Увидеть огромную кошку - Барбара Мертц

похоже, подумал, что было бы «прелестно», если бы они поближе познакомились. Обе девушки, безусловно, являли собой очаровательную картину: одна – вся в чёрном, оттеняющем серебристые кудри, а другая – в чисто-белом, с рыже-золотыми волосами. Но вот выражения их лиц были отнюдь не такими очаровательными. Я размышляла: о чём же они говорят, если это вызывает такую кислую гримасу у Долли и заставляет вспыхнуть голубые глаза Нефрет?

Наконец Эмерсон освободился и объявил, что мы должны идти.

– Картер приедет к нам на ланч, – сообщил он мне. – А потом обещал взглянуть на мою могилу.

– О, ты собираешься позволить ему сначала перекусить? – поинтересовалась я.

– В любом случае мы должны вернуться в дом, чтобы переодеться, – сказал Эмерсон, освобождаясь от галстука и куртки. – Нефрет не может лазить по горам в длинных юбках и фру-фру[197].

Я попросила Сайруса составить нам компанию, и мы поехали в его карете. Оставив джентльменов наслаждаться табаком на веранде, я проводила Нефрет в её комнату, чтобы помочь ей с крючками и пуговицами и спросить, как они поладили с Долли.

– Как мангуст и змея, – фыркнула Нефрет. – Мы естественные антагонисты.

– И почему так? – поинтересовалась я.

– Единственное, о чём она может говорить, – это флирт и мода. Я не могу определить, глупа ли она от природы или её мозг изувечили после рождения – так же, как бинтуют ноги китаянкам[198].

– Думаю, последнее, – расстегнула я костяной воротник[199]. – Мужчины предпочитают, чтобы женщины были безмозглыми.

– Не все мужчины, – возразила Нефрет. – Уф! Спасибо, тётя Амелия, так намного лучше.

– Не все, – согласилась я. – Но такие люди, как Эмерсон, редки.

– Это делает их ещё более достойными внимания, – нежно улыбнулась Нефрет. – Однако я несправедлива к Долли. Она ещё способна говорить о других женщинах – язвительно и злобно.

– Включая покойную миссис Беллингем?

– Я подумала – стоит посмотреть, что мне удастся из неё вытянуть, – призналась Нефрет. – Оказалось не так уж много, и ничто из этого не говорило в её пользу. Она по-прежнему в ярости, потому что папа не взял её с собой в свадебное путешествие. – Её лицо посерьёзнело. – Было довольно неприятно слышать, как она отзывалась о бедной покойнице, тётя Амелия; казалось, что Люсинда ещё жива и соперничает с ней.

Поскольку я знала, что Эмерсон будет беспокоиться о времени, то не стала углубляться в эту тему, но Нефрет дала мне массу поводов для размышлений. Она – я надеялась! – была слишком невинна, чтобы понять, что миссис Беллингем, женщина детородного возраста, действительно являлась грозной соперницей Долли.

Большинство мужчин предпочитают сыновей дочерям. Я считаю, что это как-то связано с их специфическим определением мужественности. Общественный класс, к которому принадлежал полковник, уделял большое внимание происхождению и передаче фамилии от отца к сыну. Я не сомневалась, что полковник разделял эту абсурдную одержимость; он явно был именно таким человеком. Четыре брака не принесли сыновей – только девочку, которая не могла сохранить фамилию рода. Полковнику никогда бы и в голову не пришло, что вина – если только это считать виной – могла лежать на нём, и я была уверена, что он ещё не оставил надежды. Долли была достаточно проницательной, чтобы знать: младший брат, вполне вероятно, отберёт у неё всю отцовскую любовь.

Из молодых девушек получаются отличные убийцы. (И сказать честно, мальчики им не уступают.) Молодые от природы эгоистичны. Моральные ценности не являются врождёнными, их вдалбливают детям – часто с большим трудом, а порой и безуспешно, как это прискорбно демонстрирует история преступности.

Однако Долли не находилась с отцом и его невестой в Каире. К сожалению, от этой теории пришлось отказаться.

За ланчем мы с Сайрусом обсудили приготовления к вечернему сеансу. Он был сильно заинтригован, а осторожность соблюдать не требовалось, поскольку Говард, как и большинство жителей Луксора, знал о поисках Дональда. Сохранить это в тайне было бы трудно, поскольку Фрейзер постоянно говорил об этом и задавал вопросы каждому встречному египтологу.

Когда Эмерсон посчитал, что мы насытились, он вывел нас из дома и повёл по тропинке. Солнце палило, и воздух был горячим и сухим, как печь, но я к тому времени была закалена «египетским ветром»[200] и не испытывала трудностей. Добравшись до гробницы, мы обнаружили Абдуллу и других мужчин, лежавших на земле в разных позах, демонстрирующих изнеможение. Увидев нас, они начали быстро подниматься, но Эмерсон махнул им в ответ.

– Трудно идёт? – осведомился Эмерсон у Абдуллы, который, будучи старым упрямцем, вытянулся чуть ли не по стойке «смирно».

Абдулла покачал головой. Его некогда безупречные халат и тюрбан превратились из белых в серые.

– Обломки плотно сбиты, Эмерсон, и заполняют коридор сверху вниз. Нам пришлось прерваться, потому что свечи расплавились.

– Неудивительно, что вы все выглядите такими усталыми, – сочувственно сказала я.

Абдулла застыл.

– Мы привыкли к жаре, Ситт Хаким, но ничего не видели. Из-за свечей.

– Как далеко ты продвинулся? – спросил Говард.

– Сорок метров, – ответил Абдулла, привыкший использовать стандартные археологические меры[201]. – Но мы уже отдохнули. И сейчас вернёмся…

– Садись, старый дурак, – раздражённо буркнул Эмерсон. Абдулла повиновался, покосившись на меня; он знал Эмерсона достаточно хорошо, чтобы признать его слова проявлением озабоченности и одобрения. Эмерсон потрогал расщелину на подбородке. – Я собираюсь взглянуть. Идёшь, Пибоди?

– Конечно, – отложила я зонтик в сторону.

– Я бы хотел, чтобы вы этого не делали, – искренне произнёс Говард.

– Право, Говард, уж вы-то должны знать, что меня не отпугивают ни жара, ни трудности.

– Мне это хорошо известно. Но если вы уйдёте, мне придётся последовать за вами, и, честно говоря, я бы предпочёл обойтись без этого. Чёрт побери, миссис Э., здесь полно гуано летучих мышей.

Очевидный вывод, если судить по внешнему виду наших людей и безошибочному запаху, исходившему от них. Я улыбнулась Говарду и поправила пояс с инструментами.

– Вам не обязательно доказывать свою стойкость, Говард, она и так хорошо известна. Что касается Сайруса…

– О, я пойду, – спокойно заявил Сайрус. – И не собираюсь болтать впустую, пытаясь отговорить вас, миссис Амелия.

– По крайней мере, сними куртку, Пибоди, – приказал Эмерсон, снимая свою. – Я не могу понять, почему ты настаиваешь на