Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой - Алена Бессонова

тоской вспомнила Ольга, — видела её метания, слышала оговорки, но отнесла их к смерти возлюбленного и потери материальных перспектив. Я бестолочь, решила будто Юлька корыстна и в глубине души не то чтобы радовалась, а просто была удовлетворена тем, что из этих трагичных и горьких обстоятельств девчонка вынесет хороший опыт». Ольга мучительно вспоминала их разговор, он всплывал в памяти обрывками: «мама умерла, когда ей было девять лет… отец спился и тоже погиб… хотела стать актрисой, но не прошла по конкурсу… обожала Сергея Ельника… бегала на каждый его спектакль… пошла работать костюмером-одевальщицей, чтобы быть ближе к театру… Ельник взялся её подготовить… сделал портфолио, сказал, что лучше всё показать на фото, чем в натуре… она боготворила его и, не сомневаясь, стала его любовницей, он обещал жениться… сейчас хочет уйти из театра… таланта для великих ролей нет, а его жена…».

— СТОП! Вот здесь Юлька запнулась, — уже вслух продолжила размышлять Ольга, — я тогда решила, что Уварова накануне гибели Ельника рассказала ей о другой его пассии и не дала ей договорить, оборвала на полуфразе. Сообщила, что знаю о содержании их разговора. Юлька посмотрела на меня странно, замолчала. Именно странно, я тогда этот взгляд отметила, но не придала ему значения. Мне не нужно было продолжать беседу, её алиби подтвердили другие служащие театра. Я знала: девочка, всё время до спектакля штопала костюмы, не выходила даже на обед. Мамочки родные! Она хотела сказать что-то об Уваровой…

Ольга вскочила с дивана и, сдёрнув с журнального столика телефон, набрала номер Васенко:

— Что-то случилось? — проскрипел сонный голос Романа.

— Детектив, мне нужно всё, что можно нарыть о жене Ельника — Уваровой Любови Ивановне! — прокричала Ольга в трубку. — Всё! Рома, всё что даже краешком проходит, пунктирчиком. Я должна знать о ней даже то, что можно поднять из глубины и поскрести по дну…

В ответ Васенко пропел:

— Я пришёл к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало, — тихонько хихикнул, — ну и что, что щас час ночи? Я ж с приветом, я ж сказала! Оль ты чего? Нельзя было хотя бы на рассвете? Темень-то какая, ты чего не спишь?

— При чём здесь темень? Я не предлагаю тебе что-то разглядывать. Я прошу тебя рыть! А рыть можно и в темноте. Приниматься за работу, — фыркнула Ольга и, завиноватясь, добавила, — ну, прости, Ромчик, очень надо… гнетёт…

Закончив разговор, Ольга закрыла глаза и продолжила себя грызть, есть поедом, клясть всеми словами, которые знала без жалости и снисхождения.

* * *

Телефон Ольги зазвонил чуть позже девяти утра. Номер, который высветился принадлежал Васенко:

— Здороваться не буду, уже слышались… — недовольно проскрипел Роман. — Принимай информацию. Уверен, удивишься… Первое: Ельник никогда не разводился с Уваровой. Нигде ни в одном суде или ЗАГСе нет от них заявлений ни вместе, ни порознь. Второе: всё имущество после его смерти наследует жена. Кроме трёхкомнатной квартиры, которую Уварова, вопреки сказанному, пока не продала. В собственности семьи Ельника имеются ещё четыре квартиры в разных районах города, домик в Абрау-Дюрсо [35]на берегу горного озера, там же виноградник в пять гектаров. Он сдаёт его в аренду винному заводу. Дача в селе Расловка Сартовской области у Волги на четырёх постояльцев, машина российского автопрома последней модели. Я думаю, Заслуженный артист мог себе и другую машину позволить, но не хотел светиться. По предварительным оценкам имущество оценивается в один — два миллиона долларов. Так-то! По деньгам на счетах информация будет завтра.

— Откуда? — наморщила лоб Ольга, — в сартовском театре у актёров небольшие зарплаты. Это тебе не столица. В кино Ельник снимался немного. В двух-трёх фильмах и недавно. А недвижимость с какого времени?

— Завтра распишу сроки приобретения! — рыкнул Васенко. — Юлька, после смерти отца пустила себе на квартиру девушку-гримёршу. Я хочу к ней заскочить, пообщаться.

— А я? — уныло пискнула Ольга.

— Раны зализывай. Пока без тебя обойдёмся. Ты думай!

— О чём? Я уже устала думать. Мозги болят. Информации не хватает… Тащите информацию!

— Щас! — рявкнул Васенко и отключился.

Ольга, хмуря лоб, повертела в руках телефон, набрала номер Милы Венгеровой, услышала: «Да, Ольга Анатольевна, есть чем порадовать?».

— Пока только вопросы. Но без них никуда. Вы в курсе обстоятельств гибели Юли — девушки костюмера из театра?

— Любовницы Серёжи? В курсе, конечно. Знаете, есть такое выражение: «Тот, кто становится пресмыкающимся червём, может ли затем жаловаться, что его раздавили?»

— Вы хорошо её знали? — спросила Ольга с гневными нотками в голосе.

В телефоне покашляли, секунду помолчали, затем с твёрдым нажимом произнесли:

— Я иногда позволяю себе пользоваться мнением других мной уважаемых людей. Вы не согласны с таким подходом к делу?

Ольга почувствовала во рту горечь, подумала: «Опять жёлчный пузырь разыгрался…», произнесла:

— Странный сегодня день… Утром я неожиданно вспомнила свои студенческие годы и изречение Канта, сейчас и вы его цитируете. Я не люблю умничать, но в этом случае лучше, чем он не скажешь: «Две вещи наполняют душу удивлением — это звёздное небо надо мной и моральный закон во мне». Ваш моральный закон позволяет делать выводы без знаний, только опираясь на чьи-то мнения?

Последующее молчание было тяжким и, голос прервавший его, показался Ольге незнакомым:

— Давайте встретимся и поговорим. По телефону не вижу выражения вашего лица и, кажется, оно мне не понравилось бы…

— Согласна, назначайте время.

— Сегодня в четырнадцать часов. В кафе «Горячий шоколад» на Вольской угол Советской. Устроит?

Ольга могла и в четырнадцать, но сейчас ни в чём не хотелось соглашаться с абонентом и она уточнила:

— В пятнадцать!

«Всё-таки разлившаяся жёлчь, делает характер человека скверным…» — подумала Ольга, нажимая на кнопку «отбой».

* * *

Михаил подъехал к дому Галиулина к полудню. Обиталище бывшего чиновника стояло за чертой города, там, где стало модно селиться местной элите.

Судя по периметру деревянного забора усадьба Арслона Фатхуллаховича занимала не меньше двадцати соток, а по высоте его трёхметровых заточенных на конус кольев напоминала средневековую крепость.

«Ещё оборонительный ров прикопать и точь-в-точь бастион, — подумал Михаил. — Да и сам домик непохож на узбекскую юрту».

Ещё загодя, не доезжая двухсот метров до жилища Галиулина, Михаил услышал запах роз и действительно: внешняя сторона забора была в несколько рядов усажена обильноцветущими кустами.

«Не оборонительный, конечно, ров, — усмехнулся Исайчев, — но шипы царицы цветов встретят непрошеных гостей не менее благосклонно чем яма, наполненная водой».

Гонг, который раздался сразу, как только Михаил нажал кнопку звонка совпал с медленным движением железных ворот и звучащим неизвестно откуда вкрадчивым с небольшим акцентом ласкающим голосом:

— Хозяин рад дарагому гостю. Ассалому алейкум!

Сразу за воротами, Исайчева увидел хозяина усадьбы с поднятыми в знак приветствия руками. Это был темноволосый, невысокий, крепко сложённый