Пропасть - Роберт Харрис

слишком далеко по пути воспоминаний для одного раза. Может, лучше подышим свежим воздухом на Хэмпстед-Хит?

Они дошли до конца дороги, а потом еще несколько минут шли по тропинке между деревьями, мимо гуляющих семейств, мимо продавца мороженого на велосипеде, пока не добрались до одного из Хэмпстедских прудов, а там сели на скамейку и смотрели на воду. Старательно сохраняя дистанцию, они стали играть в сочиненную ими самими игру: кто вспомнит больше названий водоплавающих птиц. Называли по очереди: камышница, лысуха, кряква, лебедь, чомга, озерная чайка… В конце концов победил он, когда в нескольких ярдах от них вынырнула мандаринка.

– Они здесь надолго не задерживаются, – с сожалением сказал он. – Обычные птицы часто нападают на них. Они слишком экзотичны для этого тусклого мира.

На обратной дороге он сидел в машине непривычно тихо, смотрел на городские улицы, залитые солнцем, но безрадостно-пыльные в разгар летней жары. Немного погодя она выпустила его руку и взяла папку с документами, оглянувшись на него за разрешением.

– Конечно, – кивнул он. – Для этого я их и взял.

Все документы в папке касались Ирландии. Данные переписи населения, карты северных земель. Лоскутное одеяло из множества графств, городов и даже маленьких деревушек, красного, малинового и розового цвета. Чем темнее цвет, тем гуще католическое население. Католики добивались самоуправления из Дублина; их соседи-протестанты не желали мириться с отделением от Соединенного Королевства. Тори обещали поддержать протестантов, даже если те с оружием в руках выступят против правительства. От чтения в быстро движущейся машине Венецию замутило.

Она подняла взгляд и увидела, что он наблюдает за ней.

– Самая неразрешимая проблема, с какой мне доводилось сталкиваться, – сказал он. – Хотя, видит Бог, за последние шесть лет их было немало.

– А ты не можешь отложить решение?

– Мы и так откладывали его сколько могли. Националисты ясно дали понять: если мы не узаконим самоуправление за эту сессию, они перестанут нас поддерживать. А это означает, что мы останемся без большинства в парламенте и, вероятно, проиграем всеобщие выборы. В любом случае все закончится гражданской войной.

– Какой-нибудь выход обязательно отыщется. Ты же такой умный. – Она протянула ему папку.

– Оставь у себя. Вернешь при следующей встрече. Может быть, у тебя получится найти решение.

– Это вряд ли!

Сама мысль о том, что она может как-то решить ирландский вопрос, лежа в постели у себя на Мэнсфилд-стрит, казалась ей откровенно нелепой, и он должен был это понимать, но сам поступок тронул ее.

– Все будет хорошо. – Она провела рукой по его волосам. – Я верю в тебя.

Он обнял ее:

– Ты ведь догадываешься, что я ни с кем другим так не разговариваю? Что бы я делал, если бы не мог довериться тебе, милая?

Они проехали мимо Примроуз-Хилл. Улица была так загружена транспортом, что казалось, будто машина стоит на месте. Венеция чувствовала, как люди оборачиваются и смотрят на них.

– Подожди.

Она освободилась из его объятий и скользнула вбок, чтобы опустить занавеску на левом окне. Он сделал то же самое с правым. Она встала коленями на сиденье и зашторила заднее окно. И только потом, защищенная от чужих глаз, вернулась к нему.

Они словно бы оказались в pied-à-terre[5] в Париже или Венеции. Только золото солнечного света, проникая сквозь желтый шелк, смягчало темноту их укромного мирка.

В десять минут шестого, приведя себя в порядок, она открыла дверь родительского дома. По холлу расхаживала чем-то встревоженная Эдит.

– Вас ожидает один джентльмен, мисс. Я провела его в утреннюю гостиную.

– И кто это? Не мистер Бэринг, надеюсь?

– Нет, мисс.

Эдит протянула ей визитную карточку.

Детектив-сержант Пол Димер

Столичная полиция

Новый Скотленд-Ярд

Венеция перевернула карточку и посмотрела, нет ли на обратной стороне какого-нибудь сообщения.

– Силы небесные! И что ему нужно?

– Он не сказал, мисс.

Стоявший у камина мужчина в откровенно дешевом, но хорошо выглаженном темном костюме выглядел моложе, чем можно было бы предположить по его чину, примерно одного с ней возраста. Она отметила и другие детали: до блеска начищенные ботинки, котелок в руке, отросшую за день щетину на подбородке, довольно приятную в целом внешность.

– Я Венеция Стэнли. Чем могу вам помочь?

– Добрый день, мисс Стэнли. Простите за беспокойство. Я расследую вчерашнее трагическое происшествие на реке. Не возражаете, если я задам вам несколько вопросов? – Он достал из кармана блокнот.

– Расследуете? – с внезапным ощущением опасности переспросила она. – Что там расследовать?

Только в этот момент Венеция поняла, что все еще держит правительственные документы, и прижала папку к груди, скрестив руки.

– Никаких зловещих тайн, уверяю вас, – ответил он, открывая блокнот. – Я собираю показания свидетелей, но ваших среди них не оказалось. Покидая причал, вы не оставили свой адрес.

– Меня просто не было на причале в то утро.

– Почему же?

– Я вообще не садилась на пароход.

Ее ответ озадачил сержанта, но через мгновение его лицо прояснилось.

– Ага, понятно, откуда возникла эта путаница. Мистер Хорнер передал мне список приглашенных, но не уточнил, кто из них действительно был на судне. Это все объясняет. Примите мои извинения. – Он чуть наклонил голову и снова посмотрел на нее. – Могу я узнать, мисс Стэнли, почему вы не сели на пароход?

Обычно ее трудно было смутить, но сейчас она почувствовала, как лицо заливается румянцем, и крепче прижала к груди папку.

– Было уже поздно, я устала и решила отправиться домой спать.

Почему ее слова прозвучали так виновато? Это было глупо. Но сержант, похоже, ничего не заметил.

– Вполне понятное решение. И мудрое, как оказалось. Вы избавили себя от весьма тягостной сцены. – К ее облегчению, он наконец-то убрал блокнот. – Ну что ж, желаю вам приятного вечера. Я сам найду выход.

Проходя мимо, он кивнул ей и направился в холл.

– Как вы разыскали меня, не зная адреса? – окликнула она его.

– По справочнику Дебретта[6].

Когда дверь за ним закрылась, Венеция поспешила в утреннюю гостиную и подошла к окну. Димер остановился на другой стороне улицы и простоял там, разглядывая дом, на удивление долго, а потом надел котелок и ушел.

Премьер-министр написал ей записку, как только вернулся на Даунинг-стрит:

3 июля 1914 года, 17:30

Я слышал, что бал в Ислингтоне отменен из-за трагедии на реке. Забыл рассказать, что, когда я просил тебя не плыть с ними, а приехать вместо этого к О., у меня было какое-то дурное предчувствие, а когда я лег спать, мне приснилось, что катер Эдварда затонул. Разве это не