Увидеть огромную кошку - Барбара Мертц

Рамзес не остановился. Вместо того, чтобы попытаться схватить Нефрет, он отодвинулся в сторону, прополз мимо и остановился чуть выше и слева от неё. Размотав верёвку, он накинул петлю на какой-то выступ – по моему предположению, снизу не было видно – схватился за болтающийся конец и соскользнул вниз, пока не оказался на расстоянии фута от девушки на том же самом уровне. Найдя опору для пальцев босых ног, он наклонился и обхватил Нефрет за талию.

Эмерсон шумно выдохнул. Раньше он и звука не осмеливался издавать. Но теперь проревел во всё горло:

– Спускайтесь сейчас же!

Ни один не двинулся с места. Они спорили. Я слышала повышенные голоса, но не могла разобрать слов – вероятно, и к лучшему.

– Мне лучше пойти за козой, – рассмеялся Давид. – Нефрет без неё не спустится, а Рамзес не сможет справиться с ними обеими.

Улыбнувшись Эмерсону и похлопав меня по плечу, он полез вверх. Давид тоже был босиком. Конечно, это самый безопасный способ. Именно так египтяне справлялись с подобными подъёмами, но их ноги были твёрже, чем у мальчиков. По крайней мере, я так считала. Было очевидно, что и Давид, и Рамзес уже поднимались и спускались по этой тропке раньше, без моего ведома.

Коза предпочла остаться на месте. Рамзесу пришлось оторвать от неё Нефрет и оттащить лягающееся и блеющее животное с уступа, прежде чем толкнуть его в протянутые руки Давида. К счастью, коза была не очень большой. Сунув её под мышку, Давид начал спускаться, и Нефрет позволила Рамзесу вывести её на тропу – так это выглядело. Они продолжали спорить, вероятно, потому, что он снова схватил её. По крайней мере, у неё хватило ума не сопротивляться, пытаясь освободиться. Хотя Рамзес и держался за верёвку одной рукой, их положение было далеко от стабильного.

Они уже находились менее чем в двадцати футах от земли, когда случилось неизбежное: один из ботинок Нефрет соскользнул, другой потерял свою слабую опору, и на одну ужасную секунду девушка буквально повисла на руках, но в тот же миг рука Рамзеса с силой обхватила её, заставив вскрикнуть от боли. Рамзес завершил спуск в спешке, буквально пролетев последние шесть футов по склону осыпи у подножия скалы, ухватившись за верёвку, чтобы не упасть.

Эмерсон, тихо и монотонно выругавшись, вытер рукавом вспотевшее лицо. Затем перестал ругаться и коротко бросил:

– Отпусти её. – Нефрет взглянула на его разъярённое лицо и ещё крепче вцепилась в Рамзеса. Он по-прежнему держал её так, что ноги лишь слегка не доставали до земли, она с трудом дышала, но прерывистость её голоса в основном объяснялась смехом:

– Нет, прошу! Он так злится! Защити меня!

Я была уверена, что часть этого впечатляющего выступления предназначалась Долли Беллингем. Она вскочила и восхищённо уставилась на Рамзеса, прижав руки к горлу. Интересно, подумала я, представляет ли она, насколько глупо выглядит.

– Вы были чудесны, – выдохнула она.

Рамзес поставил Нефрет на твёрдую землю так резко, что у неё подогнулись колени.

– Делай, что хочешь, отец. Совесть не позволяет мне встать между ней и твоим праведным гневом. – Повернувшись к Долли, он добавил: – Я понятия не имел, что вы любите животных, мисс Беллингем. Очень мило с вашей стороны разделить свой обед с козой.

И действительно, сообразительная козочка хозяйничала в корзине для завтрака, пользуясь случаем, благо мы были заняты другим. Вероятно, ей никогда ещё не удавалось так пировать, поэтому она разгулялась вовсю. Долли кричала и колотила её зонтиком, а Эмерсон сделал то, что и хотел сделать со своей дочерью – крепко обнял её и поцеловал в золотую макушку.

После того, как Беллингемы ушли и Нефрет осмотрела козу – у неё была сломана нога, и девушка аккуратно наложила на неё шину – мы привязали протестующее животное к большому камню и открыли собственную корзину для пикника.

– Как жаль, что Беллингемы остались без ланча, – лукаво заметила Нефрет, в чьих глазах плясали чёртики.

– Полковник воспринял это с большей благосклонностью, чем можно было ожидать, – ответила я. – Он просто засмеялся.

– Похоже, он искренне интересуется египтологией, – неохотно признал Эмерсон. – Он задал несколько разумных вопросов. Я сказал ему, что он может подойти в другое время, если пожелает.

– Сюда? – поинтересовалась я.

– А куда же ещё? – удивился Эмерсон. – Мы, вероятно, пробудем здесь ещё денёк-другой. А то и больше, если будем копаться. Ну всё, мои дорогие, нам пора.

Рамзес задержался.

– С тем же успехом мы можем отдать остаток еды козе, – предложил он, пока я паковала остатки ланча. – Как мы её назовём?

– Почему мы должны давать ей имя?

– Ты сама знаешь, что Нефрет захочет её приручить. – Он бросил козе большой кусок сыра. – Нам повезёт, если она не будет настаивать, чтобы кто-нибудь из нас сидел с ней, пока её нога не заживёт.

– Хорошо сделано, Рамзес, – сказала я.

– Что? – Он повернулся, стряхивая с рук крошки хлеба, и удивлённо посмотрел на меня.

– Не говори «Что?». Это признак дурного воспитания. Я уверена, что ты отлично понял, что я имею в виду. Так что задержись, я хочу поговорить с тобой.

– Отец будет ждать меня...

– Это не займёт много времени. Твоё мнение о миссис Фрейзер?

Лёгкую заминку не заметил бы никто, кроме меня. Сын смиренно спросил:

– Кто тебе сказал?

– Никто. Твой ранний отъезд из дома вчера утром предполагал, что у тебя имеются планы на вечер. Тот факт, что ты не посчитал нужным говорить мне о них, свидетельствует о том, что они носили характер, который я не одобряю. Сразу приходят на ум развлечения, доступные молодым людям в Луксоре. Я отдаю тебе должное, предполагая, что твои мотивы не совсем легкомысленны или… э-э… непристойны, поэтому заключаю, что ты отправился навестить знакомого. И ты знал, что миссис Фрейзер в «Луксоре»…

– Твои доводы, как всегда, неопровержимы, – вздохнул Рамзес.

– Ты виделся с ней.

– Да. Я…э-э-э-э... хотел тебе об этом рассказать.

– Конечно, – сухо бросила я.

– Трудно найти возможность поговорить с тобой наедине. Тебе известно мнение отца