Увидеть огромную кошку - Мертц Барбара

– Я прийти к тебе, – прошептал нежный, мягкий голос. – Не искать меня в сухих долинах, я не там. Я прийти к тебе здесь, и ты увидеть меня свои собственные глаза. Я приветствовать тебя и сказать, что ты должный сделать.

И на этом представление пришлось прервать. Дональд разорвал круг, вскочил на ноги и бросился к миссис Джонс. Эмерсон, задыхавшийся и пыхтевший от сдерживаемого смеха, оказался достаточно быстр, чтобы перехватить его в самый последний момент.

– Вы знаете, какая опасность грозит медиуму, если прервать транс, – строго рявкнул он, крепко схватил Дональда и вернул его на стул. – Пибоди, как она?

– Выходит из транса, – ответила я, склонившись над бормотавшей и стонавшей миссис Джонс. Незаметно для остальных она открыла глаза и подмигнула мне.

Включили электрический свет, и люди начали перемещаться по комнате. Дональд продолжал сидеть в кресле, склонив голову, словно в безмолвной молитве. Я схватила миссис Джонс за руку, якобы измеряя её пульс, и прошептала:

– Как вы думаете, с ним всё в порядке? Похоже, он в ступоре.

Вдруг Дональд вскочил с кресла. Миссис Джонс отпрянула, когда он приблизился к нам, и я приготовилась; но наши заботы были напрасны. Дональд благоговейно опустился на одно колено, излучая неизъяснимое блаженство.

– Это правда? – воскликнул он прерывающимся голосом.

– Она не помнит, что говорила, – быстро ответила я. – Но да, Дональд, я тоже это слышала. Мы все это слышали.

Миссис Джонс благодарно взглянула на меня.

– Что? – промямлила она, поднося безвольную руку ко лбу. – Что произошло?

– Она идёт ко мне. – Дональд схватил другую её руку и поднёс к губам. – Она сама, во плоти! Когда? Я не могу больше ждать.

– Оставьте её в покое, Дональд, – приказала я. – Ей нужно время, чтобы прийти в себя. Может, бокал вина, миссис Джонс?

Эмерсон подал вино и стоял рядом с нами, пока я сообщала миссис Джонс о последних уточнениях нашего плана. Мы не боялись, что Дональд нас подслушает; сияя от счастья и громогласно ликуя, он удалился за буфет с Рамзесом и Давидом.

– О, отлично, – промолвила миссис Джонс, когда я закончила объяснять. – Если вы сумеете убедить её, это очевидное решение. Как скоро мы сможем это осуществить? Мои нервы больше не выдержат.

– И всё же, как сказал бы наш друг Вандергельт, вы кажетесь мне довольно хладнокровным покупателем, – заметил Эмерсон.

Я немедленно заставила его умолкнуть. Эмерсон считает, что умеет шептать, но ошибается.

– Я надеялась, что он будет здесь, – прошуршала женщина.

– Думаю, он был занят в другом месте, – сказала я. – На записку, которую я отправила, не ответили. Я уверена, что он захочет прийти… завтра вечером? Или это слишком рано?

– Чем раньше, тем лучше, – последовал ответ. – Я не так хладнокровна, как вам кажется, профессор. Что мне делать?

Я обдумала всё это во время сеанса, так как легко могу думать о двух вещах одновременно. Эмерсон молча слушал. Я не понимала, как он воспринимает мои слова. В один момент казалось, что преобладает веселье, в другой – что-то граничащее с ужасом. Когда я показала миссис Джонс бутылочку, которую принесла с собой, он взорвался:

– Боже мой, Амелия! Ты не можешь…

– Тише! Это важно, Эмерсон. Без этого он не сомкнёт глаз. А теперь иди и помоги мне.

Ему это не понравилось, но он отвлёк Дональда, пока я наливала лауданум[196] в стакан. Виски приобрёл ужасный цвет, но, полагаю, Дональд не заметил бы этого, даже если бы напиток стал ярко-синим. Увидев его неистовое возбуждение, я уверилась, что поступила правильно.

Следующей была Энид. У меня возникло искушение дать ей снотворное, потому что выглядела она ужасно. Нефрет сидела рядом, уговаривая её глотнуть бренди. Я взяла стакан у милой девочки и отпустила её, ободряюще кивнув.

– Выпейте, – твёрдо сказала я. – И мужайтесь. Я крепко держу ситуацию в руках.

Энид выполнила моё приказание – по крайней мере, в отношении бренди; слабый румянец вернулся на лицо, но его испуганное выражение не изменилось.

– Что вы наделали? – прошептала она. – Это безумие! Ради всего святого, Амелия...

– Я удивлена, что вы так мало доверяете мне, Энид. Послушайте, и я объясню.

Объяснение было по необходимости кратким. Возможно, слишком кратким; Энид ещё сильнее ужаснулась.

– Невозможно, Амелия. Как вы можете ожидать, что я пойду на такое?

– Энид, – взяла я её за безвольную руку. – Я понимаю. Но вы должны сделать выбор. Либо вы оставите Дональда, либо снова станете его женой. Мужчины – довольно жалкие существа, моя дорогая, а Дональд… ну…

– Глупый, – горько произнесла она. – Грубый, лишённый воображения…

– Неромантичный? Как раз наоборот, Энид. Безусловно, он совершил… э-э... ряд серьёзных ошибок, но именно его тоска по романтике привела к нынешнему положению дел. Вы, моя дорогая, можете научить его... воодушевить его… э-э... стоит ли мне изъясняться подробнее?

Кривая улыбка коснулась её губ.

– Вам легко говорить, Амелия. Вам никогда не приходилось… м-м… воодушевлять своего мужа.

– Моя дорогая девочка, я только этим и занимаюсь! В подобном поведении – вся суть счастливого брака. Однако я бы первой признала, что Эмерсон – необыкновенный человек.

– Верно. – В её глазах загорелся задумчивый свет, когда она взглянула на Эмерсона, который вцепился в Рамзеса и, похоже, читал ему лекцию.

– Значит, вы согласны?

– О, Амелия, я не знаю. Я не понимаю, как я могу…

– Это самая простая вещь в мире, моя дорогая. Я приготовлю костюм и дам вам последние инструкции завтра. Или… подождите, у меня есть идея получше. Рамзес, не подойдёшь ли на минутку? – Он присоединился к нам, и я объяснила: – Я говорила миссис Фрейзер, что именно она сыграет роль принцессы. Ей понадобится подходящий костюм и определённая подготовка; ты, вполне очевидно, тот, кто способен приобрести первое и осуществить второе.

– Это было бы очень мило с твоей стороны, Рамзес, – подхватила Энид.

Рамзес произнёс довольно странным тоном:

– Я был бы счастлив помочь миссис Фрейзер, но, возможно...

– Но у меня нет никаких возражений, Рамзес. Я никогда не одобряла твоего интереса к искусству маскировки и его воплощению в жизнь; тебе открывается возможность применить его с полезной целью. Что ж, решено. Энид, Рамзес придёт – дайте-ка подумать – сразу после ланча. Завтра утром мы должны присутствовать на похоронах. Вы можете избавиться от Дональда около полудня, Энид?

– Да, конечно, – ответила Энид. – Даже на весь день, если хотите.

Она выглядела намного ярче. Я довольно резко набросилась на неё, хотя мне следовало понять, что ей понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к этой мысли. Я одобрительно улыбнулась ей.

– Я должна забрать свою маленькую семью домой. Дональд уже полусонный.

– Матушка… – начал Рамзес.

– Пожелай спокойной ночи миссис Фрейзер, Рамзес.

– Спокойной ночи, миссис Фрейзер, – сказал Рамзес.

– Спокойной ночи, Рамзес. Жду завтрашней встречи с тобой.

***

Мы оставили мальчиков переночевать на дахабии. Пока мы добирались на Западный берег, ни один из них не проронил ни слова. Давид никогда не был особо разговорчивым, но для Рамзеса так долго хранить молчание было почти неслыханно. Я предположила, что он, вероятно, устал, и, прежде чем мы уселись на ослов, посоветовала ему идти спать и не сидеть допоздна, работая над фотографиями.

– Ладно, матушка. Я не буду работать над фотографиями.

– Хорошо. Помни, завтра мы идём на заупокойную службу по миссис Беллингем, так что надень хороший костюм.

Я немного удивилась, узнав от доктора Уиллоуби, что того, что я бы назвала настоящими похоронами, не будет. Полковник высказал ему свои опасения, что церковная служба привлечёт любопытных; сенсаций и без того уже было достаточно, и он хотел только одного: увидеть, как его жену тихо похоронят. Мы были одними из немногих приглашённых на краткую церемонию у могилы.