Опаловая змея - Фергюс Хьюм

когда девушка исчезла. – Такая чудесная память, ничего не забывает. Она – мой незаменимый помощник в отношениях с дамами – модистка, как известно, занимается не только шляпками и платьями.

– Да, все это сложнее, чем кажется, – ответил Даукер, стараясь изобразить улыбку.

Появилась мисс Брейл и сразу же решила вопрос.

– Шляпку купила месяца два назад одна леди откуда‐то из Сент-Джонс-Вуда.

– Настоящая леди? – спросил Даукер.

– Ну, она больше походила на служанку, – с сомнением проговорила мисс Брейл, – я бы сказала, на горничную.

– Мы ее отправили ей? – нетерпеливо поинтересовалась мадам.

– Да, адрес есть в книге, – ответила мисс Брейл и пошла за книгой.

Через несколько минут она вернулась и объявила:

– Лидия Фенни, вилла «Клеопатра», Сент-Джонс-Вуд.

Даукер вздрогнул, несмотря на свою обычную флегматичность, и, заметив это, мадам тут же отослала мисс Брейл.

– Что‐то не так? – с любопытством спросила она, когда дверь закрылась.

Даукер вздохнул в своей обычной манере и, достав носовой платок, скрутил его в тугой комок – верный признак того, что его что‐то затронуло.

– Вилла «Клеопатра» – это дом лорда Каллистона.

– О! – воскликнула мадам с некоторым изумлением. – Как странно, что мы заговорили о нем! Полагаю, эта Лидия Фенни – тамошняя камеристка.

– Была камеристкой, – поправил Даукер.

– Что вы имеете в виду?

– Если эта шляпка, – он дотронулся до нее, – была продана вами Лидии Фенни, то она мертва.

– Мертва?!

– Да, жертва убийства на Джермин-стрит.

– Что?! – мадам Рене вскочила в сильном волнении.

– Я хотел узнать имя убитой женщины, чтобы получить ключ к преступлению, – быстро объяснил Даукер. – Эта шляпка была на голове женщины, когда обнаружили ее тело. На ней была отметка, указывающая, что она была куплена здесь, поэтому я пришел сюда, чтобы узнать, кому она была продана. Вы говорите мне, что это Лидия Фенни, поэтому логично предположить, что именно Лидия Фенни – жертва.

– Все это очень странно, – сказала мадам, бросив на него проницательный взгляд, – но вовсе не обязательно, что жертва – Лидия Фенни. Могли сделать другую такую же шляпку, или Лидия Фенни могла одолжить или подарить шляпку кому‐то другому.

– Есть только один способ выяснить это, – ответил Даукер, заворачивая шляпку и поднимаясь на ноги.

– Какой?

– Посетить виллу «Клеопатра». До свидания. – И детектив вышел, оставив мадам в полном изумлении.

– Хм, – произнесла она наконец. – Интересно, имеет ли лорд Каллистон какое‐нибудь отношение к этому убийству?

Глава IV

Вилла на Сент-Джонс-Вуд

Вилла «Клеопатра» была приятным домом и очень дорогим, как выяснил при его покупке лорд Каллистон. Однако некое верховное божество по имени Лена Саршайн, будучи очень красивым, настаивало на том, что ей требуется подобающее жилище, и Каллистон уступил и потратил небольшое состояние на резиденцию своей куколки.

Даукер знал немало этих маленьких райских уголков с их обитательницами, полными житейской мудрости, о существовании которых не полагалось знать высшему свету, поэтому он чувствовал себя совершенно спокойно, когда позвонил в колокольчик, и его с торжественным видом впустил в сад слуга. Сыщик был хорошо осведомлен о жизни Каллистона, как публичной, так и частной, – и ни одна из его сторон не отличалась особой нравственностью, – впрочем, в этом несправедливом мире трудно оставаться добродетельным.

Каллистон получил свой титул еще в детстве, и, поскольку родовое поместье находилось в отличном состоянии, к совершеннолетию он имел в своем распоряжении большую сумму денег, чтобы позволить себе потратить их, и он их, конечно, потратил. Скачки и яхты были его главными развлечениями, но при этом, как ни странно, его имя никогда не связывали с какой‐либо известной женщиной, и мало кто из его друзей знал, кроме как понаслышке, о божестве, обитавшем на вилле «Клеопатра». Каллистон влюбился в нее несколько лет назад в деревне и привез в город, поселив в сей прекрасной резиденции, которую она покидала нечасто. Иногда она ходила в театр, иногда гуляла в парке, но так редко, что мало кто знал, кто она. Каллистон очень ревновал ее и лишь изредка приглашал друзей ужинать, но те немногие, кому выпала такая честь, говорили, что это очень красивая женщина с очаровательными манерами. Все ждали, что он в конце концов женится на ней, когда стало известно о его связи с леди Бэлскомб, и с тех пор его чаще видели рядом с этой леди, чем в окрестностях Сент-Джонс-Вуда.

Даукер знал все это из какого‐то таинственного источника, известного только ему одному, и теперь приехал, чтобы выяснить, какое отношение резиденция Сент-Джонс-Вуд имеет к убийству на Джермин-стрит.

Он знал, что Каллистон уехал с леди Бэлскомб, поэтому сказал, что у него есть сообщение от него и он хотел бы видеть мисс Саршайн. Слуга провел его в великолепно обставленную гостиную, где он ожидал появления леди, намереваясь, когда она войдет, расспросить ее обо всех подробностях, касающихся ее горничной Лидии Фенни, в надежде найти виновника преступления. Как только дверь за слугой закрылась, Даукер встал со своего места и, заложив руки за спину, принялся расхаживать по комнате; его худощавая, одетая в серое фигура казалась здесь печально неуместной.

Стены не очень большой, но роскошно обставленной комнаты были драпированы изящными складками бледно-зеленого шелка, кое‐где перехваченными толстыми серебряными шнурами. Ковер, тоже бледно-зеленый, был расшит букетами белых цветов, а занавески на окнах струились мягким белым шелком. С одной стороны комнаты находились два окна в глубоких нишах, заполненных яркими цветами, в основном белыми, а в конце комнаты раздвижные двери вели в оранжерею, заполненную папоротниками и белыми цветами. Посередине небольшой фонтан с хрустальным звоном лил тонкие струи воды в широкую мраморную чашу. Повсюду стояли низкие бархатные кресла, столы были завалены безделушками и фотографиями в потемневших серебряных рамках, а на ковре тут и там лежали шкуры медведей и тигров. В отличие от большинства гостиных, здесь имелось только одно зеркало – маленькое овальное стекло над каминной полкой, обрамленное бледно-зеленым плюшем. В углах виднелись высокие пальмы и другая тропическая растительность, перемежавшаяся с белыми мраморными статуями, выглядывающими из‐за их зеленых ветвей. В углу расположился красивый рояль, на котором лежало множество нот. Комната освещалась двумя или тремя высокими медными лампами с ярко-зелеными абажурами, затянутыми кремовым кружевом, а прямо над роялем висела несколько причудливая коллекция оружия, расположенного в весьма экзотичной манере. Шотландские мечи, индийские кинжалы и малайские крисы[7] были собраны вокруг небольшого серебряного щита с красивым тиснением, и хотя поначалу они казались несколько неуместными на фоне богатых шелковых занавесей, но когда глаза привыкали к ним, неприятный эффект пропадал.

Даукер неторопливо осмотрел комнату, а затем вернулся на свое место,