Зеркало Архимеда - Наталья Николаевна Александрова

В этот час сотник Филипп обходил посты, расставленные на стенах Сиракуз.

Проверив часовых на стенах, он спустился к городским воротам. Там, возле самых ворот, он увидел часового.

— Кто идет? — окликнул Филиппа часовой.

— Слава Гекате! — отозвался тот условным паролем.

— А, это ты, Филипп! — часовой узнал сотника и успокоился. — Скоро меня сменят?

— Скоро, очень скоро, — ответил тот, подходя ближе. — Как тут, все спокойно?

— Спокойно. Только шакалы тявкают…

— Шакалы, говоришь? — Филипп подошел еще ближе и неожиданно ударил часового узким финикийским кинжалом.

Тот охнул, округлил глаза и широко открыл рот, то ли собираясь закричать, то ли пытаясь вдохнуть. Филипп зажал его рот ладонью и опустил на землю уже мертвое тело.

Затем, немного выждав и убедившись, что никого поблизости нет, он отодвинул засов на калитке, примыкающей к воротам.

Выглянув в калитку, он дважды тявкнул, подражая шакалу.

Тут же в ответ ему некто невидимый тявкнул трижды, а потом из темноты появился римский центурион.

Он подал знак рукой, и один за другим появились отборные легионеры, краса и гордость первой когорты. Обувь их была обернута кусками овечьей шкуры, поэтому они передвигались совершенно бесшумно.

Один за другим они проникли в город.

Исполняя план, некоторые римляне устремились на городские стены, другие побежали к казарме, где спали греческие солдаты. Двое легионеров принялись открывать городские ворота, чтобы впустить основные силы римлян.

Центурион стоял рядом с Филиппом, внимательно следя за своими солдатами.

— Я сделал то, что обещал, — проговорил Филипп вполголоса. — Пришло время тебе выполнить свое обещание.

— Пришло, пришло! — центурион кивнул и распахнул короткий плащ. — Я всегда плачу вовремя!

Филипп жадно взглянул, надеясь увидеть в руке римлянина кошель, полный золота.

Но вместо этого он увидел короткий и широкий римский меч.

Он хотел что-то сказать — но не успел: римлянин ударил его коротко и страшно.

Филипп покачнулся.

Ноги его подогнулись, и он упал на землю.

Центурион наклонился над ним и проговорил:

— Предателей никто не любит. Ты предал своих за горстку золота — нас ты предашь с еще большей охотой!

Нотариус Ганюшкин ехал по улице Машиностроителей, приглядываясь к номерам домов.

Автомобильный навигатор утверждал, что он уже приехал в нужное место, но дома номер двадцать семь не было в наличии.

Сразу за домом двадцать пять следовал двадцать девятый номер.

Ганюшкин остановил машину и окликнул проходившую мимо крупную немолодую женщину в платье с узорами из абрикосов, с абрикосовым пуделем на поводке:

— Извините, вы не знаете, где здесь дом двадцать семь по Машиностроителей?

— Какой? — переспросила женщина, остановившись.

— Двадцать седьмой! — повторил Ганюшкин.

— Феликс, ты не знаешь, где дом двадцать семь?

Ганюшкин подумал, что женщина спрашивает своего пуделя. И сделал вывод, что у нее не все в порядке с головой.

Однако тут же прозвучал деликатный мужской голос:

— Крошка моя, двадцать седьмой дом — это жилконтора!

Ганюшкин удивленно моргнул и пригляделся.

Только теперь он заметил, что сбоку от хозяйки пуделя семенил маленький тщедушный мужчина в белой летней шляпе.

— Ах точно, это жилконтора. Как же я могла забыть! Она вон там, позади двадцать пятого.

Ганюшкин поблагодарил прохожих и задумался.

Вряд ли клиент, к которому его срочно вызвали, живет в жилконторе.

Значит, его секретарша, точнее, помощница, перепутала адрес…

Это на нее, однако, совсем не похоже! Зоя Робертовна, конечно, женщина неприятная, и это еще мягко сказано, но одно несомненное достоинство у нее есть, даже два: она никогда ничего не путает и никогда не опаздывает на работу. За это Ганюшкин ее и держал, да и то чувствовал, что долго это продолжаться не может.

Ганюшкин позвонил помощнице.

Ее телефон не отвечал.

Это тоже было на нее совсем не похоже.

В приемной нотариуса стоял дым и летали обрывки бумаг, пахло гарью. Кто-то из соседей вызвал пожарных, но они уехали, убедившись, что огонь уже потушили.

Зоя Робертовна с грустью взирала на разоренную приемную. В том, что кабинет нотариуса пуст, она уже убедилась, эти две бандитки-налетчицы смылись через окно. Она неловко повернулась, что-то хрустнуло, и она с ужасом вспомнила о стеклянной колбочке. Скосив глаза до невозможности, она увидела, что колбочка разбилась.

Зоя Робертовна ахнула и без сил опустилась на неудобный стул для посетителей. Голова у нее закружилась, перед глазами плавали красные мухи, она в ужасе представила, как по всему телу и лицу пойдут страшные язвы…

И тут чья-то грязноватая, но твердая рука похлопала ее по щекам, потом она ощутила, как по лицу течет тепловатая вода.

— Зоя! — послышался знакомый голос. — Что с тобой? Очнись!

Открыв глаза, она увидела перед собой неказистого малопривлекательного типа, который, к сожалению, был ее сводным братом, и стало быть, избавиться от которого не было никакой возможности. Родственников, как известно, не выбирают…

— Это ты… — прохрипела она едва слышно, — тебя еще тут только не хватало…

— Что тут происходит? — Он не обиделся, достал из кармана несвежую салфетку и попытался вытереть ей лицо.

— Не тронь! — закричала она страшно. — Не задевай ее!

— Это, что ли? — Он отколол от ее воротника остатки стеклянного цветка.

— Ну вот, теперь ты тоже заболеешь… этой… суданской проказой… сначала будем мучиться язвами, потом умрем вместе… хоть это хорошая новость, я больше тебя никогда не увижу…

— Ты голову, что ли, ушибла или дымом надышалась? — снова он не обиделся и не стал хамить в ответ. — Какая еще проказа? Это сувенир такой, копеечный, в каждом магазинчике дешевом продается. Вроде бы там какой-то раствор специальный… удачу приносит… разводилово для дураков, в общем…

— Правда? — слабым голосом спросила Зоя Робертовна. — Ой, слушай, дай я тебя поцелую!

За этим занятием и застал их вернувшийся нотариус Ганюшкин.

Он был страшно зол, потому что проблуждал долгое время по каким-то плохо асфальтированным улицам, нужного дома, естественно, не нашел, потому что в жилконторе злобные посетители послали его подальше. Еще он проколол колесо и вернулся с твердым убеждением, что секретарша что-то напутала.

Сейчас, увидев разоренную приемную и Зою Робертовну, целующуюся с подозрительным типом, Ганюшкин забыл, что он мягкий интеллигентный человек, и заорал, как грузчик:

— Какого черта тут происходит? Что вы устроили?

— Я… тут был пожар… вдруг…

— С чего бы вдруг? Может, ваш… вот этот вот… он тут курил?

— Он не мой… то есть мой, но…

— Мне это неинтересно. Какого дьявола вы отправили меня по несуществующему адресу? Чтобы встречаться с этим вот…

— Я все объясню… — пролепетала Зоя Робертовна.

— Не надо никаких объяснений, — отмахнулся Ганюшкин. — Сейчас же собирайте