Увидеть огромную кошку - Мертц Барбара

– Они и так часто находятся вместе без присмотра в рабочее время, – мягко ответил Эмерсон. – Я никогда не понимал одержимости похотливых людей часами темноты. Как тебе хорошо известно, Пибоди, действия, которые общество не одобряет, не только вполне возможны средь бела дня, но могут быть ещё интереснее, когда...

– Да, дорогой, я это прекрасно понимаю, – рассмеялась я. – Не нужно демонстрировать.

Эмерсон убрал руку и вернулся в кресло.

– Что касается того, станет ли Нефрет цивилизованной – надеюсь, что этого никогда не произойдёт, если под цивилизованностью ты подразумеваешь поведение чопорной английской девушки. Она – одна из тех, кто живёт одновременно в двух мирах. – Эмерсон был явно доволен этой поэтической метафорой. – Годы её становления прошли в обществе с другими и в некотором смысле гораздо более разумными стандартами поведения. Кроме того, моя дорогая, твоё собственное поведение не совсем обычно. Нефрет обязана подражать тебе, потому что искренне восхищается тобой.

– Хм-мм, – отозвалась я.

Бо́льшую часть предметов мы упаковали накануне. Пришлось немного подождать, прежде чем к нам приблизился маленький караван с ослами, телегами и лошадьми, которых нанял Эмерсон. Мужчины начали тащить к телегам ящики и узлы, а Абдулла поспешил ко мне.

– Как видишь, Ситт, всё готово.

– Хорошо, – кивнула я. – Селим, убедись, что коробка с тряпками для уборки находится наверху.

– Они тебе не понадобятся, Ситт, – заверил меня Абдулла.

Каждый год у нас происходил один и тот же диалог, поэтому я просто улыбнулась и кивнула – и убедилась, что чистящие средства легко доступны. Затем я направилась к Эмерсону, который осматривал лошадей.

– Они вымыты, Ситт Хаким, – ухмыльнулся Селим. – И ослы.

Я снова улыбнулась и кивнула ему. Я хотела, конечно, лично осмотреть животных, в более удобный момент. В Египте совершенно не заботятся об ослах, верблюдах и порой даже о любимых лошадях. Когда я впервые стала мыть и лечить животных, попавших ко мне под опеку, меня считали дико эксцентричной. Ныне меня по-прежнему считали эксцентричной, но слушались.

– Очень неплохие, – одобрительно кивнул Эмерсон. – Особенно эта парочка. Где ты их нашёл, Абдулла?

Указанные им лошади заслуживали более восторженного описания. Одна – гнедая кобыла, другой – серебристо-серый жеребец. Оба – явно чистокровные арабы, поскольку у них были твёрдые, чистые конечности и маленькие стопы хорошей формы, характерные для этой превосходной породы. Однако сами кони были необычайно большими – более пятнадцати ладоней[82], а их сёдла из тонкой кожи, украшенные серебром – не из тех, что арендуют в Луксоре.

У меня возникло одно из моих знаменитых предчувствий. Возможно, его вызвало то, что Абдулла не ответил Эмерсону, а может быть, то, как Рамзес поглаживал шею серого и шептал ему на ухо.

– Рамзес! – крикнула я.

– Да, матушка?

– Чья это лошадь? – уже потише спросила я.

Рамзес подошёл ко мне. Жеребец последовал за ним, переступая изящно, как кошка.

– Его зовут Риша. Он и Асфур, – он указал на кобылу, – подарки нам от шейха Мухаммеда. Естественно, оба в вашем распоряжении, матушка… и отец.

– Он не выдержит мой вес, – тактично сказал Эмерсон. – И великоват для тебя, Пибоди, тебе не кажется? Просто великолепные создания! Надеюсь, ты поблагодарил шейха надлежащим образом.

– Да сэр.– Рамзес не смотрел на него. – Э-э… Нефрет?

– Ты предлагаешь его мне? – Нефрет протянула руку; чудесное создание уткнулось в неё носом, а затем склонило голову, когда она ласково провела пальцами по его челюсти и гриве.

– Он твой, если ты хочешь. – Рамзес произнёс эти слова без колебаний. Но я видела, как он сглотнул.

Улыбка, которой ответила ему Нефрет, могла бы вознаградить многих юношей за столь щедрый дар.

– На самом деле? Спасибо, Рамзес, милый, но ты не можешь избавиться от подобного животного, как от мебели.

Абсолютно серьёзно и с гораздо большей вежливостью, чем Нефрет обычно проявляла по отношению к людям, она представилась Асфур так же, как и Рише.

– Попробуй её, – посоветовал Давид.

– Ты не такой галантный, как Рамзес, – рассмеялась Нефрет. – Разве ты не собираешься предложить её мне?

– О да, конечно, – в замешательстве воскликнул Давид. – Я думал, что ты сказала…

– Не дразни его, Нефрет, – перебила я. – Она просто дразнится, Давид.

Нефрет похлопала его по плечу.

– Помоги мне.

Стремя было слишком высоким, чтобы она могла дотянуться до него. Давид подставил ладони ей под ботинок и поднял её в седло. Животные были настолько замечательны, что их величина не сразу бросалась в глаза; Нефрет смахивала на девочку, сидящую в высоком седле. Она громко рассмеялась и взяла поводья в руки.

– Она хочет бежать! Поторопитесь, или я первой доберусь до дома. Ты не против, а, Давид?

– Нет… да… подожди! – Давид схватился за уздечку.

Эмерсон начал что-то тревожно бормотать. Он верит в равенство полов – за исключением того, что касается его дочери.

– Послушай, Нефрет... Я не думаю... Пибоди, скажи ей... – Он схватил меня за талию и усадил на случайно выбранную лошадь.

– По крайней мере, подожди, пока Давид укорачивает стремена, – сказал Рамзес. Он стоял рядом с Ришей, его рука слегка покоилась на луке седла... И внезапно оказался в седле.

Возможно, он сделал это, чтобы отвлечь Нефрет, хотя желание покрасоваться определённо присутствовало. Случившееся меня ошеломило. Я не видела, чтобы его ступня коснулась стремени; казалось, будто он одним движением перелетел с земли на спину лошади.

Нефрет вытаращила глаза.

– Как тебе это удалось?

– Он тренировался всё лето, – невинно заметил Давид.

Рамзес недружелюбно посмотрел на своего лучшего друга.

– Это не так уж и сложно.

– Тогда ты можешь научить и меня, – заявила Нефрет.

– Э… да. Не давай ей бежать, Нефрет. Здесь слишком много оросительных канав и плохо прикрытых ям. Ты сможешь удержать её?

– Ха!

Я что-то промычала себе под нос, глядя, как пара скачет бок о бок.

– Он неплохо справился. Надеюсь...

Но я говорила сама с собой. Эмерсон отправился в погоню, а Давид усаживался на одного из нанятых животных. Оставив Абдуллу закончить погрузку, я последовала за остальными через зелёные возделываемые поля в пустыню.

Мы построили дом через год после открытия гробницы Тетишери, когда стало очевидно, что в течение нескольких сезонов нам предстоит работа в западных Фивах. Эмерсон всегда намеревался построить постоянный экспедиционный дом, а «Амелия» служила бы только временным местом жительства, пока мы не решим, где хотим поселиться. Хотя дахабия была и красивой, но недостаточно просторной для пяти человек, их книг, бумаг и множества древностей. На мой взгляд, и сам дом тоже был недостаточно просторным, и в этом сезоне я намеревалась пристроить крыло. Я всегда мечтала о доме с просторными кабинетами и обширными складскими помещениями.

Хотя не могу сказать, что в ближайшем будущем нам потребуется много места для хранения предметов. Я не возражала открыто против планов Эмерсона, потому что это никогда не помогало. Тонкое убеждение – единственный способ заставить его согласиться со мной.

Маленькие гробницы, которыми Эмерсон собирался заняться, меня не интересовали. Большинство из них ранее уже были исследованы археологами и, как выяснилось, не содержали ничего интересного. Благодаря мелочности месье Масперо остальная часть Долины Царей была закрыта для нас, но имелись и другие места в западных Фивах – Дра-Абу-эль-Нага, где мы обнаружили гробницу Тетишери, кладбище знати в Гурнехе и немало красивых храмов – это дало бы больше простора талантам моего мужа. Как только мы раскроем тайну гробницы «Двадцать-А» – а это не займёт много времени – я тактично уговорю Эмерсона поработать в другом месте.

Остаток утра мы посвятили распаковке и уборке в доме. Изгнанные из гостиной сильным запахом карболки и порошка Китинга[83], мы ретировались на веранду и стали ждать, когда подадут ланч[84].