Метод чекиста - Валерий Георгиевич Шарапов

ладненько. Жду вас, милейший, через месяц. Если, конечно, хуже не станет, — убаюкивающим голосом произнес врач.

Дольщик вежливо раскланялся и вышел из тесного кабинета. В коридоре на стульях ждали своей очереди граждане — инвалид, пара старушек-одуванчиков, еще парочка опойных работяг, мечтающих о больничном и чтобы потом чем было опохмелиться. Их всех ждал добрый доктор, который поможет, выслушает, сделает все, чтобы вернуть здоровье. За это Дольщик доктора искренне презирал.

Все-таки в Совдепии дурацкое правило — лечить всех подряд и забесплатно. В результате через эти очереди не пробьешься. Вон в Польше, когда он там родился, правило было простое — нет денег, иди подыхай. Оно и правильно. Слабые дохнут. Сильные выживают.

Вспомнился доктор Вольфганг Штраус, которого довелось сопровождать в поездке в лагерь, где он среди безмолвного лагерного сброда подбирал подопытных смертников для своих экспериментов. Да, вот это настоящий доктор был — суровый и жесткий. Не то что этот улыбчивый слизняк в кабинете, который штампует Дольщику больничные. Как человек увлеченный, этот Штраус распинался о своих успехах и о перспективах медицины. Говорил, что в будущем от человека к человеку будут пересаживать внутренние органы — сердце, печень. И это приводило нациста в восторг. Высшие, говорил он, должны выживать за счет жизней и тел низших. В этом основа правильного мироустройства.

Дольщик взял в гардеробе свое пальто, нацепил широкую матерчатую кепку и вышел из давно не ремонтировавшегося, с обшарпанным желтым фасадом здания поликлиники.

Пройдя где-то квартал от поликлиники и отчаянно хромая, держась за бок, постепенно он разгибался и прибавлял ход. Больного нужно играть перед врачом — ваньку ломать, изображать увечного, чтобы он подтвердил группу инвалидности и, когда надо, выписывал больничные. А тут чего дурака валять?

Для нелегала самое главное — вжиться всей душой и телом в окружающую реальность. Стать обычным, ничем не примечательным. Стать как все. Стандартная оболочка людей, когда все они как спички в коробке — не отличишь одну от другой. Ты обычный советский человек. Эта маска стала твоей второй кожей. Но под второй кожей есть и первая. Настоящая. Твоя основа, ядро. Где живут ненависть к советчине и покорность перед хозяевами. А также решимость выполнить любой приказ.

Вжился Дольщик в образ идеально. На лодочной станции на пруду на окраине столицы работал еще с одним старичком. Станция принадлежала артели, которая изготавливает эти лодки. Работа была не бей лежачего, особенно в межсезонье — присматривай за имуществом да чини инвентарь.

Он мог спокойно отлучаться, задабривая напарника щедрыми подношениями в виде продуктов и бутылки водочки. Или брал больничный — как инвалиду по неврологии и опорно-двигательной системе это было нетрудно. То есть был не тунеядец какой, а полноценный артельщик.

Нехитрый быт работающего инвалида. И сочувствие от окружающих — все же герой войны. И относительная свобода, насколько она возможна в этом зарегламентированном обществе.

После поликлиники Дольщик заглянул на лодочную станцию, благо пешком дотуда было идти с четверть часа, не больше. Надо и правда разрабатывать ногу — все же болела она после того проклятого ранения в Брянских лесах.

Убедившись, что на рабочем месте все нормально, он еще осмотрел подведомственный ему склад. И отправился домой.

Недалеко от прудов, в районе, состоящем из частных домовладений, деревянных бараков и старых доходных домов, его ждала комната. Ну как комната — огороженный стенами кусок чердака, достаточно просторный. Чем жилище было хорошо — оттуда при необходимости можно легко уйти по крышам и затеряться в окрестностях. Хотя он надеялся, что до такого не дойдет.

Все было вроде бы как всегда. И все же он ощутил, что сердце его не на месте. Почему?

Он перешел через шоссе и уже собирался свернуть в переулок, откуда до дома три минуты. И вдруг явственно ощутил упершийся ему в спину чужой взгляд.

Искусство ощущать чужое внимание и опасность вырабатывается на войне у хороших солдат. Благодаря шестому чувству хорошие солдаты живут долго, а плохие — вообще не живут. Выжившие чуяли угрозу. Что чуяли не выжившие, не интересно никому — они проиграли свой забег по маршруту, именуемому жизнью.

Задребезжал красный трамвай из двух вагончиков. Стал тормозить, звеня. Остановился. И толпа на остановке кинулась на штурм.

И тут, как показалось Дольщику, он различил того, кто смотрел на него. Ничем не примечательный невысокий квадратный мужчина, одетый как все, выглядящий как все. И ездящий на трамвае как все.

Раз — и фигура исчезла, вдавленная толпой в тесные внутренности вагончика.

Со звоном трамвайчик снова начал движение под традиционные эмоциональные крики «сойдите с моей ноги» и «передавайте за билет».

А Дольщик, больше не оборачиваясь, шел вперед. В таких случаях главное не демонстрировать, что он засек постороннее внимание. Не провоцировать противника на более активные действия. Расслабленность. Беззаботность.

Он пытался разобраться в своих чувствах. Что это за человек? Откуда? Но так или иначе возникла твердая уверенность — незнакомец шел за ним.

Дойдя до логова, Дольщик уселся на железную кровать, смотря застывшим взором перед собой. Вот сейчас ему действительно плохо стало. Голова кружилась. И старые раны наконец по-настоящему заныли.

Это что, следят за ним? Нашли чекисты? Или хозяева решили присмотреться, проверить его?

Пот выступил на лбу. Ну что, настала пора бежать? Для побега у него все готово. Первое, что он делал на новом месте, — обеспечивал пути отхода и материальную базу для бегства. Оставалось выкопать из тайника комплект — деньги, документы, оружие. Походный набор беглеца. Уходить на запасные позиции. И просить помощь хозяев.

Или уходить вообще?

Хозяева ведь у него такие — что старые, что новые. Если ты им нужен — помогут. А решат, что не слишком и нужен, — и все, за годы верной службы наградой пуля в затылок. Уж насчет этого Дольщик не обольщался. Сам, бывало, награждал за добросовестную службу людей выстрелом в затылок. И нисколько не жалел об этом. Потому что таковы правила игры. Таков закон выживания сильных и умных за счет слабаков.

Вот только самому в рядах слабаков оказаться очень уж не хотелось.

Стоп. Может, привиделось? Или что не так понял?

Рановато бежать. Будем ждать новых событий. И для начала надо прогуляться к тайнику и забрать оттуда пакет с указаниями от хозяев и деньгами…

Глава 13

— Открывай, мать! Мы к трем сестрам! — послышался голос с лестничной площадки в ответ на вечный русский квартирный вопрос «Кто там и чего надо?».

— Шастают тут и шастают, — заворчала завернутая в шаль худая и