Зеркало Архимеда - Наталья Николаевна Александрова

— Да мне неинтересно! — ляпнула Лена.

— И то верно, — согласилась тетя Дуся.

И согласилась повесить трубку, только когда Лена пообещала звонить раз в два дня.

Лена долго смотрела на отключенный телефон.

Вот, значит, как. Согурский Анатолий Иванович. А дом ей оставил Согурский Иван Казимирович. То есть по всему получается, что дом ей оставил дед.

Ну что ж, с одним вопросом разобрались. Но вот зачем он это сделал? Для чего завещал дом внучке, которую он в глаза не видел? Чтобы сыну не оставлять? Поругался с ним или просто из вредности?

Или решил перед смертью совесть свою успокоить? Не очень похоже, потому что Лена нашла тетрадку.

Голова идет кругом, и совершенно не с кем посоветоваться. К тому же у нее, что называется, на хвосте висят эти две злодейки. И что-то ей подсказывает, что даже если она отдаст им зеркало, они ее просто так не отпустят.

Вот, кстати, о зеркале.

Лена сама видела, как оно работает, у нее самой получилось устроить пожар, хоть она и не хотела, это вышло случайно.

Значит, все, что написано в тетрадке Согурского, — правда.

Очень худой, изможденный с виду человек лет шестидесяти лихорадочно записывал на мятых, порванных листках бумаги сложные математические формулы.

У него сегодня был удачный день — голова была ясная и свежая, идеи рождались в ней одна за другой…

Еще немного — и он решит главную математическую проблему тысячелетия! Проблема Римана… если он действительно найдет ее решение — это будет революция в математике!

Формулы лились одна за другой.

Он исписал все листки, какие были под рукой, искать новые не было времени, и он продолжил писать прямо на столе…

Кажется, еще совсем немного — и проблема будет решена!

Но тут перед ним возникла еще одна частная задача, без решения которой дальше не удавалось продвинуться.

Он безуспешно ломал голову над этой задачей — но никак не мог с ней справиться.

Самое обидное, что эту задачу он когда-то уже решал. Ну да, он точно помнит, что решал ее много лет назад вместе со своим научным руководителем, профессором Согурским.

Иван Казимирович очень высоко ценил его. Он не раз говорил: Геннадий, вы далеко пойдете, если только на растратите свой талант на мелкие бытовые проблемы…

И Геннадий старался не растратить талант.

Да, ведь он уже решил в свое время эту задачу — но теперь не мог вспомнить решение…

Что же делать?

И тут Геннадий вспомнил, что решение этой задачи было записано в зеленой тетради, куда он заносил все результаты их совместной с Согурским работы.

А где же эта тетрадь?

Он постарался вспомнить, где она может быть — и действительно вспомнил. Да, действительно, у него сегодня очень удачный день!

Зеленая тетрадь непременно должна быть в его старом гараже, где он давно не был.

Там остались многие материалы того периода.

Оттуда, из гаража, его увезли в «Скворечник», врачей вызвала эта ужасная женщина, его жена, и до сих пор у него не дошли руки туда наведаться…

Жена… господи, и как его угораздило жениться на ней! Он сторонился женщин, потому что много работал, и эти глупости ему мешали.

Но он был молод, а природа все же брала свое. И эта девица показалась ему если не умнее прочих, то не такая глупая. Впрочем, как раз ум ее был ему не нужен. А она слушала его речи, и ему показалось, что… Господи, каким же он был идиотом!

Потом эта беременность, и он женился на ней из чувства долга, его так воспитали. И родилась дочка…

Геннадий ничего не понимал в детях, но ему сразу показалось, что с ребенком что-то не то. Этот неподвижный взгляд… впрочем, он старался как можно меньше находиться с ней рядом, потом вообще съехал из квартиры, но деньги давал регулярно.

Иногда у него мелькали мысли, что ребенок вообще не его, что эта… эта девица нарочно подсунула ему чужого ребенка, да еще и больного. Но он всегда отгонял эти мысли как недостойные. И полностью окунулся в работу.

Шли годы, а он ничего не замечал, исследования поглотили его полностью.

С Согурским они как-то разошлись, старик ушел на пенсию, растерял всех учеников, и поговаривали, что он занят чем-то вовсе уж невообразимым.

Впрочем, Геннадий толком ничего про него не знал, с бывшими сокурсниками не встречался, где-то работал удаленно, потому что общаться с коллегами ему было как нож острый.

Его держали на работе, потому что нужны были его знания, потом уволили, но он этого даже не заметил, он увлекся своими задачами, полностью переселился в гараж, и вот тогда-то эта ведьма, его жена, и вызвала санитаров из психушки.

И его упекли в «Скворечник». Сколько он там пробыл? Не вспомнить сейчас. Но потом она же, эта стерва, подписала все бумаги, забрала его оттуда под расписку…

И разрешила работать, а ему только это и надо…

И теперь он осознал себя в этой полутемной душной квартире без окон, где прожил уже долгое время.

Честно говоря, он просто боялся выходить из этой квартиры. Он вообще боялся внешнего мира.

Больше же всего Геннадий боялся, что его снова увезут в то ужасное место, в городской психоневрологический диспансер имени Скворцова-Степанова…

Конечно, если он выйдет на улицу, такая опасность есть — но ему совершенно необходима та зеленая тетрадь!

Геннадий сосредоточился, взял себя в руки и подошел к двери квартиры.

Как давно он отсюда не выходил? Год? Два года? Еще больше?

Он открыл дверь, прислушался…

Снаружи было тихо.

Как уже сказано, Геннадий боялся внешнего мира…

Внешний мир был опасным, враждебным и непредсказуемым. Не то что мир математики — мир, где все было так логично, так ясно, так предсказуемо…

Но тетрадь…

Ему необходима та тетрадь!

Геннадий глубоко вздохнул и постарался унять бьющееся сердце.

Он поднялся по лестнице, открыл очередную дверь и оказался в длинном коридоре. Только тут он оглядел себя и осознал, что на нем сильно поношенные спортивные брюки, несвежая, да что там, просто грязная клетчатая рубашка и тапочки на босу ногу.

Да, выходить на улицу в таком виде по меньшей мере неразумно. А вдруг там холодно, сыро, идет дождь или вообще зима?

Геннадий прислушался к себе и понял, что если сейчас вернется, то больше ни за что не решится выйти. Он снова вздохнул и сделал шаг вперед.

Пройдя по