Мнимая власть безумия - Марина Владимировна Болдова

– Брат Амалии оказался предателем. Теперь понятно, почему она никогда никому не рассказывала о его письме – догадалась, что не вернулся в Советский Союз после победы он по собственной воле. Леня, твое предположение оказалось верным, – сказала Кира Владимировна.

– Значит, вы видели это письмо? Оно сохранилось? – живо заинтересовалась Луиза.

– Да. Леня, сходи, принеси, я все сложила на верхнюю полку книжного шкафа, – попросила Кира Владимировна. – Луиза, а вы откуда узнали про письмо? – поинтересовалась она, когда муж выполнил ее просьбу.

– Тоже из письма, – ответил за мать Арман, выкладывая на стол еще один конверт.

– Написано оно почерком нашей с Николя матери Мирей Бонье. И обращается она к Амалии, сестре отца. Почему оно не было отправлено, не знаю. Текст на французском, но Арман сделал перевод. Прочти, сын.

– Здравствуй, Амалия. Месяц назад скончался твой брат Георгий, мой муж. Что случилось с вашими родителями и с самим Георгием, мне известно. Он всегда помнил и о них, и о тебе. Я знаю, что мой муж через нашего друга посылал тебе письмо с нашими семейными фотографиями, и ты его получила в руки. Я знаю, что в нем было написано. Георгий не успел оформить вам приглашение, он заболел. Амалия, я готова принять тебя и твоего сына в нашем доме, но как вам выехать из Советского Союза, пока не представляю. Я даже опасаюсь отправлять это письмо почтой. Поэтому буду ждать, когда наш друг снова поедет в Москву. Передай через него хотя бы несколько слов, согласна ли ты. И тогда мы будем что-то предпринимать. Мирей Бонье.

– Не понимаю, о каких фотографиях идет речь? В конверте было только письмо. Неужели кто-то вынул? Но кто? Тот самый друг?

– Нет, не думаю. Зачем? Тем более, конверт был запечатан, – выразил сомнение Арман.

– Кирочка, ты говорила о фотографиях в одной из папок. Не они ли? – напомнил муж, и, не дожидаясь ответа, вновь отправился в спальню.

Как же она не заметила, что на некоторых черно-белых снимках в одной из папок – Амалия, только молодая, на вид лет двадцати пяти? И с мужем, отцом Николая, который стоит позади, обняв ее за плечи… у той самой яблони на даче в Екатериновке. А вот этот карапуз, видимо, сам Николаша…

– Я даже толком не удосужилась разобрать снимки! Отбросила сразу, как старье! – расстроилась Кира Владимировна. – Луиза, посмотри, нет ли здесь фотографии твоего отца. Молодого, разумеется. – Она отдала всю пачку снимков свекрови Полины.

– Вот на этой фотографии точно он.

– Рядом с ним – сестра Амалия и их родители Анна и Альберт Вальтеры. Наверное, этот снимок был сделан за год-два до ареста. Георгию не меньше пятнадцати. Какого он года рождения, не помню?

– Тысяча девятьсот двадцать второго. Получается, снимок сделан в тридцать седьмом.

– Арестовали его и родителей в тридцать девятом. Совсем мальчик!

Содержимое второй папки заинтересовало Луизу больше. Она комментировала каждую фотографию – ее отец передал сестре фото всех домочадцев, дома и даже виноградников.

– Папа стал известным виноделом, а вот Николя, мой брат, отказался продолжить его дело. Его, кроме красок и холстов, не интересовало ничего. Наверное, поэтому именно он и обнаружил в тряпье на чердаке этот шедевр мировой живописи. Вы знаете, о чем я. Теперь картина Ван дер Верффа принадлежит Соланж, Филипп все же успел оставить у нашего нотариуса дарственную, – без сожаления, как с удивлением заметила Кира Владимировна, произнесла Луиза и при этом бросила вопросительный взгляд на Полину.

– Вы как две заговорщицы! Бабушка, мама, что вы от нас скрываете? – заметила их переглядывания и Соланж.

– Во-первых – я просила…

– Не называть тебя бабушкой, Луиза! – улыбнулась внучка. – А во-вторых?

– Перебивать старших не комильфо, деточка! И – наберитесь терпения, скоро все станет ясно, так, Полина? Где наш герой?

– Едет в такси из аэропорта.

– Когда Полина и Кира Владимировна рассказали мне историю с исчезновением бидончика с фамильными драгоценностями, я решил попробовать поговорить с тещей Еленой Родионовной Борской. Она считалась на тот момент уже выздоравливающей, так что врачи разрешили. Я по ее «наводке» связался также с Ольгой Арнт, бывшей любовницей ее мужа, и выяснил, что ни о каких сокровищах Игорь Борский ей даже не рассказывал…

– Похоже, я один не знаю, о каком бидончике идет речь? – перебил Казаринова Арман.

– Я тебе потом расскажу, сын, – пообещала Луиза. – Продолжайте, Александр.

– Я проанализировал все, что стало известно, и отправился на дачу своих родителей, – Казаринов выдержал паузу.

– Саша! – с возмущением воскликнула Полина.

– Там я нашел ваши сокровища, – быстро закончил Казаринов. – Вот они. – Он веером раскинул пачку цветных снимков на столе. – Понятно, что сами украшения я сюда привезти не мог, оставил в сейфе в квартире родителей. Так как в деле они не фигурируют, наследники Вальтеров могут получить их в любое время. Я закончил.

– Саша! – вновь возмутилась Полина.

– Ну хорошо. Да, я ездил в колонию к Юлии. Слушайте, – он положил на стол диктофон и включил запись на воспроизведение.

– Юля, как у тебя оказались эти украшения?

– Добрался, значит… Отец отдал, чтобы я отнесла их его знакомому ювелиру. Сказал, что тот возьмет все. Папочка жить хотел, думал, заплатит германским докторам и купит себе здоровье. А я знала, что он безнадежен. Мы же с тобой только что поженились, и я решила, что нам сокровища больше пригодятся. Я же всегда хотела жить даже не в нашей столице, а где-нибудь в теплой стране. Ты разве не согласился бы уехать?

– Нет.

– Ладно, врешь. Не думал об этом, потому что у тебя никогда не было денег! Настоящих денег, а не жалкой зарплаты, которую получал!

– Отец тебе рассказал, откуда у него такое богатство?

– Конечно. Я тогда обалдела – какой молодец был мой прадед: настрочил кляузу, и вот тебе квартирка, дача и сокровища в придачу.

– Не было мысли отдать украшения наследникам? Ты же знала, что все это по праву принадлежит Полине.

– По какому праву? Радов, да – наследник Вальтеров, а она – нет. Потому что не его дочь, а одного хмыря, который изнасиловал ее мать…

Казаринов быстро выключил диктофон и с испугом посмотрел на Полину.

Кира Владимировна вздохнула. Разговор с Полиной на эту тему чуть не стоил ей жизни. Но именно это ее пограничное между мирами состояние, как ни странно, примирило ее дочь с Леонидом. Теперь они, боясь потерять ее, выступают единым фронтом, замучивая своей постоянной заботой. К ним в троицу присоединилась и Соланж.

– Саша, я все уже знаю, не суетись. Включай дальше.

– Нет, подождите… – вдруг остановил Казаринова Арман. – Получается, что Полина мне не родня по крови? Мама,