Пропасть - Роберт Харрис

позволять себе такие вольности. И что представляет собой эта переписка?

– Он пишет ей каждый день и почти в каждом письма делится с ней секретами: о заседаниях кабинета министров, военных действиях, дипломатических контактах и планах на будущее. И время от времени пересылает ей документы.

– Какого рода документы?

– Ну, например, я нашел там копию телеграммы от посла в России – такую же, как та, что он показывал ей в машине в августе. У нее хранилось письмо от лорда Китченера о развертывании войск во Франции, которое я скопировал. – Он протянул листок Келлу. – И еще одно, написанное собственноручно королевой…

– Боже милосердный!

Похоже, это потрясло Келла больше, чем все остальное.

– И самая секретная: расшифрованная телеграмма от сэра Джона Френча с точным указанием тех позиций, куда он предлагает отвести Британский экспедиционный корпус. Премьер-министр переслал ей эту телеграмму в тот же день, когда получил сам. – Димер передал майору еще один листок.

Келл медленно прочитал его, а потом посмотрел на Димера с недоверием:

– Но это же военная тайна… Если бы немцы ее увидели…

– Я тоже был потрясен, сэр.

Димер не добавил, чем именно был потрясен, – тем, что это могло стоить жизни его брату, как и многим другим солдатам.

– Но у вас нет никаких доказательств, что мисс Стэнли кому-то показывала эти документы?

– Нет, она хранит их в запертой шкатулке.

– А эти письма… они что, имеют личный характер?

– Очень личный, сэр.

– Какие слова он ей говорит?

Димер полистал свои записи:

– «Я люблю тебя, милая, так сильно, что невозможно выразить словами…», «Единственная моя, как я тоскую по тебе…», «Я бы отдал куда больше, чем способен написать на бумаге, за возможность… некоторые фразы лучше оставлять незаконченными…» И вот этот фрагмент показался мне особенно значимым: «Жаль, что у нас нет какого-нибудь кода, который мы могли бы использовать в телеграммах. Например, этим утром мне так хотелось, чтобы ты прежде всех остальных узнала о том, что произошло и происходит. Как ты думаешь, возможно ли создать что-то подобное?»

Келл смотрел на него с раскрытым ртом:

– Он ведет себя как шпион в собственном правительстве! А что там с ее горничной, швейцарской немкой?

– Она швейцарка, говорящая по-немецки, сэр, – поправил Димер. – И у меня сложилось впечатление, что она вполне благонадежна. Конечно, я не могу это знать наверняка.

Келл вздохнул и сел глубже в кресло. Он склонил голову набок и уставился на темное пятно на потолке, которого Димер прежде не замечал.

– Если бы преступник был обычным человеком, скажем клерком из Министерства иностранных дел, – начал майор, – мы бы завтра же его арестовали и отдали под суд, согласно Закону о государственной тайне, и он почти наверняка угодил бы в тюрьму на длительный срок. Но премьер-министр? Это немыслимо!

– А вы не могли бы, сэр, попросить кого-нибудь… может быть, сэра Эдуарда Грея, чтобы он поговорил с премьер-министром, предостерег его?

Келл судорожно рассмеялся:

– Да уж, это был бы щекотливый разговор. Признать, что мы проникли в спальню любовницы премьер-министра и прочитали его страстные письма! Сомневаюсь, что на следующее утро я все еще буду на своей должности. И какие у нас есть доказательства, кроме ваших записей? – Келл пососал трубку, но та уже погасла, а раскуривать ее снова он не стал. – Не думаю, что у нас есть другой выход, кроме как следить и ждать… Как по-вашему, имеет смысл возвращаться в Пенрос?

– Не думаю, что добьюсь чего-то дальнейшим наблюдением, сэр. И в любом случае в конце месяца дом закроют.

Келл задумался.

– Если мы хотим получить доказательства, то можем действовать только одним способом.

– Каким, сэр?

– Нам придется перехватывать почту мисс Стэнли.

– А по закону мы имеем на это право?

– По закону – нет, без ордера от министра внутренних дел, но в военное время мы фактически можем делать все, что заблагорассудится. А если кто-нибудь вдруг начнет задавать вопросы, я всегда могу оправдаться этой немецко-швейцарской горничной. Допустим, у нас есть веские основания подозревать ее в шпионаже, и поэтому нам необходимо перехватывать и ее письма. Хотя, конечно, лучше было бы действовать неофициально. Можете поработать пока с нашей группой в сортировочном центре. Вас ознакомят с оборудованием. На самом деле нам нужны фотографии. Но вам придется работать самостоятельно, не объясняя, чем вы занимаетесь, и отчитываться только передо мной. Такой вариант вас устраивает?

– Думаю, да, сэр.

По правде говоря, его это не очень устраивало, но Димер понимал, что не может отказаться. Кроме того, он по уши увяз в этом деле, и бросить его теперь было бы нелегко.

Келл встал:

– Боюсь, это будет утомительная работа, но, думаю, у нас нет другого выхода. Было бы лучше, если бы вы начали прямо завтра. Я предупрежу о вас. В конторе не появляйтесь. Мы можем встретиться в моем клубе, как только у вас найдется о чем доложить. – Он похлопал Димера по плечу. – У вас есть все задатки, чтобы стать первоклассным разведчиком.

Проводив Келла, Димер наклонился и поднял с пола кучку писем. Там оказалось письмо от брата, датированное прошлой неделей.

Привет, старина! Должен тебе сказать, это было жесткое представление! Пару раз я побывал на волосок от смерти, и мы потеряли много хороших товарищей. Но беспокоиться не стоит. Начинает холодать. Ты не мог бы прислать мне кое-какие вещи: носки, перчатки, теплое белье, шарф, может быть, бутылку бренди, если получится, и еще сигареты? Я заплачу при встрече. Береги себя и напиши, как у тебя дела. Всегда твой, Фред.

P. S. До Рождества это дело не закончится!

Слова выглядели обнадеживающе, а вот почерк – нет. Казалось, это писал глубокий старик.

Часть четвертая. Перехват

24 сентября – 21 октября 1914 года

Глава 19

Почти три недели спустя, когда сентябрь близился к концу, премьер-министр решил одну из главных задач войны благодаря хитроумному и изворотливому плану, полностью им же самим и разработанному.

Первым делом он объявил лорд-мэрам Лондона, Эдинбурга, Кардиффа и Дублина, что хочет выступить в каждой из четырех столиц Соединенного Королевства с речью, призывающей вступать в армию. Затем сумел так составить свое расписание, чтобы визит в Дублин пришелся на пятницу, 25 сентября. Наконец он написал леди Шеффилд и попросил разрешения остановиться в Пенросе на ночь перед отплытием из Холихеда и на следующую ночь после возвращения. Она тотчас же ответила:

Было бы чудесно, тем более что это последний уик-энд