Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой - Алена Бессонова

с чашками и кофейником в гостиную, — что за новый персонаж? Подожди! Громуль сейчас директор драматического театра.

Михаил вскочил, чтобы помочь жене, взял из её рук поднос, пояснил:

— Правильно, Копилка, Громуль — старый друг Ельника. Ныне директор театра. Пёс Ельника десять лет назад откусил ему нос.

— Как? — оторопела Ольга.

— Одним махом, — принимая чашку с дивно пахнущим напитком из рук Михаила, отметил Роман, — после разговора с Люсей Гу я кое-что о нём выяснил, — Роман маленькими глоточками принялся отпивать кофе, выдавая небольшими порциями информацию, из которой Михаил с Ольгой узнали следующее: Николай Громуль после окончания средней школы поступил в Сартовское военное училище. В городе училище называли просто «Хим-дым», в нём готовили офицеров для химических войск. На первом же курсе Коля понял — это не его. Проучившись три года и тем самым избежав призыва в действующую армию, Громуль не без помощи отца благополучно комиссовался и попытался поступить на театральный факультет сартовской консерватории.

Тут Исайчев с иронией заметил:

— Эко, как его болтало! Замечу: три года в военном училище — это тебе не два года в армии. Чувствуется хватка…

Роман продолжал: на театральный факультет Громуль не поступил, хотя внешность имел вполне театральную: высокий, поджарый, с хорошо оформленным мышцами телом, натурально рыжий, с голубыми глазами. Но не срослось! Громуль провалил первый тур и решил потрудиться рабочим сцены в Сартовском ТЮЗе. Во-первых: ближе к Мельпомене. Во-вторых: здесь большая вероятность обрасти нужными связями и всё же поступить на следующий год. За год Громуль освоился в новой профессии, внёс ряд усовершенствований в механизмы декораций и решил, что на этом поприще достигнет больших результатов. А главное, он понял, что актёрская зависимость от воли режиссёра ему вовсе не нравится, ему нравиться самому повелевать. Особенно хорошо у него получалось управлять актрисами, специализирующимися в жанре травести[40] и инженю[41]. Любил Громуль малышек! Ещё через год Николай Ефимович, используя интриги, выпихнул на раннюю пенсию своего благодетеля — бывшего заведующего постановочной частью театра, когда-то приютившего молодого, ничего не умеющего делать, несостоявшегося военного и неудачливого абитуриента. В первый день работы в театре Громуль познакомился с молодым артистом, ещё студентом третьего курса Сергеем Ельником. Сергею тогда доверили исполнять главную роль — Николая Гавриловича Чернышевского в спектакле «Что делать?». Дружба была настолько крепка, что когда Ельник перешёл работать в драматический театр Громуль ушёл за ним, причём на ту же должность — заведующего постановочной частью.

— Значит, Громуль участвовал в бизнесе Ельника и его жены? — поторопилась спросить Ольга.

Васенко отрицательно покачал головой:

— А вот и нет! Если бы собака Ельника не съела пьяную морду Громуля, тогда может быть. Но нет! Ельник никогда не афишировал то, чем занимается и каковы с этого материальные блага.

— Ребятки, а вы проверили алиби Громуля? — спросила Ольга, — Если он бывший завпост и все сценические механизмы, как свои пять пальцев…

Васенко раздражённо махнул рукой:

— Проверили! Он накануне вечером улетел последним рейсом в Москву. Спектакль закончился в десять и рейс взлетел в десять… Хотя…

Васенко откинулся на спинку стула и прикрыл глаза:

— Хотя… хотя… — Роман резко встал, — ах я балбес! Смотрите, мы сбросил версию с Громулем потому, что его в день гибели Ельника не было в Сартове. Мы не учли, что накануне давали этот же спектакль и сцену не размонтировали. Администрация решила перед отъездом Ельника прогнать его спектакли по два раза. Актёра в Сартове любили и билеты раскупили. Громуль мог убрать гайку накануне. Я думаю, он не хотел убивать бывшего друга. Он решил дать ему понять: как это быть калекой. Громуль восстанавливает лицо до сих пор, а это не день-другой, а целых десять лет.

Исайчев допил остатки кофе, поставил чашку на столик, заметил:

— Рома, он не успел бы на рейс.

Ольга, собирая пустые чашки на поднос, спросила чуть насмешливо:

— Кто из вас, театралы, видел спектакль «Додо»? — и не услышав ответа, заметила, — птица Додо совершает свой полёт вначале второго акта. До вылета самолёта на Москву остаётся час. Если машина Громуля у подъезда, он вполне доберётся по ночному городу за двадцать пять минут.

— Регистрация на рейс закончится… — уточнил Исайчев.

— Директор главного театра города, председатель Сартовского отделения «Союз театральных деятелей РФ» и депутат Областной думы господин Громуль пройдёт на борт через VIP-зал и не опоздает на рейс, даже если приедет в аэропорт за пять минут до вылета.

Наблюдая, как жена скрылась с подносом за кухонной дверью, Исайчев тихо заметил:

— И так всегда… чужой нос утрёт и, вздёрнув свой, исчезнет в глубинах мирозданья… Пусть она завтра посетит господина Громуля. Он говорят большой любитель женщин, но он не знает, что моя жена амазонка…

* * *

С усилием открывая дубовую трёхметровую дверь театра, Ольга краем глаза заметила, как навстречу ей выскочил энергичный мужчина и, голося: «Женщина вы куда!», выставил вперёд ладони обеих рук, преграждая Ольге путь.

— Вы куда?! Зачем?! К кому?! — у мужчины от возмущения покраснело лицо и затряслись дряблые щёки, — спектакли начинаются с восемнадцати часов!

— Мне бы директора увидеть? — чуть улыбнувшись, ответила Ольга и, развернув перед лицом мужчины удостоверение адвоката, решительно шагнула вперёд.

— Минуточку! — вновь затряс щеками дежурный. Он, покопавшись в глубинах брючного кармана, выудил оттуда старый первого поколения телефон, закричал на одной, но громкой ноте, — Клара Михайловна, здесь к Николаю Ефимовичу адвокат, спроси: пропускать?

Получив утвердительный ответ, дежурный широким жестом пригласил Ольгу пройти, сам всё же побежал вперёд, не забывая оглядываться на посетительницу: не потерялась ли та в недрах театра.

Как только секретарь распахнула перед гостьей дверь кабинета, навстречу Ольге поднялся довольно высокий, сухопарый, с копной рыжих вьющихся волос мужчина в элегантном и, видимо, очень дорогом костюме зеленовато-серого цвета.

— Милости просим, милости просим, — приятным баритоном произнёс хозяин, жестом указывая гостье на кресло по другую сторону добротного стола. — Вы Ольга Анатольевна Ленина — адвокат. Много слышал о вас. Мой хороший друг пользовался вашими услугами. Он попал в ДТП. Вы представляли его интересы. Знакомец остался доволен. Рекомендовал. Ну, не дай бог оказаться на его месте! Присаживайтесь. Кофе? Чай? Что-нибудь покрепче?

— Спасибо, пока не надо… Я к вам, Николай Ефимович, не как адвокат, а как сотрудник детективного агентства по поводу гибели Сергея Ельника…

Громуль плюхнулся в кресло и Ольга заметила, как покраснело его и так обсиженное рыжими конопатками лицо. Только нос Николая Ефимовича оставался совершенно белым и, казалось, жил сам по себе.

— Кошмар! Разве мы не перевернули эту страницу?

Ольга старалась отвести взгляд от продолжавшего белеть носа Громуля, но не могла. Придав голосу жёсткости и, нахмурив брови, произнесла:

— Нашему агентству заказано расследование. Тем более что выводы следственного