Исправительный дом - Никки Френч

Часть третья. Защита

Глава 67

Со свидетельской трибуны зал выглядел совершенно по-другому, хотя Табита всего лишь сместилась на несколько шагов в сторону. Теперь перед ее глазами находилась скамья присяжных, судья Мандей находилась справа от нее, а Микаэла слева – хмурая, насупленная, не сводящая с подруги пристального взгляда. Табите показалось, что Микаэла волнуется даже больше, чем она сама.

Да, Микаэла уже не могла передать записку или шепнуть что-то ободряющее. Атмосфера в зале переменилась: чувствовалось всеобщее напряжение, все словно чего-то ждали. Скамьи для публики и прессы ломились от зрителей, те буквально нависали над свидетельской трибуной в ожидании финального акта пьесы.

Запинаясь на каждом слове, Табита повторила слова присяги, хотя она много раз слышала их из уст свидетелей. Но едва она начала свою речь, ее прервала судья:

– Должна сообщить вам, мисс Харди, что вы теперь выступаете в качестве свидетеля. А это означает, что каждое сказанное вами слово должно быть подтверждено. То есть вы обязуетесь говорить только о том, что непосредственно видели и слышали, и не ссылаться на показания других участников процесса.

На мгновение Табита замялась – слова судьи несколько сбили ее с толку.

– Но если кто-то сообщил мне о том или ином факте, разве я не являюсь свидетелем того, о чем мне рассказали? – спросила она.

– Просто расскажите, как было дело, – вздохнула судья Мандей. – А я уж сама решу, что допустимо, а что нет. И, пожалуйста, не употребляйте обсценных выражений.

Табита вынула из кармана салфетку и высморкалась – скорее, чтобы успокоить нервы. Почти всю ночь она провела без сна, размышляя о предстоящем выступлении, о том, что ей говорить, а о чем стоит умолчать. Что-то она хотела записать себе в блокнот, но встать с постели было выше ее сил, и теперь она с трудом вспоминала выстраданные в ночи доводы.

Табита обвела взглядом присяжных, стараясь понять, кто из них на ее стороне, а кто против.

– Я не буду много говорить…

Ее голос показался ей самой слишком звонким и пронзительным.

– Я вообще плохо разбираюсь в юридических тонкостях. Однако я знаю, что мне не нужно доказывать свою невиновность. Мне даже не нужно давать показания, если я этого не хочу!

С этими словами Табита навела указательный палец на Саймона Брокбэнка, который разглядывал потолок, откинувшись на спинку стула.

– Но все же я буду говорить!

Табита достала из кармана лист бумаги и положила его на подставку трибуны, разгладив ладонью. Это была программа ее речи, составленная ночью. Теперь, в зале суда, она не казалась такой уж обширной.

– Я приняла решение вернуться в Окхэм и приобрести там дом, – начала Табита. – Если дела пойдут нормально, я планировала жить в нем или сдавать в аренду туристам, а если нет – то продать…

Это был первый пункт ее программы. Табита глянула дальше и внезапно почувствовала, что немеет. Ей предстояло рассказать публике и суду об истинных мотивах своего решения, о которых она и не думала тогда. Но как?

– Затем в полицию поступило анонимное письмо, в котором сообщалось о том, что случилось между мною и Стюартом Ризом много лет тому назад. Я не знаю, как описать, что это было – изнасилование, склонение к физическому контакту, соблазнение или роман несовершеннолетней школьницы с учителем. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что в любом случае это было дурно. То, что случилось, впоследствии негативно повлияло на мои взаимоотношения с…

Табита осеклась. Нет, подумала она, не стоит говорить в таком ключе. Уж больно это смахивает на обвинительное заключение.

– Что я могу сказать об этом? Нет, я не держала на Стюарта зла. Мои слова могут показаться вам глупыми, но я не понимала тогда, что происходит и чем это может впоследствии обернуться для меня. Я не знала, что за человек был Стюарт Риз до тех пор, пока здесь, в суде, не вскрылись некоторые особенности его личности и то, как он относился к другим людям.

– Мисс Харди, – остановила ее судья. – Все-таки это не ваше последнее слово. Просто расскажите суду и присяжным, что произошло на самом деле.

– Да вот в том-то и дело, – возразила Табита, – что я пытаюсь описать все, что считаю важным для дела.

– Просто расскажите, как прошел тот день, – раздался чей-то голос.

Табита обернулась и увидела среди присяжных молодого человека с поднятой рукой.

– Ну да, – сказала она. – Вы сами-то можете вспомнить, что делали в такой-то день полгода назад? Держу пари, что нет.

– Если бы меня обвинили в убийстве, – сказал молодой присяжный, – то, ей-богу, вспомнил бы!

Он, видимо, хотел добавить еще что-то, но тут всполошилась судья Мандей:

– Мисс Харди! Вы не имеете права просто так разговаривать с присяжными заседателями. А вы, – обратилась она к молодому человеку, – если считаете нужным задать вопрос, должны обращаться к суду, а не к допрашиваемому лицу. И, желательно, в письменной форме, чтобы данный факт был зафиксирован.

Судья повернулась к Табите:

– И тем не менее суд считает, что вопрос от присяжного заседателя вполне резонный. Так что вы можете рассказать о том, что делали и куда ходили в тот день. Но я должна предупредить, что сторона обвинения будет вправе подвергнуть вас допросу на предмет ваших заявлений.

– Хорошо, – сказала Табита, пытаясь собраться с мыслями.

Она внимательно посмотрела на присяжных.

– Да, я расскажу о том, что вас интересует. А вы, если сочтете нужным, можете задавать мне вопросы.

– Только через суд! – вставила Мандей. – И только в случае крайней необходимости. Задача присяжных состоит в том, чтобы оценивать представленные доказательства, а не подвергать участников процесса перекрестному допросу.

– Хорошо, хорошо, – кивнула Табита.

Она перевела дух и снова обратилась к присяжным:

– Так или иначе, многое, о чем я собираюсь вам сейчас рассказать, вы уже слышали. Так вот. В тот день я проснулась довольно рано. Самочувствие у меня было не очень, и я долго еще просто лежала в постели. У меня бывают такие моменты. Если бы я только знала… – Табита бросила быстрый взгляд на заседателей. – Около половины седьмого я поднялась и стала готовить завтрак, кашу на воде с чаем. В смысле, кашу я делаю на воде, а чаем запиваю.

– Мисс Харди, прошу вас высказываться по существу, – попросила ее судья.

– Прошу прощения, миледи. Просто мне нелегко превращать свои воспоминания в повесть. Так значит, у меня закончилось молоко. Я надела куртку поверх пижамы