Отстойник душ - Денис Нижегородцев

один участник следственной группы по делу о покушении на Его Величество, вице-губернатор Москвы Устинов.

— М-да… — протянул Георгий.

А следом услышал:

— Ратманов, зайди ко мне! — это был Кошко, который тоже задержался на службе.

Первым делом Аркадий Францевич плотно закрыл за своим помощником дверь. А потом резко ткнул в него пальцем, чего прежде себе не позволял никогда.

— Еще раз увижу, что ты обсуждаешь эти вещи с кем-то кроме меня, рассчитаю! — сказал он.

Георгий еще не понимал, в чем, собственно, дело, но благоразумно решил промолчать. Кошко заметил это и несколько успокоился:

— Казак… Спросил бы сначала меня… И надеюсь, ты осознаешь, что этот разговор должен остаться только между нами?.. Тот человек, которого ты называешь Казаком, — очень сильная фигура. Не твоего уровня и не моего. Да, ты давно его знаешь. Но сейчас у него какие-то дела и с градоначальством, и с фон Штемпелем. У него высокопоставленные покровители в столице. Он на «ты» с Джунковским и за руку здоровается с министром двора Фредериксом. Просто так его допросить нельзя. Чтобы сделать это, нужны неопровержимые доказательства вины. Они у тебя есть?

Жора покачал головой.

— В этой игре, Георгий, мы всего лишь пешки, помни об этом. И больше не будем возвращаться к этому разговору, если только не найдешь неопровержимых доказательств. Свободен!

7

Очередная ночка выдалась неспокойной. Ратманов до утра не сомкнул глаз. Все представлял себя пешкой в большой партии между некими высокопоставленными путешественниками во времени. А Каллистрат впервые не ночевал дома, оставив записку, где пятью словами малограмотно объяснял: «У родне. На время. Калистрат».

Утром, когда Георгий, вопреки уже заведенной слугой привычке, пошел самостоятельно готовить себе завтрак, в дверь квартиры постучали. На пороге стоял Тищенко. Но от прежней напыщенной самоуверенности и улыбки в пол-лица не осталось и следа.

— Ратманов, ты должен немедленно поехать в управление, — сообщил он.

— Я и так туда собираюсь. Что случилось?

— Дело касается тебя. Новгородцев и все другие твои прежние соседи дали одинаковые показания.

Георгий смолчал. И, оставив остывать завтрак, вышел вслед за Тищенко.

Пока ехали до управления, все молчали. В голове Ратманова крутились мысли о том, что, возможно, Новгородцев подкупил соседей, чтобы те дали показания против Георгия. Но где он взял столько денег? И зачем? И за какую же сумму все эти люди оказались готовы принять участие в откровенной авантюре?

Когда он, наконец, добрался до МСП, его встретил встревоженный Кошко.

— Ратманов, — сказал он при Тищенко, — я вынужден отстранить вас от расследований, в которых вы участвовали до сих пор.

Георгий молча кивнул.

— И вам необходимо будет пройти допрос о событиях двадцать седьмого мая…

Жора почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Но так же молча кивнул.

— Вас ждут в соседнем кабинете. Все, свободны!

В комнате для допросов Ратманова встречал уже не Тищенко, а неизвестный господин из столицы:

— Скляров Павел Иванович, Дворцовая полиция, — представился он. — Во время торжеств, посвященных юбилею правящего дома, был в длительной командировке за границей… Но давайте к делу. Мне нужны исчерпывающие показания о том, что вы делали, что видели, как поступали во время известных событий. И чем подробнее вы обо всем расскажете, тем лучше.

— Я уже давал показания по поводу.

— А вы еще раз дайте! — прервал его господин из Санкт-Петербурга.

— Хорошо. Что вы хотите услышать?

Следом Ратманов повторил свой прежний рассказ о предотвращенном покушении на царя. Опуская, естественно, подробности, связанные с попаданчеством и тем, что один из предполагаемых террористов направлял винтовку на самого Георгия. Поэтому показания вышли сколь непротиворечивыми, столь и обтекаемыми.

А когда все закончилось, Жора различил на соседнем столе «Московский листок». В очередной серии своего журналистского расследования Кисловский подвергал сомнению свои же прежние тезисы о героизме «простого полицейского Георгия Ратманова» и выдвигал новую версию — что «тот был с заговорщиками заодно»!

Лишь выйдя из сыскного, герой газетных публикаций мог хоть немного дать волю эмоциям. Отличника боевой и политической подготовки Юру Бурлака в теле бывшего налетчика Ратманова охватила паника.

Возможно, Кисловский был кем-то подкуплен. Или обиделся на Георгия за то, что тот не желает с ним общаться в последнее время. Но что-то подсказывало попаданцу, что это не просто случайность, а звенья одной цепи. Ведь помимо газетчика подкупленными виделись и все — вообще все! — соседи Ратманова по прежней квартире. Георгий понимал, что за этим стоит нечто большее, чем просто происки врагов. Возможно, недоброжелатели желали вступить с ним в финальную схватку.

При этом Ратманов-Бурлак никому не мог сказать всей правды: о подозрениях в отношении Казака, о своей охоте за партизанами времени и агентами Службы их эвакуации… Настолько доверенных лиц в прошлом, каким когда-то был для него Двуреченский, больше не наблюдалось. И вот вчерашний герой нации, Спаситель Царя и Отечества уже сам оказался в центре подозрений. Даже в родном управлении с ним лишний раз предпочитали не заговаривать сослуживцы. Он чувствовал, что становится изгоем. Его жизнь вновь превратилась в игру, ставки в которой представлялись слишком высокими.

Глава 5. Очень приятно, царь!

1

В ту ночь в старинной церкви где-то на окраине Москвы, под сводами, которые помнили не одно поколение ландаутистов[25], собралась ячейка партизан времени[26] образца 1913 года. Слабый свет свечей бросал тени на стены, а в воздухе витал запах воска и скорого разоблачения. Хотя заседали небольшим кругом и вдобавок отгородившись друг от друга особыми ширмами…

Александр Монахов, очевидно, самый влиятельный член ячейки, расположился посередине, его лицо выглядело очень утомленным, а также выражало серьезность и сосредоточенность. Он знал, что на кону стояло больше, чем конкретные судьбы сидящих вокруг людей. Но последние новости о расследовании покушения на царя — о чем уж он-то точно знал больше других — наводили на партизан времени страх. И их нужно было успокоить.

— Мы должны что-то предпринять! — восклицал один из участников, и его голос дрожал от волнения. — Если так пойдет дальше, нас всех поймают!

— Да, — поддержал его другой, — расследование идет полным ходом. Нам нужно действовать быстро, иначе и мы окажемся в руках полиции!

После чего все стали ждать вердикта Монахова. Он был их лидером, человеком, который мог использовать свое влияние и связи, чтобы отвлечь внимание властей от ячейки.

— Монах, твой выход! Поговори со своими друзьями «там», — настойчиво попросил один из партизан. — Ты же можешь сделать так, чтобы отвести от нас подозрения!

Но Монахов покачал головой, а выражение его лица оставалось непроницаемым.

— Нет, — произнес он твердо, — не