиную заглянул Фёдор.

— Всё в порядке, вашблагородь? — спросил он.

— Относительно. Помоги, Федь, будь любезен, сопроводить Никифора Ивановича в столовую. Устрой там на оттоманке. Боюсь, дальше вопросы задавать бесполезно.

— Может его в библиотеку поместить? Чтоб дам не смущал?

— Федь, в какую библиотеку? Там труп! Да, больше княгиню штабс-капитан смущать не будет. Но полагаю, всё же, что это не лучшая твоя идея.

Помощник извинился, чертыхнулся и взял Свешникова под руки. Тот поднялся с трудом, но в целом путешествие до столовой прошло успешно, и вскорости Никифор Иванович бодро похрапывал на оттоманке. Ноги его, в силу длины, свешивались с диванчика; буйна головушка покоилась на атласной подушке с павлинами, которую подложила сердобольная Генриетта.

В голове у Курекина в то же время складывалась следующая картина. Мотива у Генриетты на первый взгляд не было. Зато у неё была возможность, ведь именно она нашла тело, а значит могла и подсыпать яд в бокал. С другой стороны, без мотива возможность особой роли не играет — зачем Генриетте убивать княгиню, которая была, хоть и не близкой, но подругой. С третьей стороны, если Сиверс