Одна тайная ставка - Татьяна Викторовна Полякова

после того как глаза успели привыкнуть к свету, он казался еще гуще.

– На твоей стене есть надпись, которая появилась не так давно, – начала я, стараясь следить за своим дыханием.

Сердце бешено колотилось, Лазарь молчал. Я испугалась, что он уснет, и быстро продолжила:

– Комбинация цифр и имя.

– Так, – прошептал он в темноту.

– Что это означает?

– Татьяна, – протянул он жалобно. – Мы потратили столько энергии в этой постели, что на разговоры о числах не осталось никаких сил. Я и дважды два сейчас не перемножу.

– Ты помнишь, для чего нужны эти цифры?

– Чтобы напоминать нам о сменяемости времени суток. Сейчас ночь, а это вполне может подождать до утра.

Я замерла в напряжении, а Лазарь, уткнувшись в мои волосы, мерно засопел, словно младенец. То ли занятия любовью действительно так его вымотали, то ли он был превосходным актером. Так или иначе, мне ничего не оставалось, как оставить расспросы и попытаться уснуть.

Будильник я завести, разумеется, не удосужилась и, открыв глаза, испугалась, что проспала начало рабочего дня. Из-за плотных штор свет не пробивался, а значит, утро было еще ранним. Я посмотрела на часы и убедилась, что в конторе мне нужно быть только через час. Отодвинув одеяло, я поняла, что Лазаря рядом нет.

Я открыла дверь и вышла в коридор. Из кухни доносился запах жареных яиц и кофе.

– Доброе утро! – крикнула я, но никто не ответил.

«Похоже, негодяй первым занял ванную», – весело подумала я, но уже через секунду заметила, что дверь в санузел открыта, свет не горит.

– Лазарь, – громко позвала я.

Пройдя в кухню, я убедилась, что и она пуста. На столе стояла тарелка, заботливо прикрытая прозрачной крышкой от кастрюли, рядом с ней – кофе. Я потрогала кружку, напиток был еще горячим. Только тогда я заметила на столе записку.

«Прости, неотложные дела. Целую нежно и вспоминаю сегодняшнюю ночь», – прочитала я на белоснежном листе.

Я взяла листок в руку, скомкала и бросила на пол, громко чертыхнувшись. Вслед за запиской мне захотелось отправить и запотевшую крышку, и тарелку с яичницей, и кружку с горячим кофе, но я медленно опустилась на стул, чувствуя, как силы покидают меня.

Теперь мне казалось очевидным, что Лазарь затеял со мной игру, правил которой я не знаю. Это было обидно настолько, что захотелось выть. Вместо этого я издала какой-то странный горловой звук и почувствовала, что глаза становятся влажными.

– Этого еще не хватало! – призвала я себя к спокойствию, для верности дважды повторив это вслух.

Необходимого мне сейчас как воздух спокойствия это не добавило. Напротив, напряжение внутри меня нарастало, рискуя вот-вот превратиться в панику. Я уставилась на стол, в то самое место, где еще недавно лежало написанное раскидистым почерком послание.

Он просто сбежал от неудобного вопроса. Ушел до того, как я проснулась, чтобы избежать разговора о записи на стене с именем моего отца. Но зачем в таком случае Лазарь искал со мной встречи, если знал, что вопрос этот я ему непременно задам. В том, что наша вчерашняя встреча не была случайной, я даже не сомневалась. И дело даже не в заранее купленном букете в его машине, приготовленном ужине и месте, где мы вчера столкнулись. Это понимание пришло бы ко мне и без этих деталей. Столкнись мы у дома Анны Петровны или у заколотой в собственной кухне Алисы, я бы все равно не смогла списать появление Лазаря на случайность.

Все, буквально каждый эпизод с момента нашего знакомства, было пронизано предопределенностью. Но вот кто диктовал такие условия: некто свыше или изворотливый ум моего любимого?

Ответа на этот вопрос у меня не было, но, пожалуй, оба варианта казались мне сейчас одинаково скверными.

Я встала из-за стола, отправила яичницу в мусорное ведро, а содержимое кружки – в раковину. Покидая квартиру Лазаря, я точно знала, что по своей воле не собираюсь сюда возвращаться.

Субботкина в кабинете не было, более того, дверь была заперта. Я отправилась к Насте и встретила ее в коридоре. Она сообщила, что нас ждут на совещании, и я последовала за ней на первый этаж.

Мы пришли последними. Кроме Субботкина и Крюкова, в кабинете сидел еще один мужчина. Видеть его до сегодняшнего дня мне не приходилось. Это был лысеющий толстяк, натянутая рубашка на животе которого грозилась того и гляди лишиться пуговицы. Я невольно подумала о Пузине, начальнике из соседнего района, где еще недавно трудилась убитая Ефременко.

– Татьяна Юрьевна, – обратился ко мне Крюков. – Позвольте представить вам нашего руководителя. Меренков Егор Власович.

Мужчина привстал и протянул мне руку. Я пожала потную ладонь и подумала, что в этом городе, должно быть, место начальника отдается исключительно людям с недостатком волосяного покрова и обилием жирового. Даниилу Альбертовичу в таком случае повышение не грозило еще долго.

– Кого-то еще ждем? – обратился Меренков к Крюкову.

– Все в сборе. Считаю, что не нужно распыляться. Сосредоточим все наши силы в этих светлых головах.

Я посмотрела на Виктора и Настю, те не сводили взглядов с начальства. Пришлось последовать их примеру.

– Вскрытие показало, что смерть наступила в период с часа ночи до часа дня минувшей субботы. Правая кисть убитой пока так и не обнаружена, – сухо рапортовал Крюков. – Все силы брошены на поиски, а также на сбор улик и выявление свидетелей.

– В зимнем лесу? – откашлявшись, уточнил Егор Власович.

– И все-таки, – настаивал Даниил Альбертович. – Иногда везение предопределяет исход дела.

– Я бы больше полагался на наших прекрасных сотрудников, – изрек Меренков, задержав свой сальный взгляд на Насте.

Девушка на это никак не отреагировала, должно быть, давно привыкнув к манерам начальника.

– Какие у вас есть идеи, господа?

– Поговорить с подругой Ефременко, Сарой. Мы, безусловно, уже беседовали, но теперь, после обнаружения тела, возможно, ей будет что добавить, – предложила Анастасия.

– Я уже начал проверять все дела, которыми занималась Анна Петровна с момента появления в нашем районе, – отчитался Субботкин и добавил: – Под другим углом, разумеется. Не исключено, что целью была Ефременко не как привлекательная девушка, – произнося это, он машинально посмотрел на Крюкова, как бы ища подтверждения слов, в правдивости которых сам сомневался, – а как наша сотрудница.

Все замолчали и, сообразив, что теперь, очевидно, все ждут каких-то предложений и от меня, как еще одной представительницы светлых голов в этом кабинете, я заговорила:

– Раз уж так совпало, что за несколько часов до смерти Анна Петровна возвращалась из города, где я имею удовольствие служить, неплохо было бы попытаться узнать, что ей там понадобилось. Не