Она исчезла последней - Джо Спейн

например, контракт Кэссиди, который якобы Чарли принес в клювике. Иногда наоборот – то, что представлялось выгодной сделкой и обещало легкий успех, может ни шатко ни валко тянуться целую вечность, пока либо компания, нанявшая Алекса, не исчерпает ресурсы, либо сама TM&S не поставит точку.

Алекс еще не знает, стоит ли ставить точку сейчас. И чувствует себя виноватым уже за то, что позволил этой мысли прийти в голову. Ведь получается, что он обдумывает, как бы отказаться от сестры. Не от какого-то там контракта.

Алекс садится за барную стойку. Флориан в дальнем конце возится с группой немок средних лет, так что обслуживать его некому.

Он открывает телефон, заходит во второй почтовый ящик Вики и сразу в папку черновиков.

И сердце замирает.

Вот оно. Письмо Алексу, написанное 30 октября.

Кровь моментально стынет в жилах, а ладони становятся липкими и холодными.

Письмо небольшое. Несколько коротких абзацев.

«Алекс, сегодня пыталась дозвониться в твой офис. Нужно пообщаться. Я зарабатываю деньги вовсе не так, как ты думаешь. Слушай, я тут кое-что разнюхала и пообещала никому не говорить, но ты-то ведь знаешь цену всему этому дерьму, и я думаю, что эта штука…

Черт возьми. Зачем я вообще тебе пишу? Ты ведь сменил номер и даже не удосужился дать мне новый. Боишься, как бы я снова не начала танцевать? Как будто ты сам никогда не делал ничего плохого! Ты поступил куда хуже. И мы оба это знаем.

Зря я заморачиваюсь. Да и вообще, что ты знаешь о металле.

Я боюсь того, что делаю. Алекс, мне чертовски страшно».

Письмо осталось неотправленным.

Это как удар в сердце.

Та последняя строчка. Вики было страшно.

Чем она занималась?

Что за металл?

Он читает и перечитывает письмо, пока не ощущает рядом чье-то присутствие.

Поднимает голову. Перед ним стоит Гарри.

– Все хорошо? – интересуется Гарри.

Алекс моргает, выключает телефон и сглатывает.

– Да.

– Что-нибудь выпьете?

Алекс снова сглатывает. Ему нужно все обдумать, понять, что имела в виду Вики.

Но в то же время хочется поговорить с Гарри, выяснить, что тот знает о Вики.

Алекс делает глубокий вдох.

– Вы избегаете меня, – упрекает он.

– Простите?

– Я здесь уже пару дней. Вы здесь управляющий. И были начальником моей сестры. Но ни разу добровольно не сели и не поговорили со мной. И мне газированной воды, пожалуйста.

Гарри, не сводя глаз с Алекса, достает бутылку воды, открывает и ставит на стойку вместе с высоким стаканом со льдом и ломтиком лайма.

– Не знаю, право, что вам и сказать, – раздумывает Гарри.

Он поворачивается, чтобы обслужить клиента, который, покачиваясь, нарисовался рядом с Алексом. Алекс смотрит в конец бара. К Флориану присоединился Ласси, хозяин, чтобы поболтать с немками. Он весь лучится дурацкой улыбкой и благоухает дорогим лосьоном после бритья.

Быстро обслужив клиента, Гарри возвращается к Алексу.

– Вам так нужны эти банальности? Выслушивать снова и снова «примите мои соболезнования» да «сожалею о вашей утрате». Разве это что-нибудь меняет?

– Банальности мне не нужны, – соглашается Алекс. – Я хочу знать, что с ней случилось. Итак, вы можете рассказать что-нибудь полезное?

Гарри оглядывает барную стойку влево и вправо. По обе стороны от Алекса никого нет.

– Нет, – говорит Гарри. – Послушайте, я был… Вики нравилась мне.

– Как это – нравилась? Вы встречались?

– Нет. Не встречались. Это неэтично. Я же был ее начальником.

Но что-то в его словах или тоне кажется Алексу неубедительным.

– В ту ночь, когда она пропала, где вы были? – спрашивает Алекс.

Гарри поднимает глаза. В бар входит Ниам. Она оглядывается, видит их рядом и слегка хмурится, затем подходит к группе туристов.

– Там, где мне не следовало быть, – отвечает Гарри, не отводя глаз от Ниам.

Алекс прищуривается.

Ниам.

Интересно, какая у них разница в возрасте. На вид Гарри чуть за сорок. А ей чуть за двадцать.

Не говоря уже о том, что он ее начальник.

– Ну, лохануться каждый может, – замечает Гарри, словно прочитав мысли Алекса. – Ниам – первая и последняя сотрудница, с которой у меня такое вышло. Я уже рассказал полиции. И своему начальнику. Все произошло по ее инициативе. Я был пьян. Мне… Представляю, как это выглядит.

– А к моей сестре вы тоже подкатывали? – спрашивает Алекс.

И видит, как руки Гарри яростно стискивают кухонное полотенце, которое он держит, как белеют костяшки пальцев. Этот парень способен на насилие, думает Алекс. Но привык себя контролировать.

Он умеет распознавать знаки.

– Нет, – отвечает Гарри.

Лжет, скорее всего. Алекс почти уверен, что Гарри о чем-то умалчивает.

– А вы не видели, кто-нибудь еще пытался к ней подкатывать? В смысле, из тех, кто был ей не интересен?

Гарри качает головой, но перед этим искоса бросает мгновенный взгляд вправо. Алекс смотрит на бар. Там остались только Флориан и Ласси, немки вернулись за свой столик. Алекс не уверен, кого именно выдали глаза Гарри, но точно одного из тех двоих.

Он соскальзывает с табурета и идет к концу барной стойки. Запах хвои от рождественской елки здесь такой сильный, что щекочет нос.

Флориан уходит, чтобы принести клиенту на стол заказанный напиток, а Ласси наблюдает за приближением Алекса. Когда Алекс оказывается рядом, Ласси широко улыбается, обнажая идеальные белые виниры, слишком большие для его рта.

– Вы же Алекс, да? – как бы здоровается он. – Как дела, голубчик?

И продолжает говорить, не давая Алексу ответить:

– Я слышал о том, что произошло с вашей сестре, очень сочувствую. Мне говорили, что она отлично работала и прекрасно ладила со всеми. Особенно с туристами.

Что-то в интонации последней фразы настораживает Алекса. Этот мужик издевается над Вики? Намекает на что-то грязное?

Ласси жестом предлагает Алексу сесть рядом на барный табурет. Алекс остается стоять.

– Разве вы не были знакомы с моей сестрой? – недоумевает он.

Собеседник спокойно моргает с невозмутимым лицом.

– Как ни грустно, но, увы, не был. В Лапландии мне принадлежит не один гостиничный комплекс, поэтому, сами понимаете, сложно лично уделить внимание каждому.

Вот опять. Лично уделить внимание. Алекс не понимает, то ли у него паранойя, то ли Ласси намеренно его провоцирует.

– Это вовсе не значит, что вашу сестру не ценили, – добавляет Ласси. – Я бы не хотел, чтобы вы так думали. К тому же, помню, ваша сестра была очень красивая.

Улыбка у Ласси широкая и полна зубов.

Алекс вдруг осознает, что шум бара в ушах стих, словно остались только они с Ласси и каждая клеточка его существа кричит, что этот человек его