Искатель, 1999 №10 - Картер Браун

снобов: покупатель будет жить на своем собственном острове, со своим собственным клубом и будет иметь возможность купаться и плавать на лодках на своем собственном дворе.

— Что же не сработало? — поинтересовался я.

— Да почти все! Скальные породы оказались там, где они их не ожидали; местные власти потребовали построить три моста вместо одного запланированного, неслыханный ливень затянул на два месяца окончание строительства. Я мог бы продолжить этот список, Дэнни. Все это вылилось в то, что у них кончились деньги прежде, чем они построили что-то, что можно было бы продать с прибылью. Все имущество корпорации заложено, и кредиторы уже готовы предъявить иск.

— Если, как сказал Уэйленд в своем послании, слияние представляет собой единственный выход, то почему Стангер так противится этому?

— Прежде всего потому, что — как и сказал Стерлинг — его просто вышвырнут. Но еще важнее другое: он обладает двадцатью процентами акций и опасается, что любое слияние, организованное Стерлингом, будет означать для него большую потерю капитала.

— О’кей, — сказал я. — Завтра я вылечу в Санта-Байю и попытаюсь найти Уэйленда.

— Где вы остановитесь?

— В «Амбасадоре», где же еще? А как я смогу связаться с вами?

— Я сам свяжусь с вами, — решительно ответил он. — Может быть, я и так уже вмешиваюсь в то, что меня не касается с точки зрения Стерлинга.

— Вы занимаетесь тем же бизнесом, что и Уэйленд? — небрежно спросил я.

На секунду в его блестящих голубых глазах промелькнула насмешливость, потом он покачал головой:

— Вовсе нет! Кстати, не забудьте надежно спрятать эту запись!

— Обязательно, — я допил виски и встал со стула. — Еще раз спасибо, Чак.

— Не за что, — ухмыльнулся он. — Вы, надеюсь, найдете сами выход, Дэнни? Мне еще нужно привести квартиру в порядок.

Я вышел на улицу, и влажный ночной воздух обволок меня как мокрое одеяло. Мне удалось быстро поймать такси, и в пять минут одиннадцатого я был уже в моей пещере на улице Сентрал-Парк Уэст. Горячий душ смягчил боль в моей шее и дал мне время обо всем подумать. Мне не составило труда припомнить в деталях лица всех пятерых гостей, но я никак не мог отчетливо представить себе Чака Макензи. Передо мной витал обобщенный стереотип дворецкого, на которого, я знал, он совсем не походил. Я вышел из душа и уже почти обсох, когда прозвучал дверной звонок.

Я зашел в спальню, надел халат, достал револьвер из верхнего ящика шифоньерки и сунул его в карман. Тяжесть оружия немного оттянула карман, ну и черт с ним! Лучше выглядеть неуклюжим, чем быть неосторожным! Затем я подошел к входной двери и, проявив настоящее мужество, приоткрыл ее на пару дюймов. Ее челн, вероятно, остался в лифте — передо мной стояла сама Клеопатра с нерешительной улыбкой на лице. Я открыл дверь пошире, дюймов на восемнадцать, и пригласил ее войти. Она зашла в прихожую и подождала, пока я закрою дверь.

— Я вытащила вас из постели? — поинтересовалась она.

— Всего лишь из душа.

— Я бы вас не беспокоила, но дело не терпит отлагательства, — она сняла с себя белый сатиновый плащ и передала мне. — Надолго я вас не задержу, мистер Бойд.

— Дэнни, — подсказал я.

— Дэнни, — ее темные глаза немного разгорелись. — Алисия — дурацкое имя. Большинство моих друзей называют меня Лиз.

— Вам налить что-нибудь, Лиз?

— Я не отказалась бы, — она обвела меня долгим, оценивающим взглядом. — Все эти волосы на вашей груди — настоящие, Дэнни?

— По утрам я их возвращаю. Я добился снижения ночной арендной платы от маленького старого парикмахера, который выращивает грибы в подвале.

Мы прошли в гостиную, и я налил пару стаканчиков, вручил ей ее, а со своим вернулся в спальню, где быстро переоделся в рубашку и брюки. Затем я проверил свой профиль в зеркале. Как всегда он смотрелся превосходно. Я наградил его дружественной улыбкой и приветственным взмахом руки, прежде чем вернуться в гостиную.

Алисия Эймс сидела на диване со стаканом в одной руке и сигаретой в другой. При виде меня она скрестила ноги с привлекательным шелестом белых сатиновых панталон. Ин-тересно> подумал я, зазвенели бы эти металлические нагрудники, если бы она повертела хула-хуп?

— Сделайте мне одолжение, Дэнни. Я хотела бы послушать эту запись еще раз.

Не так представлял я себе это свидание, но чем больше времени она оставалась в квартире, тем лучше могла оценить мой профиль. Я принес диктофон из спальни, поставил его на кофейный столик и нажал кнопку. Она внимательно слушала, прикрыв веками глаза, пока мягкий голос не попрощался с нами во второй раз. Я выключил аппарат, сел в кресло напротив нее и отпил немного бурбона.

— Благодарю вас, Дэнни, — наконец произнесла она. — Вы встречались уже со Стерлингом Уэйлендом?

— Пока нет.

— Я не думаю, что это его голос, — неожиданно сказала она. — Очень ловкое подражание, не отрицаю, но все же — подделка.

— Зачем это могло кому-то понадобиться?

— Не знаю. — Я думала над этим все время с тех пор, как услышала запись в первый раз. Этот кусок о моей связи с Эдом Норманом не просто ложь, а самое настоящее оскорбление! Я скорее бы отдалась первому попавшемуся швейцару, чем этому кролику-переростку. — Она не спускала с меня глаз. — Быть чьей-то любовницей кое-что значит, Дэнни. Если бы завтра Стерлинг потерял ко мне всякий интерес, мне остались бы те деньги, которые он положил на мой счет в начале месяца, квартира, оплаченная до конца квартала, кое-какие драгоценности и дорогой гардероб — вот и все! То же самое случилось бы, если бы завтра он умер. Так какого черта мне желать его смерти?

— Это зависит от того, кто говорит правду об Эде Нормане: вы или голос в магнитофонной записи.

— Я могу сделать вполне вероятную догадку относительно того, кто поддерживает интимные отношения с ушастым Норманом, — пробурчала она. — С этой шлюхой Шари.

— Голос сказал что-то об информации, благодаря которой Уэйленд отказывает ей в разводе. Что вы об этом думаете?

— Я не знаю, о чем речь, но думаю, что это правда. Как только я стала любовницей Стерлинга, он получал особое наслаждение, выставляя меня перед нею напоказ. К настоящему времени она могла иметь достаточно доказательств для дюжины разводов.

— Это все еще не отвечает на мой первый вопрос: зачем было кому-то подделывать голос Уэйленда и делать эту запись?

Она медленно отпила и задумчиво поглядела на меня.

— Это может прозвучать дико, Дэнни, но предположим, что Стерлинг уже мертв. Предположим, что кто-то убил его, подделал его голос и организовал сегодняшнюю вечеринку.