Чужая ноша - Марина Владимировна Крамер

а потом проводить зятя в аэропорт. К ее удивлению, Стас не отказал Хиро в просьбе познакомиться и пообщаться с мальчиком поближе, но попросил Анфису присутствовать, и она, конечно, не смогла отказать.

Сейчас эта встреча показалась ей своего рода лекарством, которое поможет забыться хоть на несколько часов.

Полина

Светлана Котельникова неожиданно попросилась на допрос сама. Полину это удивило — обычно Светлана отбывала время, глядя в пол, на стену, куда угодно, и лишь изредка отвечала на какие-то вопросы, стремясь как можно скорее вернуться в камеру. «Наседка», подсаженная к ней по просьбе Каргополовой, рассказывала, что, вернувшись, Светлана ложится лицом к стене и поворачивается только на требования коридорной, раздающиеся в глазок двери. Ничего ни о себе, ни о своем деле она не рассказывала, молчала и все время о чем-то думала, порой даже не замечая, что принесли обед или ужин. И вдруг она требует разговора со следователем.

Когда Котельникову привели, Полина поразилась перемене, произошедшей с ней. Светлана больше не выглядела подавленной или потерянной, она вся словно подобралась, приготовилась к чему-то важному, и это Полине не понравилось.

— Здравствуйте, Светлана Михайловна, — произнесла она спокойным тоном. — Как вы себя чувствуете?

Котельникова пожала плечами:

— Нормально. Давайте, Полина Дмитриевна, без вот этих дежурных вопросов. Я хочу сделать признание — или как это у вас называется?

Полина увидела, что она ждет какой-то реакции на свои слова, но играть по ее правилам не собиралась.

— В чем же вы собираетесь признаться?

— Как — в чем? — слегка сбилась с выбранного тона Котельникова. — В убийствах.

— Ну, давайте. — Полина отодвинула стул, закинула ногу на ногу и скрестила на груди руки.

— А… записывать не будете, что ли?

— Все зависит от того, что вы скажете.

— Я устала молчать, невозможно так больше, надо к одному концу, — решительно начала Светлана. — Я ведь только одного хочу — чтобы все это как можно быстрее закончилось. Пусть будет что будет, только не вот это ожидание постоянное… Невыносимо.

Она опустила голову и слегка расслабилась, Полина заметила, что теперь она опирается на всю стопу, а сжатые прежде в замок руки просто лежат на коленях.

— Светлана Михайловна, давайте сначала просто поговорим о вас, — предложила Полина. — Где вы родились, чем занимались, что любили.

— Думаете, причина в том, где я родилась? Или в том, что я эклеры с заварным кремом любила? Поэтому с пистолетом на дорогу вышла, чтобы дальнобоев грабить? — усмехнулась Котельникова, бросив на Полину быстрый изучающий взгляд.

— Наверняка эклеры тут ни при чем. Мне бы хотелось, чтобы вы просто рассказали о себе — какая вы, какой вы себя видите.

— Вижу я себя убийцей, — отрезала Светлана. — Убила двенадцать человек, в том числе бывшего мужа.

— Ваш бывший муж ведь жив, хоть и прикован к постели, вы же это знаете. И не вы его на эту постель уложили.

— Не я. Но я знала кто и молчала. Молчала, потому что знала — за что. Надеюсь, что сдохнет все-таки. Так что и его я убила.

В ее взгляде промелькнуло злорадство, хотя прежде при одном только упоминании о Сергее Светлана сжималась в комок.

— Для такого пожелания нужна причина.

— Для какого? — скривилась Светлана. — Желать смерти ублюдку — какая нужна причина? Он же чудовище, зверь. Зачем ему, такому, жить?

— А кто вправе решать, жить человеку или умереть?

— Человеку! Вот вы правильно сказали — человеку! А Котельников… он не человек. И, видимо, никогда им не был, сразу таким родился.

— Но вы ведь жили с ним. Разве вы могли полюбить чудовище? Вы дочь от него родили. — Полина внимательно наблюдала за ее реакцией, но Светлана уже взяла себя в руки.

— А у меня, думаете, много было вариантов в жизни устроиться? Знаете же, что я детдомовская. Забилась в этот медвежий угол, жила как таракан в щели… А тут Котельников… Взрослый, самостоятельный, начальник к тому же… Вот голова и уехала у меня.

Светлана вновь опустила голову и умолкла, только тяжело дышала, глядя на носки своих кедов.

— А Юрий?

— А что — Юрий? Он моложе меня… — вывернула она наконец, так и не поднимая головы. — И не я эти отношения начала… Я же была замужем, дочь растила, у меня все было как у всех — дом, работа, семья… Плохо ли, хорошо — неважно, но как у всех, хотя бы внешне. Но появился Юрка, и все… все, что у меня было, пошло прахом. Если бы тогда знать… Он совсем молодой был, а выглядел как взрослый мужик — здоровенный, красивый, плечищи широкие… знаете, за таким плечом каждая бы себя в безопасности чувствовала… вот и я, дура, повелась… Он меня на улице увидел, у магазина. Поселок-то не особенно большой, почти все друг друга знают… Юркина мать магазином владела, элита, можно сказать, местная. Отправила его в город учиться, да он не стал, захотел жить красиво — бары, гулянки, девки… на все деньги нужны, вот он к матери и заезжал. Отец его в нашем лесхозе хозяином был, сами понимаете… иной раз глаза закроет на нарушения, вот и деньги. Потом связался с этими… как их… «черными лесорубами», что ли — ну, кто лес государственный налево продает. Хорошо, видно, поднимал, две иномарки купил, дом отстроил в три этажа. Брат старший в Москве, в министерстве… — Она перевела дыхание. — Можно мне воды, пересохло все, давно так много не говорила…

Полина налила ей воды, протянула стакан, снова отметив, какая маленькая у нее рука — почти детская, с тоненькими пальчиками, больше похожая на птичью лапку, и подумала, что Юрий был прав, говоря, что Светлана с первого взгляда на нее вызывает какую-то безотчетную жалость.

— Спасибо, — выпив залпом воду, проговорила Светлана. — Так вот… хватит меня с толку сбивать этими разговорами о прошлом. Я всегда хотела денег — много денег, чтобы ни в чем вообще не нуждаться! И когда мы с Юрой сбежали из Лесопильщика, я вдруг поняла, что надо делать. Я сама все придумала, сама организовала, Юра не хотел… говорил, что не сможет человека убить, рука не поднимется. Но я настояла, я пистолеты достала…

— Где и у кого? — перебила Полина, стараясь заставить Котельникову сбиться, но не вышло:

— В Осинске на базаре есть цыган Степа, у него купила. Вы его не найдете, он уехал из Осинска, а фамилии я не знаю.

— Зачем вы врете, Светлана Михайловна? Степан Васильев был задержан в ходе рейда, дал признательные показания о том, что продал