Искатель, 1999 №10 - Картер Браун

чисто вымыто, а губы — накрашены. Ее белая сатиновая накидка была распахнута, и я мог видеть, что металлические нагрудники вернулись на свое место.

— Может быть, это письмо объяснит тебе, в чем дело.

— Письмо?

Она сунула руку в украшенную драгоценными камнями сумочку и достала… револьвер. Это был «Магнум» 38-го калибра, и я мог бы назвать его серийный номер. Черт возьми, это был мой собственный револьвер! Тот самый, который я оставил в кармане халата, брошенного на постель, с горечью припомнил я. Пришло, похоже, время оставить работу частным сыщиком и заняться иной работой, с которой я мог бы справиться, например, расчисткой тротуаров от снега.

Лиз Эймс попятилась к кофейному столику, не переставая целиться мне в грудь. Поняв, что не может удержать в свободной руке сумочку и диктофон, она положила сумочку и взяла диктофон.

— Раздевайся! — приказала она.

— Ты, должно быть, спятила! — пробурчал я.

— Ты меня слышал! — огрызнулась она. — Я воспользуюсь револьвером, если ты не подчинишься, Дэнни.

Выражение ее глаз свидетельствовало, что она не шутит, и мысль о том, что могла бы наделать пуля в моей мужественной груди, превозмогла мое возмущенное тщеславие. Я разделся до трусов и просительно посмотрел на нее.

— Сними и их! — проскрежетала она зубами.

Она сказала что-то о том, как чертовски глупо выглядит девушка, снимая штаны на глазах у мужчины. В той же ситуации мужчина не только выглядит и чувствует себя чертовски глупо, но и… Я мысленно захмыкал и перестал думать, спустив трусы на пол.

— Так! — ее глаза осмотрели меня сверху донизу с дотошным вниманием к каждой детали. — У тебя неплохое телосложение. — Она издала сиплый непристойный смешок, который как раскаленное железо опалил остатки самолюбия. — Но ты меня немного разочаровал, Дэнни — я, оказывается, совсем тебя не вдохновляю. — Она снова хихикнула. — Это видно невооруженным глазом!

Она повернулась и быстро выбежала из комнаты. Через секунду я услышал, как захлопнулась входная дверь. Едва я оделся, бормоча непристойности, когда зазвонил телефон.

— Чак Макензи, — прознес веселый голос. — Я разговаривал со Стерлингом Уэйлендом и решил сразу же позвонить вам.

— Он в порядке?

— Похоже, он добился определенного успеха в своем секретном расследовании. Я рассказал ему, что случилось на сегодняшней вечеринке. Он все еще хочет встретиться с вами завтра в гостинице Санта-Байи.

— Прекрасно, — пробурчал я.

— Он также попросил меня проверить, достаточно ли надежно вы спрятали пленку.

— Я оставил ее у… — я чуть не поперхнулся на следующем слове… — друга, которому полностью доверяю.

— Это хорошо, — он заколебался. — Поймите меня правильно. Я знаю, что вы — профессионал и все такое. Но я хотел бы предупредить вас относительно этой Эймс. Она не только ловка, но и порочна!

— Спасибо, Чак, — пробормотал я сквозь зубы. — Я постараюсь не забывать об этом.

— Может, не стоило бы об этом и говорить, — он издал смешок. — Вы, вероятно, справились бы с ней со связанными за спиной руками.

Кладя трубку, я вспомнил, что кроме пленки Лиз Эймс забрала еще и мой револьвер, что можно было бы назвать запредельным оскорблением. Вспомнил я и то, что взамен она вынуждена была оставить свою сумочку. Я вытряхнул ее содержимое на кофейный столик и нашел пару интересных вещей: ее водительское удостоверение, из которого я узнал ее адрес, и несколько ключей на изящном платиновом кольце. Среди них наверняка был и ключ от ее квартиры, так что ей придется просить портье открыть ей дверь. Конечно, она припомнит, где осталась ее сумочка, и первое, что сделает по возвращении домой, это запрет дверь на засов. Но все же я мог попытаться, ибо мне нечего было терять кроме сна.

Минут через двадцать я вышел из такси у ее дома. Это была пятиэтажка без лифта, которая располагалась между Первой и Второй авеню и, казалось, вовсе не соответствовала образу Клеопатры. Ее квартира находилась на верхнем этаже. Когда я добрался до ее двери, в моем желудке было ощущение тошноты: мое воображение разыгралось и нарисовало ее ожидающей за дверью с моим 38-м калибром в руке. Я мог себе представить газетные заголовки: «Частный сыщик, решивший стать вором-взломщиком, при первой же попытке грабежа получил пулю в голову». Мысленно я опять захныкал.

Лишь третий ключ подошел к замку. Повернув его, я легко толкнул дверь, и она широко распахнулась. Войдя в квартиру, я мягко затворил дверь и облокотился на нее. Яркий свет проникал в гостиную через открытую дверь. Я скрестил пальцы в надежде, что Алисия находилась в душе или в похожем месте. Кошачьими шагами я пересек прихожую, подошел к гостиной, прижался спиной к стене с одной стороны открытой двери, потом бросил быстрый взгляд в освещенную комнату.

Лиз Эймс лежала на кровати с лицом, погруженным в подушку. Она все еще была одета как Клеопатра. Когда я пересекал комнату, моя нога задела какой-то твердый предмет на полу, и я почувствовал себя гораздо лучше, увидев, что это был мой револьвер. Я поднял его и сунул в карман, потом подошел к постели. Она никак не отреагировала, когда я потряс ее за плечо. Поэтому я перевернул ее на спину.

Ее широко открытые глаза невидяще уставились на меня. Кровь все еще струилась из пулевого отверстия в ее левом виске. Какое-то время я стоял и разглядывал ее тело, потом мой мозг заработал снова. Я выхватил револьвер из кармана и через пару секунд убедился в правильности своего предчувствия. Под бойком была пустая гильза, и оставалось только пять пуль. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться, что шестая пуля находится в голове Лиз и что я держу в руках орудие убийства.

За десять минут я тщательно обыскал квартиру и не нашел ни диктофона, ни пленки. Значит, их почти наверняка забрал убийца. Так у меня появилось чертовски много вопросов и ни одного ответа. Скорее всего убийца был ее сообщником. Поэтому она не беспокоилась об оставленной в моей квартире сумочке — она знала, что сообщник ожидает ее дома и впустит ее. Или у него был другой ключ и он пришел в ее отсутствие? Да и какая, к черту, мне разница? В любом случае я оказался в жуткой ситуации. Единственное, что я мог сделать, это убраться оттуда побыстрее.

Санта-Байя вдруг показалась мне привлекательным местом, и я едва дождался самого раннего самолета. Но почему я выбрал Санта-Байю? Почему не отправился дальше, скажем, в Рио-де-Жанейро или Буэнос-Айрес? Была лишь одна возможность выйти из положения — найти убийцу Лиз Эймс прежде, чем полицейские Нью-Йорка