Занавес памяти - Татьяна Юрьевна Степанова

class="p1">Катю снова поразило: значит, Блистанов с кукуевским приятелем уже прежде обсуждали возможное участие третьих лиц в расследовании и Полосатик поведал ему про них с Гектором. Итак, они все же товарищи? Но отчего Арсений в беседе за столом намеренно от их дружбы отстраняется, отвечает весьма уклончиво?

Блистанов что-то внушал своему собеседнику. И выражение его лица изменилось – оно было почти злым. Ожесточенным. Катя внезапно вновь ощутила внутри холодок. Во что они с Гектором ввязываются?

– Согласен на все условия. Он через час будет у вас в Серебряном Бору! – Полосатик-Блистанов оторвался от мобильного. – Можно ему к вам домой?

Катя глянула на мужа и покачала головой – нет, только не сюда. Она не собиралась впускать кукуевскую тьму с ее тайнами в их дом.

И Гектор понял.

– Кафе местное «Дом 43», недалеко отсюда, – объявил он Блистанову. – Пусть чешет туда. Через час встречаемся. Щассс одному бармалею звякну, юристу – и он мне должен. Он скинет форму договора. И мы его в кафе сначала подпишем. И только потом… твой протеже, Сеня, изложит нам свою версию событий одиннадцатилетней давности.

– Как его зовут? – спросила Блистанова Катя, когда он закончил переговоры со своим кукуевским приятелем, вернулся к столу и она положила ему на тарелку еще один большой кусок торта.

– Елисеев Серафим. – Полосатик-Блистанов засунул за щеку безе с торта.

Словно тень промелькнула на его мальчишеском лице, и внезапно он продекламировал Пушкина, перевирая его, со странной кривой ухмылкой:

– И шестикрылый серафим на перепутье мне явился. И он мне грудь рассек мечом… нет, косой… литовкой острой распорол… И сердце трепетное вынул… Кстати, он, мелкий, папочку сумел тогда одолеть по причине его полной алкогольной отключки.

Катя и Гектор молчали. Полосатик-Блистанов вытер салфеткой губы от сладкого крема.

– Сейчас он, правда, именует себя по-другому, – добавил он. – Но ваш договор, Гектор Игоревич, он подпишет своей настоящей фамилией. И укажет паспортные данные.

Глава 5

Бродяга кэнсин

– Я отца не убивал. Пришло время узнать правду. Я не могу и дальше жить с подобным клеймом. Чтобы меня терзали и ненавидели за не совершенное мной. Избегали, словно прокаженного. Гнали прочь, мешали мне жить.

Серафим Елисеев вещал нервно, сидя в саду под тентом кафе-ресторана «Дом 43», куда Катя, Гектор и Арсений прогулялись из дома пешком. Он тоже явился своим ходом, сильно запыхавшись, но не опоздав ни на минуту.

– Я Симура Кэнсин, – заявил он Кате и Гектору. – Но иногда меня зовут Бродяга Кэнсин. Я привык.

– Серафим Елисеев вы?.. – словно не слыша его слов, уточнил Гектор.

– В прошлой жизни.

– Симура… уменьшительное от Серафима, да? Сима, Симочка, Симура, – хмыкнул Гектор, не спуская с него глаз. – А Бродяга Кэнсин[4] – самурайская манга, кажется? Химура Кэнсин – странствующий самурай – ронин. Фанатеете от манги, юноша?

– Нет. Меня еще в школе так одноклассники прозвали. И я выбрал это имя. Прижилось.

Катя вежливо представила себя и мужа. Гектор заказал официанту им с Катей кофе: по их сложившейся традиции ей – мятный капучино, себе – двойной эспрессо. Бродяга Кэнсин, он же Серафим, попросил ягодный смузи. Арсений Блистанов – ничего. Катя отметила: он насторожен. А его кукуйский приятель, напротив, – сама наигранная безмятежность, лишь голос выдает его скрытую нервную неприязнь. К кому? К ним с Гектором? Или к Блистанову?

Симура Кэнсин… Катя решила звать его так, раз он по понятной причине отринул от себя отцовскую фамилию. Совсем еще зеленый на первый взгляд. Румяное лицо, открытый взгляд. Волнистые темные волосы – буйные, густые и непокорные, стрижка стильная. Он выглядел моложе Арсения, но у них же разница в пять лет. Тонкий, хрупкий, долговязый двадцатидвухлетний парень. Лишь немного ниже высокого Гектора с его ростом 188. Красивый брюнет, обращающий на себя женское внимание. Креативный, задумчивый, слегка отрешенный, рассеянный с виду. Или все – маска? Притворство? Сожженный труп отца, коса-литовка, острием застрявшая в черепе мертвеца… Кол – лом, им били несчастного в спину, пытаясь пригвоздить к земле…

Облаченный в черную толстовку с капюшоном и брюки карго, темных солнечных очков Симура Кэнсин не носил. Катя заметила: он смотрит на обручальное кольцо Гектора из железа. У него самого на указательном пальце левой руки поблескивало серебряное кольцо с прикрепленной цепочкой «открытой ладонью Фатимы» – иудейским символом.

Катя решила не делать пока никаких скоропалительных выводов насчет их нового с Гектором знакомого.

– Арсеня меня заверил: только вы мне способны помочь. – Симура Кэнсин пристально, весьма придирчиво разглядывал Гектора и Катю. – Вы журналист?

– Я раньше работала криминальным обозревателем в пресс-службе полиции, – коротко ответила Катя.

– А вы охотились на террористов на Кавказе? Мочили игиловцев в Сирии? Вы крупный игрок типа Кейбла в «Геймере»? – обратился Симура к Гектору.

Катя подумала: «Он нас допрашивает, а не мы его».

– Ты слил? – обернулся к Полосатику-Блистанову Гектор.

– Я ему сказал: вы Гектор Троянский и Ассасин Крид в миксе. Элитный Контрабас – ликвидатор, – серьезно и важно ответил Полосатик-Блистанов. – Суперпрофи. То есть вы оба профи. И вы совсем недавно поженились.

Симура вежливо заулыбался.

– Договор подпишем? – Гектор вытащил из папки три экземпляра договора, присланного ему юристом (он их распечатал дома и захватил в кафе). Положил бумаги перед Симурой.

– Ага, я готов. – Тот забрал ручку из папки, быстро пробежал глазами текст и снова обратился к Кате: – Вы собираетесь написать о моей истории книгу? Документальный триллер?

– Вам бы этого хотелось? – вопросом парировала Катя.

– Очень. – Симура снова улыбнулся – обезоруживающе. – Представляете, популярное чтиво обо мне? И вся правда о моей невиновности предана огласке. И самое главное – изобличение настоящего убийцы папы. Он ведь до сих пор на свободе – убийца. Его же так и не поймали тогда. А вы назовете в триллере его имя.

– Ставь закорючку свою, и начнем, – холодно оборвал его Гектор. – И запомни, пацан: интереса ты пока представляешь около нуля. Тем более для моей жены. Что ты и кто ты – еще полная неопределенность. И дело твое – хмарь, Химура Кэнсин. Мы просто идем навстречу просьбе нашего друга Сени. Он за тебя активно хлопотал.

Симура покосился на Блистанова, подписал настоящей фамилией с паспортными данными все экземпляры договора. Гектор проверил и убрал их в папку.

– Продолжаем разговор, – объявил он. И положил кусок тростникового сахара в чашку мятного капучино Кати (официант принес заказ), словно передавая ей инициативу.

– Вы живете по-прежнему в Кукуеве? – спросила Катя Симуру.

– Нет. Я вообще туда не ездил после гибели отца. Я в Москве.

– С