Посредник - Женя Гравис

class="p1">– А разве это не так?

– Разумеется, так, но…

– Лазарь Платонович, я вашу натуру вижу насквозь. Там, в Африке, делайте, что хотите. Воскрешайте мертвых, заключайте сомнительные сделки… Но если вы обидите эту барышню и я об этом узнаю… А я, поверьте, узнаю. – Митя выразительно посмотрел на Соню с Надей. – Я вас из-под земли достану. И закопаю обратно.

– Позовете на помощь… госпожу? – сощурился Зубатов.

– Позову. Если понадобится.

– Кстати, об этом… – Зубатов изобразил на лице безразличие, засунул руки в карманы, покачался, перекатываясь с пяток на носки. – Колечко бабушкино… Я так понял: вы решили оставить его себе?

– Нет. Я его отдал, – улыбнулся Митя.

Наконец-то представился повод тоже насолить этому… прохвосту.

– Кому? – поднял бровь Лазарь Платонович. – Только не говорите, что кузине Аде – это разобьет мне сердце. Нет? Неужели Хаудам? О боже… Отцу Илариону? Нет, уж лучше Хаудам. Магистерию? Хуже и быть не могло! Кому, черт возьми?

– Я его вернул. Первому истинному владельцу и создателю артефакта.

Сыщик изо всех сил старался не улыбаться, хотя очень хотелось.

Зубатов замер. Скривил брови. Склонился к Митиному лицу:

– Шутите, да? Святые ребра, да вы не шутите…

– Нисколько.

– Как? Как, черт возьми? Погодите… Так он и вправду жив? Где? Когда? Каким образом?

– Столько вопросов, – усмехнулся Митя. – И что вас так удивляет? Вы же сами утверждали, что Орхус не может умереть. Он и не умер. Артефакт снова у него.

– Как вы его нашли?

– Скажем, так… Я снова провалился в кроличью нору.

– Копать мне до ядра земли… – Зубатов снова вгляделся в Митино лицо. – Не врете. Как он… там? Где он вообще?

– Сложно сказать, – пожал плечами Самарин. – Я вряд ли смогу найти это место на карте. Могу лишь сообщить, что он… доволен жизнью. И смертью. Мне кажется, он нашел баланс.

– Охренеть… – Зубатов снова засунул руки в карманы и вдруг сдвинул брови к переносице, мучительно раздумывая. – Слушайте, Самарин… Бросайте вы вашу полицию, а? Ну что вы там забыли? Поплывем в Африку, в Австралию, в Америку. Берите барышню с собой, если хотите. Повидаем мир, покопаемся в его прошлом. Да с вашими возможностями и знакомствами…

– Нет уж, я пас, – перебил поток его мечтаний Митя. – Мне и здесь неплохо.

Громкоговоритель на столбе вдруг хрипло прокашлялся и гулко произнес: «Отправление поезда Москва-Берлин через две минуты! Просьба уезжающим занять свои места, а провожающим – покинуть вагоны!»

– Нам пора. – Зубатов выразительно посмотрел на Надежду и кивнул головой в сторону вагона. – Но вы подумайте…

– Я уже, – ответил Митя. – Доброго пути.

– А знаете… – Зубатов сделал пару шагов и обернулся. – Я был бы не против такого родича, как вы. Счастливо оставаться.

Поезд неторопливо отъезжал от перрона. Соня подошла, встала рядом и прижалась щекой к рукаву пиджака. Митя обнял ее за талию, поцеловал в висок и вдохнул такой знакомый и волнующий запах мяты и цитруса. Никогда бы ее не отпускал.

– А я тоже скоро уеду, – сказала Соня тихо.

– Вот как… – замер Самарин. – Надолго?

– Не знаю. Может быть, на все лето. Столько событий, да? У тебя много чего произошло за последние дни. Расскажешь?

– Куда я денусь. У тебя, видимо, тоже много новостей. Расскажешь? Кажется, нам не помешает кофий.

– Только если с пирожными. Пойдем.

* * *

На службу Самарин фатально опоздал – после кофия, пирожных и долгого откровенного разговора.

И безгранично удивился, когда не встретил в коридорах ни одного человека. В здании Сыскной полиции Москвы царила мертвецкая тишина.

Ни шагов, ни звонков, ни разговоров… Никого.

На внешней стороне двери Убойного отдела красовалось бумажное послание, написанное ужасным Мишкиным почерком: «Зал для собраний!»

Туда Самарин прокрался через дальнюю дверь, осторожно ее приоткрыв и встав за последними рядами. Окинул взглядом большое помещение, где собрались все до единого сотрудники полиции и где со сцены вещал какой-то пухлый чиновник. Сыщик поймал лишь окончание его фразы:

– …мею честь представить вам нового начальника Сыскной полиции Москвы – генерал-майора Владислава Юрьевича Жилкина!

Даже со своей галерки Митя отчетливо разглядел столь не понравившиеся ему в прошлый раз идеально ровный пробор, неискреннюю улыбку и слишком широкие плечи полков… нет, уже генерал-майора и столичного сыскаря Жилкина. Того самого, который явился в Москву в конце прошлого года, забрал себе дело Визионера и «успешно» его закрыл.

Ну как закрыл. Закрыл Митя, а Жилкин благополучно отчитался перед всеми инстанциями, включая столичные, что он и только он осуществил поимку первого в Москве серийного душегуба.

И вот этот… хлыщ… теперь – начальник Сыскной полиции?

Какого, собственно, лешего? И куда делся Ламарк?

Митя лихорадочно метался в размышлениях, не слушая, о чем говорит Жилкин, и не обращая внимания на то, что зал хлопает и встает… Все это проносилось мельком, как бы сквозь него.

И лишь когда его начали толкать проходящие мимо полицейские, Самарин понял, что собрание окончено, и вышел в холл.

Он так и застыл посреди коридора, когда слева знакомо пахнуло табаком, справа – огуречным одеколоном, а перед глазами промелькнули рыжие вихры.

– Успел-таки, – пробурчал слева Горбунов. – Видишь, что творится…

– Где Ламарк? – тихо спросил Митя.

– С почетом препровожден на пенсию, – подсказал справа Вишневский.

– И теперь у нас… это, – язвительно добавил Мишка.

– Как думаете, он помнит? – Митя рассматривал Жилкина, который, стоя вдалеке, пожимал руки и приветствовал начальников других отделов.

А Жилкин, как будто почувствовав, вдруг поднял голову и окинул долгим взглядом всю их четверку. Пристально, исподлобья. И демонстративно отвернулся.

– Помнит, каналья… – прошептал Семен. – Этот ничего не забудет.

– Что ж… – ответил Митя. – Значит, теперь все будет по-другому.

И четверка Убойного отдела зашагала прочь.

КОНЕЦ

Вместо эпилога

ОТРЫВОК ИЗ РАДИОШОУ «ВЕЧЕРНИЙ НЬЮ-ЙОРК»:

– …Полина, расскажите, как же вам все-таки удалось вернуться на курс? Вы долго блуждали в тумане…

– О да! Это было невероятно! У меня барахлил компас, и я понятия не имела, где нахожусь. И тут, представьте: у меня рвется шнурок, на котором висит эта подвеска с птицей, и она улетает прямо под педаль… Срань господня!

– Простите, в прямом эфире нельзя ругаться…

– В пекло ваши правила! Какой идиот их придумал? Эта гребаная висюлька попала прямо под ногу, и я наклонилась, чтобы ее поднять. Задела руль высоты, рухнула метров на тридцать. Думала, мне хана…

– И?

– И выскочила из тумана прямо на этот траулер… как там его – «Пухлая курица»?

– «Сытая индейка»…

– Точно! Индейский штурман мне и подсказал, где я.

– Вы его сильно ошеломили своим внезапным появлением.

– Да я сама была в ах… ошеломлении. Вот сучка железная!

– Для наших радиослушателей сообщаю, что авиатриса Полина сейчас целует железную подвеску в