Увидеть огромную кошку - Барбара Мертц

Тёмные брови сына сошлись вместе.

– Почему не здесь? Я собирался…

– Именно поэтому я взяла на себя смелость ответить, – любезно объяснила я. – Тебе предстоит многое узнать о тонкостях социального общения, Рамзес. Приглашение их сюда укажет на такую степень близости наших отношений, которую мы, возможно, не захотим поощрять.

– Но…

– Мы не видели их много лет, Рамзес, и первоначальное знакомство было основано на обстоятельствах чрезвычайного характера, которые вряд ли повторятся.

– Надеюсь, что нет, – проворчал Эмерсон. – Послушай, Амелия, если ты позволишь этой молодой женщине втянуть тебя в другое уголовное расследование – или, что ещё хуже, в романтическую связь…

– Милый, это именно то, чего я пытаюсь избежать, – успокоила его я. – Хотя у меня и нет оснований предполагать, что возникла какая-либо из этих трудностей.

Эмерсон хмыкнул.

– Несомненно, ты права, матушка, – завершил Рамзес. – Как и всегда.

Миновав мост Каср-эн-Нил[44], мы разошлись, чтобы заняться своими делами. Покупки, конечно же, предоставили мне. Позволив снять с себя мерки, ни один из мальчиков не видел причин возвращаться в указанные заведения, и когда я упомянула такие предметы, как носовые платки и чулки, они сообщили мне, что уже раздобыли всё необходимое, а если мне кажется, что нужно что-то ещё, у меня развязаны руки. Эмерсон энергично кивнул, показывая, что полностью согласен с этим утверждением.

Что меня вполне устраивало, поскольку мне не очень-то нравится, когда меня сопровождают в магазины скучающие мужчины, которые всё время смотрят на часы и спрашивают, сколько ещё я собираюсь возиться. Эмерсон и мальчики ушли в музей, где мы договорились встретиться позже, а мы с Нефрет отправились на Шариа Камель и Муски, где расположены заведения, торгующие европейскими товарами. Ранее я нашла магазин, который торговал зонтиками, соответствующими моим требованиям (с прочным стальным стержнем и заострённым наконечником) и заказала два новых. Какими бы крепкими ни были мои зонтики, они довольно быстро изнашивались; мне приходилось покупать новый по крайней мере раз в год.

С удовольствием обнаружив, что зонтики готовы, и взмахнув ими несколько раз, чтобы проверить вес, я приказала продавцу (после того, как он вылез из-под прилавка) отправить их на дахабию. Нефрет отказалась от зонтика; признавая его всестороннюю полезность, она предпочитала носить с собой нож. Мы выбрали новый из хорошей шеффилдской стали и, завершив оставшиеся покупки, направились в музей.

В прошлом году коллекции древностей были перенесены из старого дворца в Гизе[45] в новое здание в районе Исмаилийе. Это было красивое строение из жёлтой лепнины в греко-римском стиле с крыльцом, обрамлённым колоннами; пустое пространство перед зданием когда-нибудь станет садом. А пока что его украшали несколько тонких пальм и большой мраморный саркофаг — не древняя реликвия, а современный памятник, в котором покоились останки Огюста Мариетта[46], почитаемого основателя Service des Antiquites.

Мальчики ждали нас рядом с бронзовой статуей Мариетта. Давид снял шляпу; Рамзес поднял руку ко лбу и с удивлением обнаружил, что у него шляпы нет. Когда мы выходили из дахабии, она была на месте. Я не стала интересоваться её судьбой. Шляпы и Рамзес несовместимы. Я пришла к выводу, что это наследственная черта.

– Где отец? – спросила я.

– Ушёл по каким-то делам, – ответил Рамзес. – Поскольку он решил не предоставлять сведения о своём пункте назначения или своих намерениях, я не стал спрашивать. Он сказал, что встретит нас здесь в оговорённый час.

Мне было приятно это слышать. Эмерсон постоянно выходит из себя, когда посещает музей, и мне необходимо находиться рядом, чтобы он не ворвался в кабинет директора и не принялся его оскорблять.

– Вы выразили своё почтение месье Масперо? – полюбопытствовала я.

– Его не было в конторе, – ответил Рамзес. – Мы разговаривали с герром Бругшем[47]. Я… э-э... случайно упомянул ему, что отец скоро приедет.

Эмерсон не ладит со многими египтологами, но у него был ряд особых проклятий, предназначенных для Эмиля Бругша, помощника Масперо, которого он считал некомпетентным и бесчестным.

– А, – кивнула я. – Значит, Бругш тоже позаботится о том, чтобы не оказаться в конторе. Отлично сработано, Рамзес.

– Отлично сработано? – воскликнула Нефрет. – Если и Бругш, и Масперо ушли, как мне получить разрешение увидеть мою мумию? Чёрт тебя подери, Рамзес, ты обещал…

– Я спрашивал, – перебил Рамзес. – К сожалению, мумии, о которой идёт речь, не оказалось на положенном месте.

– Как это? – настала моя очередь возмущаться. – Наша мумия? Что она, заблудилась?

– Бругш заверил меня, что она не утеряна, а только… временно отсутствует. Они продолжают перемещать предметы из старого музея. Он уверен, что мумию найдут.

– Найдут, как же. Эмерсон абсолютно прав, критикуя методы Масперо; теперь, когда новый музей построен, такой небрежности нет оправдания. Но я вижу Эмерсона на горизонте; ради всего святого, ни слова об этом, не то он взорвётся.

Обменявшись любезными приветствиями, мы вошли в музей и поднялись по красивой лестнице в Galerie d'Honneur[48] на первом этаже, где на видном месте были выставлены материалы из гробницы Тетишери. Масперо оказался достаточно любезен, чтобы признать их одним из сокровищ музея, хотя в их число не входили мумия и гробы королевы. Что с ними стало, никто не знал, даже мы сами; но погребального инвентаря королевы оставалось достаточно, чтобы создать захватывающую дух экспозицию – ушебти[49] и статуи, инкрустированные сундуки и алебастровые кувшины, трон-стул, полностью покрытый сусальным золотом с чеканными изящными узорами, и piece de resistance[50] – колесница. Когда мы нашли её в королевской гробнице, она была разбита на части, но все обломки оказались на месте, включая колёса со спицами. Деревянный корпус, покрытый гипсом и льном, был украшен резьбой и позолочен, и нам пришлось проделать чертовски сложную работу по стабилизации хрупких материалов, чтобы они не испортились ещё больше, чем ранее. Эмерсон лично руководил доставкой колесницы в Каир и видел, как её заново собрали, установив в большой стеклянной витрине. Каждый раз, когда мы посещали музей, он ходил вокруг витрины, исследуя каждый дюйм драгоценной вещи, чтобы убедиться, что осколки больше не отваливаются.

К сожалению, надежды, как и обычно, не сбылись. Это расстроило Эмерсона, и он начал ворчать обо всём, что только ему приходило в голову.

– Масперо должен был держать всё вместе, чёрт