Сосуд порока. Гиляровский и Станиславский - Андрей Станиславович Добров

— А охрана? — спросил я.

— Неожиданно уснула. То есть ничего не видела. У них в чае было снотворное.

— То есть, — громко прошептал Станиславский, — убийца… это кто-то из ваших?

— Точно! Мне все это не нравится, однако как специалист я могу просто поздравить англичан — создать агента прямо в сердце нашей контрразведки. Но давайте ближе к делу. Нам нужно не дать принцу отбыть в Петербург прямо сейчас, пока коллеги вычищают предателей. Они обещали, что через три-четыре дня управятся. И это время нам нужно подержать принца Мухамеда в Москве.

— Я поясню? — спросил Шапшал. Головин кивнул. — Британцы несомненно узнают, что наши поняли их питерские планы. У них останется только один вариант — украсть договор отсюда, из Москвы.

— Да, — сказал контрразведчик. — В Москве у них не было никакого плана. Они тут не готовы. И значит им нужно…

— Его быстро и, скажем так, неаккуратно придумать! — воскликнул Станиславский. — Это как если бы в театре потребовалось быстро поставить спектакль. Минимум репетиций, минимум реквизита, костюмы из других постановок… Публика, может и проглотить, а вот критика будет просто в бешенстве!

— Да, — серьезно кивнул Головин. — Мы и будем критиками. Но только не станем писать фельетоны. А просто арестуем всех причастных. И вот тут вы нам и нужны. Благодаря книге все в Москве знают, что Гиляровский и Станиславский способны расследовать самые запутанные дела. Кроме того, вы расследовали… ну, хорошо, так просто написано… убийство индийского торговца. Поэтому принц Мухамед… через своего переводчика Шапшала, нанял вас, чтобы найти… украденную драгоценность. И вы будете искать. А принц все это время будет находиться в первопрестольной. Вплоть до момента, пока в Петербурге не найдут злоумышленников и не разрешат нам отправляться уже туда.

— Но брошка-то у вас, — заметил я. — Понимаете, мы можем изобразить поиски, но любой дурак поймет…

Андрей Андреевич встал, подошел к двери, которая вела на черную лестницу, приоткрыл ее и крикнул:

— Жулькин!

Через минуту послышался топот, а потом псевдо-городовой вытянулся перед начальником.

— Слушаю!

Головин достал брошь, передал ее Жулькину и приказал:

— Поезжай на Хитровский рынок и брось куда-нибудь на видное место. И давай обратно.

— Э-э-э! — запротестовал я, — Это…

Андрей Андреевич закрыл дверь и вернулся в кресло.

— Но есть один плюс. Вы хотя бы знаете, где пропала брошь. Нет… поиски должны быть натуральными.

Он снова закашлялся, вынул платок и высморкался.

— Сергей Маркович, надо бы познакомить господ с принцем. Все-таки именно он должен их нанять. Вы идите, а я исчезну.

Я посмотрел на контрразведчика и подумал, что слово «исчезну» тут лишнее. Он мог бы исчезнуть и посреди густой толпы.

Переводчик встал.

— Пойдемте, господа. Вести себя можно совершенно по-европейски. Валиахд, конечно, несколько суровый человек, но прогрессивный, так сказать, — и Шапшал тонко улыбнулся краешком рта.

Мы прошли за ним по нескольким хорошо убранным комнатам с большим количеством ковров, подушек и салфеток. Повсюду царила полнейшая чистота, серебряные кувшины и вазы сверкали, в одной комнате на полу был целый небольшой фонтан, плескавший ручейками чистой воды. Тут же рядом с нами оказались два перса, которые открывали двери. Наконец мы попали в большой зал, где европейская обстановка соседствовала с арабской. Там за кофейным столиком в кресле сидел небольшого роста одутловатый принц с висячими черными усами. Увидев нас, он чуть было не встал, но потом остался сидеть и приказал слугам принести нам стулья. Что и было выполнено.

— Глубокоуважаемый валиахд Мухамед Али-Мирза! Позвольте представить вам господ Станиславского и Гиляровского. Тех самых уникальных людей, о которых вы читали в книге.

Потом эту же фразу он повторил на фарси. Хотя, как оказалось, принц вполне мог разговаривать и по-русски. Правда, с трудом, некоторые звуки давались ему с трудом, да так, что поначалу я не мог понять, что же именно он говорит. Но в целом понять его было можно.

— Да-да, — сказал принц. — Мы читали ваши книжку. Я очень рад.

Он указал на стулья. Мы сели. Слуги тут же принесли чайные чашки и большой медный чайник.

— Принц с удовольствием пьет чай, — сказал Шапшал, — правда, не так, как у нас в трактирах. Здесь нет самовара. И чай наливают прямо в чайник. Люди следят, чтобы заварка была нормальной, хотя, мне кажется, она довольно крепкая. На ваш вкус. Я уже привык.

Слуга быстро налил нам чай в чашку. Принц хотел взять свою, но тут Станиславский перехватил ее и сам подал принцу. Тот взял, отпил и поставил ее на стол.

— У меня пропала одна важная вещь, — сказал Мухамед, — Надеюсь, что вы ее найдете. Правда, мне скоро нужно уезжать. Мы дадим вам… э-э-э… — он взглянул на Шапшала. — Забыл слово.

— Мы отблагодарим вас, — сказал переводчик.

— А кто же ее похитил? — я подал эту реплику как бы участливо, но понимая, что большинство собравшихся понимало, что это издевка.

— Обратитесь к драгоману, — махнул рукой принц. — Он вам все расскажет. От меня требуется только нанять вас.

Он махнул рукой. Слуга поднес ему бумагу, исписанную тонкой арабской вязью и с тонким слоем мягкого воска в конце. Принц тиснул в воск свой перстень и передал бумагу нам.

— Пожалуйста.

По знаку Шапшала мы встали и ушли. Снова через вереницу комнат туда, где встретились.

— Вам не нужно было подавать чай принцу, — заметил переводчик Станиславскому. — Это не положено.

— Но он его взял, — ответил режиссер.

Шапшал пожал плечами.

— Господа, вот вам номер нашего телефона, — он протянул нам карточку, — Звоните, если вдруг возникнет необходимость. Но надеюсь, что в ближайшие три дня никаких звонков не будет.

— Понимаете, — произнес я, — если мы начнем поиски на Хитровке, то обязательно найдется какой-нибудь журналист, который заинтересуется.

— Конечно, — кивнул переводчик. — Мало того, завтра в «Листке» появится информация о том, что принц разыскивает драгоценную брошь, которую похитили. И поэтому обратился к вам. Статья без подписи.

— Вы с ума сошли! — набычился я. — Вы понимаете, что потом начнется?!

— Что?

— Одно дело втайне искать брошь. Другое — когда за ней будет охотиться вся криминальная Москва.

— Извините, но это идея господина Головина.

— Что же за человек такой! — я уже просто негодовал.

— Зачем-то ему это понадобилось, — сказал Станиславский и задумчиво посмотрел на Шапшала. — Больше вы нам ничего не хотите сказать?

— Нет.

Режиссер пожал плечами, и мы с ним вышли на черную лестницу. Уже во дворе он тихо прошептал:

— У меня есть твердое ощущение, что нас обманывают.

— Кто?

— Все.

Глава 9. Недвижный кто-то, черный кто-то людей считает в тишине…

На улице я поймал извозчика, и мы поехали в «Славянский базар» пообедать. Недалеко