Пропасть - Роберт Харрис

гражданскую войну в Ирландии, офицерами-мятежниками[7], цинизмом, жаждущими сенсаций газетами, суфражистками, режущими картины…[8]

– Что ж, я поговорил с нужными людьми, посмотрим, чем все обернется, – мягко ответил он и не стал ничего добавлять во избежание нового взрыва. – Спи спокойно. Я загляну к тебе утром.

Он прошел через затемненные парадные покои к большому письменному столу у окна с видом на Плац-парад конной гвардии, за которым любил работать по ночам. Уже шесть лет они с Марго не спали в одной постели. Последние ее роды завершились несчастьем – младенец умер в тот же день, и врачи сказали, что еще одна беременность убьет Марго. На этом и закончились их брачные отношения. В спальне она хранила найденный в своем шотландском родовом поместье череп, который напоминал ей о необходимости жить полной жизнью. Но он ни за что не стал бы предаваться любовным утехам под взглядом этих пустых глазниц.

Премьер-министр налил себе бренди, дернул за шнур, включающий настольную лампу с абажуром, и сел за стол. Вокруг пресс-папье стояли маленькие хрустальные фигурки различных животных и серебряные фигурки людей. Эту коллекцию он собирал много лет и переставлял на столе в зависимости от настроения. Он достал из футляра для дипломатической почты письмо, отправленное Венецией еще поутру.

Весь уик-энд было дождливо, и у меня нашлось предостаточно времени, чтобы изучить твои ирландские бумаги, так подходяще спрятанные между страницами свежего номера «Татлера». Папа несколько раз спрашивал, неужели я не могла найти для чтения что-нибудь более возвышенное. И конечно же, в моей слабой голове так и не возникло никакого нового решения, которое не открылось твоему могучему разуму. Обе стороны должны пойти на уступки.

Угроза гражданской войны настолько серьезна, что я невольно задумалась, нет ли способа как-нибудь пристыдить их и склонить к компромиссу. Разве ты не в праве в этой ситуации обратиться к королю и попросить его о посредничестве? Юнионисты[9] меньше всех прочих станут противиться призыву его величества, а националисты увидят, насколько серьезны твои намерения. В крайнем случае ты просто выиграешь время. Не отчаивайся, любимый. Что-нибудь обязательно изменится, я знаю.

Идея была неплоха. Он и сам подумывал о том же. Открыв карту из ирландской папки, он мрачно присмотрелся к графствам Фермана и Тирон. Потом отодвинул карту в сторону и в надежде как-то отвлечься переключил внимание на вечернюю дипломатическую почту. Позже он вспоминал, что эта бумага даже не лежала сверху, а была зарыта в самую середину – докладная записка от министра иностранных дел с грифом «Секретно», датированная тем же днем:

6 июля 1914 года

Германский посол очень тепло говорил о том, какое удовольствие доставил императору и всему обществу визит британского адмирала в Киль.

В ответ я выразил уверенность, что он доставил огромное удовольствие и нашей стороне.

Премьер-министр зевнул и вытянул ноги. Потом сделал глоток бренди и продолжил чтение.

Затем посол в частном порядке, но с великой серьезностью поделился со мной тем, с какой тревогой и пессимизмом он столкнулся в Берлине. По его словам, убийство эрцгерцога Франца Фердинанда вызвало в Австрии очень сильные антисербские настроения, и ему доподлинно известно, хотя и без подробностей, что австрийцы намерены что-то предпринять, и не исключено, что они начнут военные действия против Сербии.

Премьер-министр поднял взгляд от письма. Прошло уже десять дней после убийства наследника австро-венгерского престола и его супруги сербскими националистами в Сараево, и до сих пор все было очень тихо, настолько тихо, что он совершенно выбросил это происшествие из головы. А теперь у него внезапно возникло ощущение, будто споткнулся о камень на дороге. Он поставил стакан на стол и снова принялся за чтение со все возрастающим интересом.

Я усомнился в том, чтобы они замышляли захват чужих территорий.

Посол ответил, что они не желают захватывать территории, поскольку не знают, что с ними делать дальше. По его словам, смысл заключается в том, чтобы получить некую компенсацию в виде унижения и усмирения Сербии…

Второе обстоятельство, вызывающее тревогу и пессимизм в Берлине, связано с опасениями относительно позиции России, в особенности в связи с недавним усилением российской военной мощи… Теперь у России в мирное время под ружьем миллион человек…

Посол зашел в своих откровениях так далеко, что сообщил об имеющемся у Германии предчувствии неизбежности осложнений, а потому не стоит сдерживать Австрию, и пусть лучше осложнения случатся сейчас, нежели позже.

Он дочитал докладную записку и поглядел в окно на цепочку фонарей вдоль Плац-парада конной гвардии. Главным его достоинством как премьер-министра – некоторые даже говорили о гениальности, хотя он скромно считал это преувеличением, – была способность одновременно воспринимать множество сложных и не связанных между собой проблем, рассматривать различные варианты их решения и удерживать все это в голове, а также терпение, позволяющее дождаться идеального момента для действия или бездействия, которое, как показывал опыт, часто оказывается предпочтительным, поскольку проблемы имеют свойство разрешаться сами собой, если оставить их в покое. «Подождем и посмотрим» – эту фразу ему частенько припоминали и высмеивали за нее, хотя сам он считал ее в высшей степени разумной. Но что еще оставалось делать? Возможно, не случится ничего. Или начнется Армагеддон. Сейчас он ничего не мог предпринять. Жаль, что Венеции не будет в городе. Это бесценный подарок судьбы – иметь рядом человека, которому можно довериться, человека, чьи советы не искажены личной заинтересованностью. Но завтра утром она должна отплыть на яхте Адмиралтейства в Шотландию вместе с Уинстоном и Клемми Черчилль, а потому в пятницу не будет никакой дневной поездки с Венецией. Его всегда выводило из себя, когда не получалось увидеться с ней.

Он просмотрел остальные телеграммы, допил бренди и отправился в спальню. Умылся, сменил костюм на ночную рубашку, сел на кровати и читал «Нашего общего друга»[10], пока глаза не начали закрываться, а потом уснул.

На следующее утро, во вторник, Димеру было приказано вернуться к обычным своим обязанностям. Похоже, дежурный офицер первого округа столичной полиции испытал немалое удовольствие, перевесив выскочку на пару крючков ниже и назначив после работы на Куинна расследовать всплеск ограблений в Пимлико. Это была нудная работа – ходить от дома к дому и расспрашивать жильцов, не заметил ли кто что-нибудь подозрительное, любой констебль справился бы с ней ничуть не хуже. Вернувшись в Скотленд-Ярд несколькими часами позже, Димер получил сообщение о том, что