Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

«Ему потребовалось некоторое время, чтобы найти его, сэр. Насколько я понимаю, он уже в пути ».

«Ему бы лучше быть».

«Я прикажу отправить его в вашу комнату, как только он прибудет».

«А пока», сказал Осип, расстегивая пояс халата и позволяя ему упасть, обнажая его иссохшие гениталии, «пришлите сюда этого кадета».

«Курсант, сэр?»

«Девушка. Как её зовут?»

«Елена Клишина?»

«Именно. Я хочу, чтобы её немедленно отправили сюда».

«Об этом, сэр…»

"Что это такое?"

«Она…»

«Не говори мне, что ее там нет».

«О, нет, сэр. Она здесь. Она сейчас сидит в вестибюле».

«Тогда в чем проблема?»

«Она… плачет , сэр».

«Плачет?» — спросил Осип, коротко рассмеявшись. «Конечно, плачет.

Ты хоть представляешь, что я для нее запланировал?

"Сэр?"

«Просто отправь её наверх». Он повесил трубку и поправил халат, убедившись, что тот полностью обнажает его мужское достоинство. Девушку ждёт горькое разочарование, подумал он, облизывая запёкшиеся губы. Когда-то отвращение на женском лице приводило его в смятение. Эти времена давно прошли. Теперь же отвращение, страх были сутью всего происходящего. Ему нравилось, когда люди ёрзали, особенно женщины.

В дверь постучали, и он потушил сигарету.

«Пойдем», — величественно произнес он.

Дверь сдвинулась на дюйм, а затем нерешительно открылась, открыв настороженное лицо Елены.

«Входи, входи», – сказал он, маня её рукой. Она вошла, и, увидев его лежащим там, голым, открытым, распростертым, словно римский император на кровати, её глаза расширились от ужаса. Осип почувствовал, как желание пульсирует в его крови. Это был момент наивысшего наслаждения для него: слёзы на глазах, дрожащие, трясущиеся руки, потеря надежды. Одного прикосновения было бы достаточно, чтобы он кончил.

«Закрой дверь», — сказал он. «Включи свет. Дай мне на тебя взглянуть».

Она шагнула вперёд, включила свет, и он увидел, насколько она изменилась по сравнению с тем, какой была на авиабазе. Во-первых, её волосы были покрашены, и она довольно удачно наложила макияж, как на фотографии, которую он ей показывал. Он также разглядел её веснушки, которые ему очень понравились.

«Сними это чёртово пальто», — сказал он. На ней было тяжёлое армейское пальто, и он видел, что под ним её ноги голые. «И…

«И обувь тоже», — добавил он. Её туфли были чёрными кожаными башмаками, которые также выдавались военными.

Она выскользнула из пальто, открыв тонкое хлопчатобумажное платье, очень похожее на то, что было на Ане на фотографии. Она дрожала от холода, а Осип наклонился вперёд, словно старик, напрягающий очки, и почти увидел мурашки на её руках. «Тебе холодно, дорогая?»

Она покачала головой. Туфли на ней всё ещё были, они теперь смотрелись нелепо с платьем, но он не стал просить её снять их снова. «Что ты сделала с волосами?» — спросил он.

«Что-то не так?» — спросила она, протягивая руку, чтобы потрогать его. «Фотография была чёрно-белой».

«Это не неправильно , — сказал Осип, — но не совсем правильно. Раньше, когда я тебя встретил, было лучше. Я не просил тебя это менять».

«Ты сказал мне повторить рисунок».

« Передразнивать ?» — возразил Осип. «Ты никому не передразниваешь, мой милый».

«Простите, сэр?»

«Ты становишься ею».

« Стать ею?»

«Верно. Потребуется время, возможно, годы, но ты добьёшься своего». На её лице отразился ужас, а на его лице – ответная искорка удовольствия. «Первый шаг – твоё имя. Теперь тебя зовут не Елена. Теперь тебя зовут Аня».

Она промолчала. Войдя в комнату, она держала в руках пакет с покупками – бумажный пакет с логотипом главного универмага Ростова. Он спросил: «Ты нашла то, что я просил?»

«Я старалась изо всех сил», — робко сказала она. «В городе было нелегко найти купальники. Особенно в это время года».

«Дай-ка подумать», — сказал он, кладя руку себе на колени.

Она засунула руку в сумку и вытащила оранжевый купальник. Покрой был похож на тот, что на картинке, но цвет был не совсем тот. «Я бы не назвала его хурмой, правда?»

«Это самое близкое, что я смог найти. Я искал везде».

«Надень его».

Она посмотрела на сумку, затем на него. Смысл его слов был ясен, но, похоже, потребовалось время, чтобы до него дойти.

"Сэр?"

«Надень», — повторил он. «Как ты думаешь, для чего всё это?»

Она оглядела комнату, словно надеясь, что там ещё есть какой-то способ сбежать. Там была отдельная ванная комната, и, возможно, она решила использовать её как раздевалку. Он решил разубедить её в этом. «Там, где ты сейчас».

"Здесь?"

«Да», — сказал он. «Где стоишь. Поторопись».

Она взглянула в сторону его паха, на секунду ее взгляд упал на его набухающий член, и она издала почти неслышный вздох.

Затем она застыла неподвижно примерно на десять секунд.

«Раздевайся», — сказал Осип, и его тон стал более резким. «Я больше не буду этого повторять».

Заставив себя действовать, она стянула через голову тонкое хлопковое платье и дала ему упасть на пол.

«Хорошо», — тихо сказал Осип. «Очень хорошо».

На ней было только нижнее бельё: простые белые трусики и бюстгальтер, и две нелепые чёрные туфли, торчавшие из пола, словно якоря. Они придавали ей слегка нелепый вид, и он уже собирался сказать ей, чтобы она сняла их, когда их снова потревожил стук в дверь.

«Что теперь?» — прорычал Осип.

Ответил мужской голос: «Это Пётр Булавин, сэр».

Осип вздохнул. «Работай, работай, работай», — пробормотал он и добавил: «Входи, ради Бога».

Облегчение на лице девушки было ощутимым. Осип поклялся сделать так, чтобы оно было лишь временным.

Дверь отворилась, и в комнату вошёл Булавин, крепкий малый лет сорока пяти, с румяными щеками и густыми чёрными волосами. Осип сказал:

«Освободите ему место. Уйдите с дороги».

Девушка отошла в сторону, и глаза Булавина расширились, когда он увидел ее стоящей там, в нижнем белье, похожей на ребенка на трамплине, который слишком напуган, чтобы прыгнуть.

«Не останавливайся, — сказал ей Осип, — продолжай».

"Сэр?"

«Продолжай раздеваться. Надень купальник».

Она перевела взгляд с него на Булавина, и на мгновение он засомневался, подчинится она или нет. Затем она протянула руку за спину и расстегнула застёжку бюстгальтера. Бюстгальтер упал на пол.

Но Осип смотрел не на неё, а на Булавина, разглядывая его своими маленькими глазками-бусинками, словно на какое-то диковинное существо. Ему пришла в голову мысль, что он мог бы поиграть с ними обоими, вернее, заставить их играть друг с другом. В его состоянии наблюдать было практичнее, чем участвовать.

Девушка выскользнула