Она исчезла последней - Джо Спейн

родишь моего ребенка, и она захочет, чтобы этот ребенок стал частью нашей жизни. Мы будем бороться за опеку над ним. И ты потеряешь его. И мужа потеряешь. И семью. И репутацию. Может, в этом городе меня не слишком любят, Кайя, но я все же мужчина. А ты женщина. И ты для всех станешь той, которая пыталась разрушить чужую семью только потому, что не смогла сохранить собственную. Тебя будут называть шлюхой, Кайя.

К тому времени, как он заканчивает свою прочувствованную речь, Кайю трясет.

– Ты не посмеешь отобрать у меня ребенка, – говорит она.

– Да? Начнешь болтать направо и налево, так смотри у меня. Я из-за какой-то интрижки всей своей жизнью не пожертвую.

– Ну, ты и ублюдок, – голос у Кайи дрожит.

Мужчина пожимает плечами. На мгновение ей кажется, что на его лице мелькает тень раскаяния, что он так суров с нею лишь потому, что убежден: воздействовать на нее можно только так, а в действительности и сам не верит собственным словам. И не заставит ее пройти через все это.

– Что мне прикажешь делать? – сердито спрашивает он. – У тебя свербело в одном месте, ты почесалась. Все. Я жену никогда не оставлю.

У Кайи из глаз текут слезы. Ей хочется наброситься на него, причинить ему столько же боли, сколько он причиняет ей, но она знает: он говорит правду. Для нее это может плохо кончиться. И винить некого, кроме себя. Разве он был для нее чем-то большим, чем сексуальным партнером? Просто развлечением на стороне.

Взглянула бы она когда-нибудь на него, если бы была счастлива дома? Нет. Ее привлекала незаконность их отношений. Ощущение их запретности. И уж, конечно, они не должны были длиться вечно. Это было понятно с самого начала, чего бы она себе ни намечтала.

– А мне ты что предлагаешь? – спрашивает Кайя.

Она низко опустила голову, поэтому не видит, как он обходит стол и становится перед ней на колени. Выражение его лица смягчилось. Он пытается взять ее за руки, но она отталкивает его.

– А то ты сама не знаешь, – хмыкает он. – Иди домой. Запишись к врачу и реши вопрос. Перед мужем покайся и попроси прощения. Скажи, что все было дурацкой ошибкой. Это если он успокоится после того, как ты избавишься от ребенка. А если все еще будет злиться, брось его. Вернись к родителям. А хочешь – начни все сначала где-нибудь в другом месте. Я даже помогу тебе деньгами. Такое случается, Кайя. Это не должно становиться катастрофой. Не нужно превращать это в катастрофу.

Как у него все просто. И для него так и есть. Что бы ни случилось, он останется на плаву, думает она. Ему ничего жизнь не испортит. Не то что ей.

– А если я не хочу от него избавляться? – возражает Кайя. – Если муж простит меня и мы воспитаем твоего ребенка как своего? Ты сможешь с этим жить? Жить, видя, как твой сын или дочь растет, даже не подозревая о тебе? Эта бесплодная сука никогда не подарит тебе ребенка. Это твой последний шанс. Ты же говорил, что собирался, в конце концов, развестись с ней. Так пожалуйста. Воспользуйся моментом.

Он смотрит на ее живот, и на мгновение ей кажется, что ее слова попали в цель, что где-то глубоко под гневом и сопротивлением он все же понимает, что перед ним открывается возможность.

Но потом мужчина поднимает глаза, и в них нет ничего, кроме презрения.

– Будь поосторожнее в словах и поступках, Кайя, – предупреждает он. – Ты ведь уже боишься Миики. Но ты даже не представляешь, что я могу с тобой сделать. Да, я мог бы расстаться с женой. Но только если сам решу. Ты меня не заставишь.

Затем он встает с колен и смотрит на нее сверху вниз.

Кайя не в силах смотреть ему в глаза.

Его слова, его взгляд.

Женщину вдруг накрывает волной невыразимо жуткого, абсолютного страха.

Коппе, 2019 год

Пробравшись сквозь толщу снега до своего домика, Алекс понимает, что с самого завтрака ничего не ел. Желудок его выдает, и через несколько мгновений Ниам уже звонит по телефону на кухню «Лоджа». А еще через несколько минут к двери подходит парень с подносом, накрытым фольгой, и бутылкой вина. Алекс даже не подумал об обслуживании в номере, хотя на шкафчике рядом с кроватью лежит меню в толстом кожаном переплете. И фирменное блюдо здесь, похоже, шампанское под северным сиянием.

Они сидят в креслах у огня, и Алекс глотает с тарелки какую-то сливочную мешанину, понимая, что проголодался куда сильнее, чем думал.

Ниам не ест, а откупоривает вино и наливает в два больших бокала.

– Ласси, – подсказывает ей Алекс. – Ласси и Вики.

– Не было никаких «Ласси и Вики», – отрицает Ниам и делает большой глоток вина. – Хотя уверена, что он этого хотел.

На некоторое время наступает тишина, пока девушка смотрит, как он ест.

– Насчет женского пола, – добавляет она, – репутация у него не из лучших. Нам всем приходилось иметь с ним дело. Некоторые сдаются, но такими мужиками, как он, управлять можно, так что большинство из нас это устраивает.

– Что ты говоришь? – возмущается Алекс. – Трахаться с ним – часть работы?

– Да боже мой, это никогда не бывает так откровенно. Он никого не принуждает. Ты что, Алекс, спустился с небес, не жил в реальном мире? Этот человек богат. Влиятелен. Но он не зверь. Использует свои сильные стороны, и некоторые девушки ему подыгрывают. Ну, там, посопротивляться немного, но не заставлять такого человека, как он, чувствовать себя отвергнутым.

– Игры ума, значит, – говорит Алекс.

– Вот это и называется быть женщиной, – вздыхает она. – Бесконечные гребаные игры ума.

– А ты подыгрывала или выигрывала?

Ниам резко, со стуком ставит бокал на стол. Алекс вздрагивает и видит, что она в ярости.

– Прости, – сокрушается он. – Я не сужу. Просто… спрашиваю.

Ниам все еще раздражена, но это постепенно успокаивается.

– Забудь, – машет она рукой. – Просто… Я не потаскуха. И способна отделаться от Ласси.

Алекс извиняющимся жестом поднимает руки.

– А как Вики с ним обошлась?

– Плохо, – говорит Ниам уже тише. – Вики послала его далеко и надолго. Иными словами: и не уступила, и не подыграла.

Алекс прямо слышит, как Вики это говорит, и даже представляет, с каким выражением лица.

Он вспоминает их последние каникулы вместе. Ему двадцать один, Вики пятнадцать. Одна из последних семейных поездок, куда его затащили родители. Паром во Францию, кемпинг в Бретани. Какой-то симпатичный