Убийство в Петровском парке - Роман Елиава

class="p1">– А в ресторации. Помогала на кухне, – я сметливая, – помогала и смотрела. Повар у нас был француз, всё мерси да пардон.

– Сюда как попали?

– Так Дмитрий Евгеньевич всегда в ресторацию заходил. А тут француз, Ален наш, приболел, Дмитрий Евгеньевич уйти хотел, а я говорю, давайте, сама сготовлю. И сготовила так, что он кушать всё время заказывал. Вот и понравилось ему.

– И, что же, Вы теперь здесь живете? Вы довольны работой?

– Да, оплата щедрая, не то, что в ресторации. А там объедки, а здесь я и себе, и прислуге готовлю из хозяйских же продуктов.

– Дмитрий Евгеньевич, значит, хороший хозяин.

– Все души в нем не чают, ну, если Митрич только…

– А что Митрич? – поинтересовался Иван.

– Из-за меня это, – засмущалась было Варька, а потом посмотрела прямо в глаза Ивана, – приставать ко мне удумал окаянный – седина в бороду, так Дмитрий Евгеньевич ему кузькину мать показали, пригрозили уволить и сослали в усадьбе сидеть зимой, «пыл охлаждать».

– Так значит, Варвара Никаноровна, Вы целый день провели на кухне?

– Как начала к завтраку готовить, так и до ужина не выходила.

– К Вам на кухню кто заходил?

– Надежда Константиновна заходила, помогала. Дмитрий Евгеньевич заходил, сказал, что к ужину готовить, вот и пришлось отправить Надежду Константиновну на рынок.

– И она как пришла с рынка, так и помогала готовить, никуда не выходила?

– Как же не выходила? Выходила гостиную перед ужином прибрать. Вы разве не слыхали? Она и бумаги краденые нашла!

– Да, она мне рассказала. А Вы что думаете? Мог это сделать кто-то из прислуги?

– Да что Вы, ей богу!

– А кто бы мог? – спросил Иван.

– Да не знаю я. Но это не Надежда Константиновна. Вы же на неё подумали? Нет, она строгая, но порядошная, давно уже здеся, – Варвара ненадолго запнулась, а потом сказала, – думаю, даже влюблена она тайно.

– В кого?

– В кого-кого, знамо в кого, в Дмитрия Евгеньевича.

– В Дмитрия Евгеньевича? – удивился Трегубов.

– Да. А документы пропавшие у гостей евойных ищите. Пользуются, понимаешь, добротой Дмитрия Евгеньевича, живут здесь, и только жрать им подавай.

13

Граф Константин Егорович Исаев по возрасту казался ровесником хозяина дома, да и внешне он сильно напоминал князя. Можно было даже сказать, что граф выглядел, как более породистая и манерная версия Бронского. Каменное выражение лица и пронзительный взгляд карих глаз, в которых читалась уверенность графа в превосходстве над окружающими.

– Позвольте, я присяду там, здесь солнце бьёт прямо в глаза, – сказал Исаев бархатным голосом и, не дожидаясь разрешения, сел в кресло сбоку от Трегубова.

Ивану пришлось развернуться, и теперь именно его лицо было на солнце, а граф устроился в тени.

– Честно говоря, – продолжил Исаев, – я не верю в виновность господина Канарейкина. С какой стати тульскому купцу политические бумаги, скажите на милость?

– Дмитрий Евгеньевич сказал, что это Вы пригласили Николая Канарейкина? Позвольте полюбопытствовать, с какой целью?

– Всё просто: продаю московский дом, – ответил Исаев. – А господин Канарейкин, по моим представлениям, расширяет здесь свои деловые интересы и хотел бы иметь место для постоянного обитания в этом городе, так сказать.

– Почему же Вы не остановились в своём собственном доме? – заинтересованно спросил Трегубов.

– Потому что в нём нельзя жить, он пустой. У меня сейчас нет средств содержать два дома – в столице и в Москве, где я бываю чрезвычайно редко. Собственно, в принципе тратить деньги на содержание дома, где практически не живешь, бессмысленно, не находите?

– Предполагаю, это зависит от размера состояния. Думаю, мы с Вами знаем персон, у которых и не два и даже не три дома, и их это не беспокоит.

– Я не настолько знатен, чтобы мне досталось огромное наследство, и не настолько оборотист, чтобы зарабатывать состояние самостоятельно, как это делает семейство Канарейкиных, – заявил Исаев.

– Вы уже договорились с Николаем?

– Не знаю, – ответил граф.

– Не знаете?

– Да, не знаю. Мы утром поехали смотреть дом, пообедали в ресторане, вернулись. Николай попросил дать ему время подумать, но уже вечером его арестовали. Представляете, в каком я положении? И что мне теперь прикажете делать? Я заперт в этом доме. Не знаю, купят ли мой, и не могу его выставить на продажу, так как уже обещал Николаю Канарейкину. Это так трагично, не находите?

– Участь Николая куда трагичнее – он в тюрьме, – заметил Иван. – Вы сказали, что не верите в виновность Николая. Тогда кто же мог взять документы?

– Ах, боже мой, да кто угодно! Прислуга постоянно что-то ворует у хозяев. Вот кого нужно допрашивать с пристрастием. Раньше их всех высекли бы, и кто-нибудь обязательно признался. А сейчас с каждым васькой надо на Вы, и вот – результат: важный документ исчез, а мне мешают продать дом.

– Поверьте, как только мы найдём пропавшие документы, всё вернется на круги своя.

– Как только найдем, говорите Вы, – с легким раздражением заметил граф. – Если найдём! А если не найдем? Я здесь вечно буду сидеть?

– Скажите, пожалуйста, я Вас правильно понимаю: Вы уехали с утра, после завтрака?

– Да, все верно, – ответил Исаев. – А вернулись за пару часов до ужина.

– Князь Бронский после завтрака пошёл работать с пропавшим позднее документом?

– Наверное, не знаю, просто пошёл работать. Он нам не рассказывал с чем именно.

– Хорошо, – продолжил допрос Трегубов, – когда Вы вернулись, граф был уже дома?

– Да, но они собирались на прогулку с Семёном Павловичем, мы с ними столкнулись буквально в дверях, ещё бы пять минут и разминулись.

– Что Вы делали потом?

– Ничего особенного, решили с господином Канарейкиным скоротать время до ужина за шахматной партией. Он, кстати, неплохо играет.

– Что было потом?

– Потом мы спустились вниз на ужин, вернулись с прогулки Бронский и Колядко, и тут обнаружилась пропажа.

– Но господин Коваль сказал, что сначала спустился Николай.

– Ах, да. Мне нужно было зайти в комнату на пару минут, а он пошёл вниз сразу из библиотеки. Потом спустился и я.

– И где Вы его застали? – спросил Трегубов.

– В гостиной.

– Одного?

– Да, одного.

– Дверь кабинета была открыта или закрыта?

– Вот уж не помню. Да и какая разница? Она же всё равно была не заперта.

– Да, князь оставил её не запертой, – сказал Трегубов, – но у кабинета есть вторая дверь, в прихожую.

– Вы думаете там кто-то мог прятаться? – с удивлением проговорил граф Исаев. – А потом выйти через вторую дверь? Нет, мы никого не видели. А потом пришли князь и господин Колядко. Там никого не было в кабинете,