Зеркало Архимеда - Наталья Николаевна Александрова

Лена снова принялась двигать книгу и зеркало, чтобы поймать лучи других цветов.

Она пробовала один цвет за другим — но ничего не получалось, таинственные записи не раскрывали свой секрет… красный, синий, оранжевый, желтый… все не то!

— Не знаю… такое впечатление, что мне не хватает цветов для расшифровки текста! Может, прежде здесь и правда было больше цветных стекол?

Действительно, некоторые квадраты и ромбы рамы пустовали, должно быть, стекла из них были выбиты.

Вдруг Геннадий задумался, оглядывая веранду.

— У вас появилась какая-то идея?

— Может быть… я ведь бывал здесь при жизни вашего деда, мы с ним пили чай на этой веранде, разговаривали о математике…

— И что?

— Я вспоминаю, что меня тогда еще привела в восторг игра света в этих стеклах. И цветов тогда было действительно больше. Помню, меня восхитил удивительно красивый фиолетовый цвет. Может быть, как раз он нужен для того, чтобы расшифровать следующий фрагмент?

— Может быть, но сейчас здесь не осталось ни одного фиолетового стекла. Где мы его возьмем?

— Есть у меня идея… ведь все цвета делятся на основные, или первичные, и вторичные. Основные — это те цвета, которые нельзя получить смешиванием других цветов. Первичные цвета — это красный, синий и желтый. Вторичные цвета — это те, которые образуются при смешивании двух основных цветов. К вторичным цветам относятся оранжевый, зеленый и фиолетовый…

— Да, — вклинилась Лена, — я помню, что зеленый цвет можно получить, смешав синий с желтым…

— Совершенно верно! А оранжевый — это красный с желтым…

— А фиолетовый?

— Фиолетовый — это синий с красным.

Геннадий подошел к окну, осмотрел сохранившиеся цветные стекла и нашел одно красное стекло, державшееся всего на двух гвоздиках. Он осторожно вынул его, постаравшись не повредить, и приложил его к синему стеклу.

Свет, проникающий через двойное стекло, приобрел удивительно красивый фиолетовый оттенок.

— Ну вот, такой цвет я помню…

Лена снова передвинула записную книжку и зеркало.

Фиолетовый свет упал на следующую страницу.

— Правда, сработало! — оживилась Лена. — Но только странно… здесь не буквы и не слова…

Геннадий заглянул через Ленино плечо.

— Что это?

— Вообще-то это нотная запись.

— Вот уж в чем я совсем не разбираюсь! — признался Геннадий. — А Иван Казимирович действительно умел играть на фортепьяно и знал нотную грамоту. Но вот что он хотел сказать, записав эти ноты?

— Не знаю… — Лена пожала плечами. — Единственное, что могу предложить — могу сыграть эти ноты. Наверху ведь есть пианино, и оно, как ни странно, не расстроено.

— А вы умеете играть? — с уважением проговорил Геннадий.

— Немножко. Я училась в музыкальной школе, правда, всего один год, потом мы уехали…

Лена сфотографировала ноты из записной книжки на телефон, и они поднялись на второй этаж.

Лена пробежала пальцами по клавиатуре и затем сыграла фрагмент мелодии.

— «Отцвели уж давно хризантемы в саду»[2]… — пропел Геннадий, немного фальшивя.

— Что? Какие хризантемы? — спросила Лена.

— Ну эта мелодия, которую вы сыграли — это старинный романс. В нем такие слова, про хризантемы.

— Надо же! Никогда не слышала… вы говорите, хризантемы?

Лена на что-то пристально смотрела.

Геннадий проследил за ее взглядом и увидел в дальнем углу комнаты старое громоздкое кресло, обитое гобеленовой тканью.

Обивка была старая, выцветшая и потертая, из нее торчали нитки, но еще можно было разглядеть украшающие ее вышитые хризантемы.

— Иван Казимирович явно указывает нам на это кресло! — проговорил Геннадий.

Он подошел к креслу, осмотрел его, затем перевернул вверх ножками.

Снизу сиденье было обшито потертой холстиной, с одного угла ткань была немного подпорота и топорщилась. Геннадий прощупал сиденье. Под обивкой был какой-то твердый прямоугольный предмет. Он нашел ножницы, распорол обивку и запустил под нее руку.

И вытащил оттуда небольшую книжку в мягком переплете.

— «Белый Бим черное ухо», — прочитала Лена название на обложке. — Что это такое?

— Ну надо же, ты не знаешь… вот что значит — другое поколение… как все меняется! А это ведь когда-то была очень популярная книга. Такая трогательная…

— И зачем дед ее сюда спрятал? Что он нам хотел этим сказать?

Геннадий молчал, раздумывая.

— А ведь он что-то явно хотел этим сказать, иначе не стал бы прятать эту книгу…

Лена еще немного подумала и спросила:

— А вообще, про что эта книга?

— Про собаку. Очень трогательно, — повторил Геннадий и вдруг оживился: — Про собаку! А ведь у Ивана Казимировича была любимая собака, лабрадор по кличке Гектор… он давно умер… Гектор! — повторил он таким тоном, как будто сделал важное открытие, и бросился к книжному стеллажу.

Там в основном стояли толстые, солидные тома с научными изданиями и справочниками по физике и математике. Но Геннадий уверенно вытащил с верхней полки такой же толстый том с золотым тиснением на обложке.

— Что это? — спросила Лена.

— «Илиада»![3] — Геннадий показал на название.

— Почему «Илиада»?

— Потому что один из главных персонажей этого эпоса — троянский герой Гектор. Думаю, что Иван Казимирович намекнул на него, спрятав в кресле книгу про собаку.

— Ну да, в этом что-то есть… — согласилась Лена.

Геннадий тем временем положил книгу на стол и принялся ее перелистывать. Пролистав ее почти до половины, он издал торжествующий возглас:

— Вот оно! Мы верно поняли намек профессора!

Лена подошла к нему и заглянула в книгу.

Она была раскрыта на странице с иллюстрацией.

Это была черно-белая гравюра, изображающая берег моря, на который вытащили множество кораблей, множество древних судов с короткими мачтами и рядами весел вдоль борта.

Но Геннадий смотрел не на гравюру.

На краю этой страницы был наклеен бумажный квадратик, под которым просматривался небольшой плоский предмет.

Геннадий переглянулся с Леной, подцепил наклейку ногтем и оторвал ее от страницы.

Под ней оказался маленький плоский ключ.

— Ура! — воскликнула Лена.

— Рано радоваться, — охладил Геннадий ее энтузиазм. — Мы нашли ключ, это, конечно, хорошо, но мы не знаем, какую дверь он открывает… прямо как в «Золотом ключике»…[4]

Он насмешливо взглянул на Лену и спросил:

— Ну, надеюсь, это-то ты читала?

— Разумеется! — фыркнула Лена. — За кого вы меня принимаете?

— За типичного человека двадцать первого века. Ну, не обижайся, я не хотел тебя обидеть.

— Не будем отвлекаться.

— Да, так проблема такая же, как там. У нас есть ключик, правда, не золотой, но мы не знаем, где дверь и замок, к которому этот ключик подходит…

— Там дверь была за нарисованным очагом… интересно, может быть, здесь тоже есть какая-то картина?

Вдруг Лена уставилась