Карл Хайасен - Хворый пёс

— Он живой? — спросил Твилли.

— Трудно сказать. — Они говорили о черном носороге. — Нет, ты глянь!

— Что?

— Он жрет! Посмотри сам, — сказал Сцинк, которому требовалась лишь половина бинокля.

В перекрестье прицела Твилли увидел дымки пара, курившиеся над рогатой мордой. Цепкая верхняя губа зверя вяло копошилась в котомке с кормом.

— На вид ему лет сто, — сказал Твилли.

— Если будем что-то предпринимать, то надо прежде, чем они всадят пулю в эту несчастную тварь, — угрюмо сказал Сцинк. — На это я смотреть не хочу, понятно?

Макгуин тихонько потянул вперед, но Сцинк рывком его усадил.

— Вот они, капитан, — шевельнул винтовкой Твилли.

Охотники прибыли на полосатом, как зебра, грузовом «шевроле» и остановились ярдах в двухстах от одинокого дуба. Группа из восьми человек и не пыталась скрываться. Казалось, громадный носорог, безмятежно жующий под деревом, не слышит ни хлопающих дверей, ни клацающих затворов, ни громких голосов.

Прибывшие коротко переговорили у машины (Сцинк разглядел оранжевое пламя спички), и охота началась. Два человека, оба с оружием, пошли первыми. Твилли их не узнал, но понял, что один из них — Роберт Клэпли.

Четверо следовали во второй группе. Твилли и без прицела разглядел мужа Дези. Непомерную ковбойскую шляпу Палмера Стоута он запомнил еще с первого дня, когда преследовал несносного пачкуна на шоссе. Еще один отличительный признак — торчащая сигара; неважно, шли они по ветру или против. Только такой недоумок, как Стоут, закурит на серьезной охоте.

— Вон твой знакомец, — сказал Сцинк.

Он запомнил рыхлые формы лоббиста с той ночи, когда проник в его дом и узурпировал туалет. Снова встретившись с ним в непростительных обстоятельствах, Сцинк совершенно не был склонен к милосердию. Твилли рассказал, с чего началась вся эта свистопляска — Стоут бездумно выбросил упаковку из-под гамбургера в окно машины. Экс-губернатор прекрасно понимал ярость Твилли, поскольку такое скотство спускать нельзя. По мнению Сцинка, которое он держал при себе, Твилли проявил неслыханную выдержку.

В группе Стоута шел и губернатор. В австралийской охотничьей шляпе Артемус выглядел ряженым. Его манера держать винтовку намекала, что он опытен во всем, кроме стрельбы. Третий человек — худощавый негр — шагал с длиннофокусной камерой, но без оружия. Четвертый шел впереди с ружьем наизготовку; он был старше всех, жилистый, а одеждой больше походил на механика, чем на охотника.

Два последних участника шутовского сафари держались позади всех и несли через плечо короткоствольные винтовки — полуавтоматические, хмуро пояснил Сцинк. Эти двое были в джинсах, кроссовках и темно-синих ветровках с хорошо заметными буквами ФОП на спине.

— Телохранители губернатора, — сказал Сцинк. — У них «мини-14с», если не ошибаюсь.

Такой перевес в оружии не понравился Твилли. Солнце вставало из-за холма и, стало быть, прикроет их с капитаном, но все же...

— Решай, сынок, — подтолкнул локтем Сцинк. — Время идет.

Как расчлененная сороконожка, группа охотников осторожно продвигалась к лощине у травянистых склонов. Приближаясь к добыче, два охотника в авангарде уже не шли, а, пригнувшись, крались и через каждые несколько шагов приседали на корточки, чтобы осмотреться. Тот, что дает указания, проводник, вычислил Твилли, а второй, одетый, словно манекенщик Эдди Бауэра, [44] — Роберт Клэпли.

Издалека процессия выглядела мимической пародией на настоящую охоту. Едва лидирующий дуэт останавливался и пригибался, шедшие сзади все повторяли. Жухлая трава не могла дать следопытам ни защиты, ни укрытия, да в том и не было нужды — убийца-носорог по-прежнему невозмутимо жевал.

— Если б вам пришлось снять одного, вы кого бы выбрали? — спросил Твилли. — Придурка губернатора?

— Вот еще, патроны тратить. Таких говнюков у них целая очередь. О нем никто и не взгрустнет.

— Тогда Стоута?

— Возможно, но лишь для развлечения. В Таллахасси лоббистов — как собак нерезаных.

— Тогда остается Клэпли. — Твилли прикрыл один глаз и поймал застройщика в перекрестье прицела. Вот он, Клэпли. Лицо напряжено и хищно сосредоточено. Твилли осторожно положил палец на спусковой крючок.

— Это его проект. Его треклятый мост, — сказал Сцинк. — Его наемный громила пытался тебя убить.

Твилли медленно выдохнул, чтобы снять напряжение в пальцах.

Проводник и Клэпли приблизились к носорогу ярдов на сорок.

— С другой стороны, — продолжал Сцинк, — может, полезнее просто захватить ублюдка и месяца на три-четыре увезти в болота. Мы бы с тобой перевоспитали засранца на берегу Акульей реки. — Твилли посмотрел на капитана, а тот размышлял: — Вот была бы потеха. Вроде полевой практики или летнего лагеря для юного студента Боба Клэпли. Отправили бы домой другим человеком. Разумеется, после того, как банки отзовут ссуды на строительство...

— Капитан!

— Тебе решать, сынок.

— Да знаю, что решать мне. Где собака?

— Собака? — Сцинк подскочил и беспокойно огляделся. — О господи!

Сколько потрясающих запахов!

Макгуин наслаждался загородным утром: встречать восход солнца на вершине зеленого холма, где всё — листья, камни, всякая былинка и даже роса пропитаны незнакомыми пьянящими ароматами. Пахнет большими животными, заключил Макгуин из сильного мускусного запаха. Слонами. Интересно, какие они? И что это за место?

Почти все запахи, достигавшие холма, были чересчур слабы — так, раз нюхнуть и задрать лапу, чтобы их перебить. Но один, особенно свежий и теплый, остро пробивался сквозь легкий туман. Макгуину не терпелось вырваться на свободу и отыскать его.

Пахло не домашней кошкой и не другой собакой. Определенно не уткой и не чайкой. А также не оленем, не кроликом, не енотом, не скунсом, не выхухолем, не мышью, не жабой, не черепахой и не змеей. Грубый аромат нового животного раньше никогда не встречался. От этого запаха дыбилась шерсть и трепетали ноздри, он был таким густым, что наверняка исходил от огромного существа. Макгуину не терпелось загнать это первобытное чудище и безжалостно одолеть или хоть подокучать ему, пока не найдется занятие интереснее.

Вдалеке остановилась машина и опросталась кучкой людей; вскоре Макгуин различил новые запахи: бензиновый выхлоп, солнцезащитный крем, лосьон после бритья, дым сигары, кофе и ружейное масло. Но пса неудержимо манил запах таинственной твари. Он огляделся и понял, что на него не обращают внимания. Парень, приятель Дези, целился из ружья. Отвлекся и его спутник — волосатый человек, который неизгладимо благоухал горелым деревом и мертвым опоссумом и к чьему запястью был некрепко приторочен ненавистный поводок.

Макгуин незаметно оторвал от земли зад, чуть попятился и снова сел. Ни тот, ни другой человек на него не взглянули. Макгуин повторил маневр, потом еще и еще, пока не выбралась слабина поводка и оставалось только напружинить мышцы и исполнить Рывок — безудержный побег без оглядки, знакомый всем владельцам лабрадоров-ретриверов. Много раз на вечерних прогулках Макгуин успешно применял Рывок, и опустевшие руки Палмера Стоута или Дези хватали воздух, а пес мчался разобраться с наглым сиамским котом или окунуться в Нью-Ривер. Пес знал, что он исключительно резв, и пешим людям ни в жизнь его не догнать.

И вот он совершил бросок.

Все получилось так легко, что даже неинтересно. Макгуин ринулся вперед, поводок мягко соскользнул с руки человека с волосатым лицом, и тот даже ничего не почувствовал. Пес понял, что летит во весь опор, никем не замечен и не преследуем. Он несся по длинному склону — уши трепещут, язык высунут, бархатный нос опущен к траве — все быстрее и быстрее, пока черной молнией не проскочил мимо ошалевших охотников. Пес услышал ропот взволнованных голосов и знакомый сердитый окрик «Магарыч, фу!», который весело игнорировал. Волоча поводок, он летел вперед, и мощный незнакомый аромат притягивал его, как тянет леска попавшую на крючок барракуду. Прямо по курсу замаячило корявое замшелое дерево, а под ним — огромное рогатое существо. Громада была абсолютно неподвижной, и Макгуин вначале подумал, что она высечена из камня.

Но нет, понюхайте! Пикантная смесь пищеварительных газов, кислой плесени и дымящегося навоза. Поздравив себя торжествующим воем, пес принялся изводить существо. Он обежал громадину, потом сделал круг в другую сторону и с рычаньем припал к земле перед бронированными телесами безмерного животного. Макгуин предполагал, что тварь завертится, пытаясь защититься, но ее величавый зад оставался недвижим. Пес осторожно продвинулся к той стороне, где находилось рыло, и предпринял серию энергичных финтов головой вправо-влево, имитируя атаку. Однако существо не уклонилось, не вскинулось и не подпрыгнуло в ответ на хорошо сыгранную истерику мучителя. Тварь не шевелилась, а только пялилась на собаку сквозь щелочки морщинистых, усаженных мошками век.