Карл Хайасен - Хворый пёс

— Утро вечера мудренее, — сказал Сцинк, вгрызаясь в последний кусок змеи.

— Мне сегодня не заснуть, — покачал головой Твилли.

— Можно просто взять их в плен.

— Ага.

— И заставить выступить с заявлением.

— Толку-то от их заявлений.

— К тому же с заложниками много возни. Нужно их кормить, водить в сортир и стирать им подштанники, чтобы машину не провоняли. Да еще слушать их нытье! — Сцинк презрительно рассмеялся.

— С другой стороны, — раздумывал Твилли, — если мы их убьем, за нами бросится все ФБР. Радости мало.

Экс-губернатор вынул искусственный глаз и перебросил Твилли. Тот поднес его к огню, и глаз налился красным, как далекое сюрреалистическое солнце.

— Разве сравнишь с обычной гляделкой? — спросил Сцинк, протирая пустую глазницу.

Твилли вернул ему протез.

— Как по-вашему, на кого они завтра будут охотиться?

— На нечто большое и медлительное.

— А когда все закончится, соберутся у камина, выпьют за удачную охоту и затем перейдут к делу — заключат грязную сделку и пожмут друг другу руки. И прекрасный островок в Заливе будет окончательно погублен.

— Так оно обычно и происходит.

— Я не могу сидеть сложа руки, капитан.

Сцинк стянул ботинки и поставил рядом с футляром бинокля. В кармане дождевика отыскал косяк и сунул в рот. Нагнувшись к костру, прикурил.

— Я тоже не могу сидеть сложа руки, — сказал он. — И никогда не мог. Хочешь дернуть?

— Нет, спасибо.

— Дурью баловался когда-нибудь?

— Нет.

— И не пробуй.

— Должен вас предупредить, стрелок из меня не ахти какой.

— Может, стрелять и не придется. — Сцинк глубоко затянулся. — В лесу с дураками всякое случается.

— Все же хорошо бы иметь какой-то план.

— Хорошо бы, сынок.

Твилли улегся, использовав Макгуина вместо подушки. Ритмичное дыхание пса успокаивало. Сцинк залил водой костер, и запах горелого дерева смешался со сладким ароматом марихуаны.

— Который час, губернатор?

— Уже поздно. Отдохни, а после что-нибудь придумаем.

— У них больше оружия.

— Уж это точно.

Лабрадор шевельнулся под головой, и Твилли почесал ему горло. Задняя лапа Макгуина задергалась.

— Нужно и о нем подумать, — сказал Твилли.

— С собой брать ни к чему. Привяжем к дереву, ничего ему не сделается.

— А если мы не вернемся, что с ним будет?

Капитан тяжело вздохнул.

— Резонно.

Твилли уснул и опять видел сон. Твилли падал. За ним тянулся узорчатый кровавый след из пулевой раны в груди. Далеко внизу плескались зеленые волны и растянулся белый пляж, а в небе — сонм морских птиц. Эти безжизненные комки с изогнутыми крыльями и разинутыми клювами падали с той же скоростью. Еще выше еле слышался затихающий стрекот вертолета. Твилли бешено пытался ухватиться за падающих чаек, и вот — одну поймал. Он прижимал к груди изломанную птицу и, закручиваясь по часовой стрелке, отвесно падал. Потом сильно ударился спиной о землю и потерял сознание. Проснувшись, Твилли посмотрел на руки: чайки нет — наверное, ожила и улетела. Было темно.

Над ним неясно вырисовывался Клинтон Тайри с биноклем на шее. Присмиревшего пса он держал подмышкой, словно огромное ворсистое пальто.

— Что? — Твилли приподнял голову.

— Ты не поверишь — платформа и подъемник.

Сцинк разжег костер и сварил кофе. Потом они молча переоделись в камуфляж, достали оружие и боеприпасы. Твилли снял с пса ошейник, чтобы не звенел.

— Эй, капитан, у меня кое-что есть для вас, — сказал он. — Не план, зато стихотворение.

— Ай, молодец!

— Не лучше ль, став замшелыми клешнями, Мне семенить по дну морей безмолвных? [43]

Бывший губернатор в восторге хлопнул в ладоши.

— Еще! — попросил он. — Давай еще! — Его хохот ливнем прокатился по лесу.

Дургес разбудил всех за час до рассвета. У охотников не было аппетита для плотного завтрака, и четверка молча собралась за столом выпить кофе, принять аспирин и таблетку от поноса; лишь Роберт Клэпли проглотил две порции «Кровавой Мэри». Вилли Васкес-Вашингтон верно угадал, что сегодня главным цветом станет хаки, и подумал, не на распродаже ли приобрели свои почти одинаковые охотничьи костюмы Клэпли, Стоут и губернатор Дик (правда, Палмер несколько выделялся дурацкой ковбойской шляпой).

Настроение у всех было подавленное; прозвучало несколько плоских шуток о похмелье и равнодушных вопросов о погоде. Дургес подсел к компании объяснить, как организована охота. Поскольку носорог — добыча Клэпли, он и Дургес первыми входят в заросли. Аса Ландо идет следом, примерно в двадцати ярдах, с губернатором, Стоутом и Вилли. А еще на десять ярдов сзади — два губернаторских телохранителя.

Следующая тема — оружие. Роберт Клэпли объявил, что прибыл с «уэзерби» — «королевой охотничьих винтовок».

— Больше ничего и не надо, — сказал Дургес, подумав, что вполне хватило бы рогатки с камушком.

Не желая, чтобы его превзошли, Стоут заявил, что привез «винчестер магнум».

— Я тоже, — вмешался губернатор, хотя никогда не охотился на что-либо крупнее и опаснее куропатки. Он еще не стрелял из мощного «винчестера» — взятка, полученная шесть лет назад на службе в городском совете Джексонвилла.

Возражать было бессмысленно, однако Дургес попытался:

— Винтовки мистера Клэпли более чем достаточно. У меня и Асы есть оружие, если вдруг зверь заартачится. И охранники губернатора вооружены. — У телохранителей имелись легкие полуавтоматические «ругеры».

— Он прав, — поддержал Клэпли, не желавший, чтобы кто-то влез со своим выстрелом в его заказного носорога.

— Погоди-ка, — обратился Стоут к Дургесу. — Ты же сказал, он убийца, с норовом, так?

— Да, сэр.

— В таком случае — это не пренебрежение к тебе, Боб, или к людям губернатора — я хочу иметь возможность защищаться. Я беру свою винтовку.

— И я, — сказал губернатор. — Веселее будет.

Дургес молча уступил. Вечно одна и та же история с городскими дуболомами — спорят, у кого член длиннее. У одного ружье, значит, и все ружья потащат.

Проводник повернулся к Вилли Васкес-Вашингтону:

— И у вас «винчестер»?

— «Никкормат». Я стреляю только из фоторужья.

— Круто. — Когда-то Дургес отказался быть егерем на фотосафари в Южной Африке, потому что, по слухам, охотники раскошеливались на чаевые щедрее, чем фотографы. Но в такие моменты, как сегодня, он жалел, что отказался.

— Кое о чем нужно договориться прямо сейчас, — сказал Клэпли. — Насчет рога. Я забираю хреновину с собой. Сегодня.

Разумеется, умник, подумал Дургес. Только расплатись сначала. Деньги на бочку. А нет — у мистера Йи бабки всегда наготове.

— Рог? Да на что он вам сдался? — спросил Вилли Васкес-Вашингтон.

Палмер Стоут объяснил, что из рога делают порошок, который нелегально продают как афродизиак:

— Свинца в стручок Боба он не добавил, но вот две его блондиночки прямо тащатся от снадобья. — Вилли поперхнулся от удивления. — Они так исходят соком, что Бобу приходится лопаточкой счищать их с простыней. — Стоут лукаво подмигнул Клэпли, покрасневшему как помидор.

Губернатор Дик, с ввалившимися от разгульной ночи глазами, игриво выглянул из-за чашки с кофе:

— Слыхал я об этом порошке от приятеля, он работает в штаб-квартире «Тойоты». Говорил, эти рога стоят бешеных денег, а порошок можно достать только в Гонконге или Бангкоке. Считается, если насыпать его в сакэ, болт простоит весь хоккейный сезон, а то и дольше.

— Может, кому это и помогает, только не Бобу, — прощебетал Стоут.

Вилли Васкес-Вашингтон не верил собственным ушам: Клэпли определенно больше интересует сексуальный порошок, чем охота на грозного африканского носорога. Эти белые — действительно жалкие, а хуже всего, когда начинают беспокоиться о своих елдаках.

— Палмеру не нравятся две мои дамы, — обратился ко всем Клэпли, — но я считаю, он просто завидует. Верно, у них необычные вкусы, как и их таланты.

За столом прокатился одобрительный смешок.

— Захвати ножовку для рога, — приказал Клэпли Дургесу.

— Хорошо, сэр.

— А знаете, что еще полезно для болта? — непрошено сообщил губернатор. — Бычьи яйца. На Западе их называют «устрицы скалистых гор». Представляете шашлычок из бычьих яиц?

Дургес поднялся медленно, словно в чугунной одежде.

— Пора двигаться, — сказал он. — Я схожу за Асой. Встретимся у входа.

— С оружием, — добавил Стоут.

— Да, сэр, с оружием, — вяло покорился Дургес.

29

Они нашли холм, откуда четко просматривался замшелый дуб, одиноко стоящий в ложбине меж двух склонов, и залегли в высокой траве. Твилли смотрел в прицел «ремингтона», Сцинк наблюдал в бинокль, а Макгуин сидел межу ними, беспокойно принюхиваясь к рассветному туману. Поводок Сцинк намотал на толстое, как топорище, запястье.