Спиритический сеанс графини Ельской - Елизавета Вейс

Он раскрыл толстую папку с надписью «Дело № 66» и хмыкнул.

– Уверен, вам совсем ни к чему знакомиться с ещё одной стороной моего непростого характера.

– Хватило и той, что я уже имела честь наблюдать, – насмешливо согласилась она.

Во взгляде Льва Николаевича застыл укор. Он скривил губы и всем видом попытался донести, как ему опостылела подобная манера поведения.

– Хотите добавить что-нибудь ещё к рассказу?

– Скорее, хочу узнать, – графиня выдержала паузу, прежде чем встала, расправив плечи, – хватит ли вам духу повторить сказанное его светлости в лицо. Особенно ту часть, где вы называете князя и его дорогого друга псами.

Лев Николаевич резко повернул голову, уловив шорох за спиной, затем поднялся, развернулся всем корпусом и словно стена загородил её от двери.

Мария вытянула шею и за массивной фигурой начальника сыскной части увидела князя Ранцова.

Тот стоял в проёме, излучая властность и уверенность в себе.

– Никаких допросов, пока я не проверю состояние пострадавших. Кажется, я повторил это не менее двух раз, ваше высокоблагородие?

– Я отлично помню это, Влас Михайлович. Но, как видите, графиня не пострадала и вполне способна отвечать.

– Пострадала или нет – не вам судить. Или вы вдруг решили, что на врачебном поприще знаете больше меня?

Лев Николаевич сцепил зубы, но, как бы ему ни хотелось обратного, оставался перед светлым князем довольно любезным.

– Осмотр, значит, осмотр. – Начальник сыскной части отступил в сторону. Однако напоследок тихо предостерёг графиню: – Играя с огнём, можно обжечься.

Мария одарила мужчину снисходительным взглядом. Стоит ли воспринимать его всерьёз, когда вся его бравада рассыпалась, как только появился князь Ранцов? Резкие перемены в поведении обесценивали все его угрозы и слова. Впрочем, последняя фраза была красивой. Пожалуй, она её даже запомнит.

* * *

Если допрос не напугал её, то молчание впереди идущего мужчины всё же заставило чувствовать себя чуточку неуютно. Всё, чего ей удалось добиться, – так это выведать о стабильном состоянии Анюты и остальных.

Белая ткань халата Власа Михайловича покачивалась в такт, казалось бы, неторопливого шага. И всё же Мария ясно осознавала, насколько напускным было спокойствие князя.

Дверь в его кабинет захлопнулась. Графиня планировала оставаться на пороге как можно дольше, однако короткое и ёмкое «садитесь» потянуло её к указанному месту, словно за поводок.

«И кто из нас кроткий пёсик?» – предательски мелькнуло в мыслях графини.

– В вас напрочь отсутствует чувство самосохранения. – Влас Михайлович, не скрывая более раздражения, перебирал что-то на столе.

– Я…

Он вдруг эмоционально всплеснул руками.

– Ради бога, молчите!

Наконец отыскав маленькую деревянную трубку, которой, как знала Мария, выслушивали сердечный ритм и работу лёгких, он в короткий миг пересёк кабинет и оказался возле графини.

– Спустите верх платья и повернитесь спиной.

Мария не сопротивлялась. В конце концов, Влас Михайлович был врачом и в последнюю очередь преследовал дурные намерения. Разобравшись с пуговицами, графиня сделала как он просил.

– Мне нужно вас послушать, – вдруг объяснился он.

– Вы ведь велели мне молчать, – подразнила она, заслышав в его голосе едва уловимое смущение.

– Забавляетесь?

– Слегка.

Полуулыбка пропала с лица, когда князь приступил к делу. На секунду она ощутила дыхание в области лопаток, но возможно, ей просто показалось.

Князь попросил её глубоко вдохнуть. Хотя и не могла видеть его лицо, Мария чувствовала, что князь был мрачным и сосредоточенным. Она тоже старалась сконцентрироваться на дыхании, однако постоянно сбивалась из-за руки Власа Михайловича, которая невесомо покоилась на её талии.

Когда он закончил, а она вновь была одета, недовольство князя уже сменилось усталостью. Только сейчас Мария подумала о том, что он, должно быть, тоже не спал все эти дни.

– Вы целёхоньки, – задумчиво произнёс он, опустившись к ней на лавку. – Но ведь могло быть и иначе. Клянусь, вы безрассудная, сумасшедшая и самая… самая бесстрашная из женщин, которых я знаю.

– Думаю, стоит проверить и мой слух заодно, а то мне показалось, что вы только что сделали мне комплимент.

Влас Михайлович посмотрел на неё и несколько прищурился.

– Будто вы не вытягивали из меня комплиментов до этого.

Князь вновь стал серьёзным. Он вдруг что-то достал из кармана и протянул ей.

– Вы не представляете, сколько морщин подарили мне сегодня, Мария Фёдоровна. – Его голос звучал хрипло и почти беспомощно.

Эмоции подступили и к горлу графини, не позволяя ответить.

– Если бы не Илья и ваша няня, забившие тревогу…

Он заходил по комнате, будто это могло хоть немного успокоить его.

– Кто знает, чем бы всё окончилось? Салон. Набережная. Мы обошли все места, где вы обычно бывали. А потом я вдруг подумал про парк…

Князь остановился, повернулся к ней.

– Но я ведь мог и не вспомнить о нём! Не наткнуться на ваши перчатки. Не заметить следов коляски!

Слова становились всё резче, словно он вновь переживал те минуты неизвестности и отчаянного поиска на пустынных улицах. Минуты, в которые он, возможно, допускал самое страшное – её смерть.

– Я хотела, чтобы меня нашли.

Всё напряжение, весь его гнев вдруг испарились после её признания. Какое-то время князь изучал её, а потом просто усмехнулся. Не со злостью, с пониманием.

– Вам нужен отдых. Поезжайте домой. За Анютой я присмотрю, об этом не беспокойтесь. И уж постарайтесь больше не пропадать.

– Почему? – Она искренне удивилась.

– Не хочу, чтобы к морщинам добавилась и парочка седых волос, пока я вновь буду переворачивать весь город, чтобы вас отыскать.

Кровь с невыносимым жаром прилила к щекам. Мария удержалась от того, чтобы прикоснуться к ним и проверить, насколько они были горячими.

* * *

На следующий день её вновь вызвали на допрос.

В отделении её привели в более приятное помещение – чище, светлее, комнату заливали тёплые дневные лучи солнца, да и атмосфера была куда приветливее. Возможно, так казалось, потому что она сумела поспать, а возможно, всё дело в мужчине с немного усталым, но добрым взглядом.

Григорий Алексеевич Одоевский встретил её кивком, после чего выдвинул для неё стул.

– Располагайтесь, ваше сиятельство.

– Благодарю. – Оправив юбки платья, она с улыбкой пошутила: – С вами мне спокойнее.

Уголок его рта дрогнул.

– Лучше не привыкайте. – Он откинулся на спинку, и тень от решёток на окнах укрыла от графини его взгляд. – Не уверен, что в следующий раз смогу так легко отвести от вас подозрения.

– Как вам это удалось? – полюбопытствовала она.

– Постановление от 1845 года…

– … о поощрении за содействие следствию, – мягко перебила она, когда он начал вещать заученным тоном. – Я помню.

– Я поручился за вас. Сказал, что вы оказались в