Круассаны… и парочка убийств - Энн Клэр

«Всегда готовы поесть!» Наверное, так должен звучать девиз моих туров. Можно разместить эти слова на футболке вместе с «“ПеДАли” – мы заедем за круассанами!».

Если, конечно, мой бизнес не погорит.

К счастью, официант отвлекает меня от печальных размышлений. Он записывает наш заказ и повторяет всем по бокалу вина. Поворачиваюсь к Найджелу, намереваясь перевести разговор в более приятное русло.

– Как вы доехали? Мы вот столкнулись с профессиональными велосипедистами, пока пережидали дождь в гипермаркете. Даже они сказали, что тяжело ездить в такую погоду.

Уверена, Найджел ухватится за возможность похвастаться.

– У меня никаких трудностей не возникло, – говорит он. – Полагаю, эти ваши профессионалы – на самом деле любители. Притворщики.

Сестры фыркают.

– Вы-то точно знаете, да, Фокси? – говорит Конни.

– Притворщик, – театрально шепчет Филли, чтобы все за столом услышали.

В качестве ответа Найджел тянется за последней «улиткой» из фило. Но Конни его опережает. Она прицеливается вилкой и в последний момент крадет «улитку» из-под его руки, едва не задевая ее.

Потерпевший поражение Найджел резко открывает блокнот и гневно начинает что-то записывать, царапая ручкой бумагу.

Филли легонько толкает меня локтем.

– Не переживай, – говорит она. – Лиса перехитрили.

Значит, они знают о его блоге, отзывах и оценках. Улыбаюсь, чтобы показать, что я поняла ее намек. Но это дает мне новый повод для беспокойства. Откуда они это знают? Зачем им это? И не поэтому ли они так его недолюбливают?

Глава 24

День 5, понедельник. Давайте проведем вечер за прогулкой – разомнем ноги и насладимся симпатичной деревушкой. Во время ужина мы можем насладиться видами на закат и на горы, на которые нам предстоит забраться.

* * *

Небо переливается разными цветами – мандариновым, золотистым, серым.

Лекси наклоняется над столом и шепотом говорит Джудит:

– Во Франции не принято собирать недоеденное с собой.

Джудит собирает еду с двух тарелок; обе порции съедены лишь на треть.

– Я отказываюсь выбрасывать еду, – говорит она. – Я все-таки уроженка Среднего Запада. К тому же, Лэнса еще надо будет накормить. Уверена, он будет голодным. – Она поглаживает себя по животу. – Я бы все это доела, но нужно оставить место для двух десертов.

Джудит выпила три бокала вина. Я считала. Не потому что я ее осуждаю. Вовсе нет. Потому что я – гид, который должен убедиться, что она спустится по мощеному склону и не пострадает.

Лекси еще сильнее хмурится, то ли из-за культурных обычаев, то ли из-за пьяненькой и оттого более резкой Джудит, то ли из-за затянувшегося отсутствия Лэнса. Скорее всего, все вышеперечисленное.

Джудит копается в своей сумке и извлекает два прозрачных герметичных пакета, каждый на галлон[48].

– Нам даже не надо подзывать официанта, – говорит она. – Лекси, милая, ты мне намекнула, когда мы собирали вещи, помнишь? Ты сказала – герметичные пакеты хороши для всего. Спасибо, что предупредила, что тут не собирают остатки с собой. Сэйди, можешь узнать, есть ли в отеле холодильник, куда можно это сложить?

На лице Лекси мелькает полный ужас, но она – мастер оптимизма. А еще она любит сына Джудит и знает, когда нужно без споров что-то отпустить.

– Отличная идея, Джудит, – говорит она, правда, не так радостно, как обычно.

– Когда во Франции… – говорит Джудит. Она встряхивает пакет, и он открывается под тарелкой. Ее слова лишены смысла, но мы все равно соглашаемся. Манфред важно кивает, словно что-то сказал сам Ницше.

Джудит сбрасывает недоеденное в пакеты. Подходят официанты, уносят пустые тарелки и ставят перед нами наши роскошные десерты.

Я уже собираюсь приступить к своему, как вдруг ко мне наклоняется Джудит и кладет руку мне на колено. Точнее, она сжимает мое колено, как неприятный мужчина на свидании. Меня сковывает волнение.

Я замираю, испугавшись, что сейчас она напомнит мне о своем невероятно щедром предложении при всех. Я буду вынуждена дать ответ.

Мысленно настраиваюсь. Я просто скажу: «Я над этим подумаю». И поблагодарю ее. Очень важно от всего сердца ее поблагодарить.

Вот и все!

Нет, не все. Джудит обязательно надавит.

Обдумываю отвлекающие маневры. Какая-то спорная тема? Брексит? Французская система здравоохранения против американской? Имеют ли право производители фабричных круассанов продавать свой продукт как «выпечку ручной работы»? Уж у меня-то есть свое мнение на этот счет.

– У меня большая просьба, – говорит Джудит, еще сильнее сжимая мою коленку. – Мне нужна твоя помощь, Сэйди.

Шотландская независимость – Конни и Филли явно есть что сказать на эту тему. Церковь и государство. Допинг в велоспорте. Маршрут «Тур де Франс» в этом году. Победит ли когда-нибудь французский велосипедист? Какой красивый вид!

– Сэйди, ты должна помочь мне разобраться с этими десертами, – говорит Джудит. Она указывает на стоящие перед ней тарелки. – Ты поможешь мне, Сэйди?

А она не промах. Кнут и пряник. Она знает, что заставила меня вспомнить о ее предложении.

– Сделаю, что смогу, – говорю я. – Но у меня есть свой десерт.

Указываю на мой «Плавающий остров» – десерт из меренги и английского крема. Мы едем наперегонки, только используем для гонки десерты и слова. В велосипедных спринтах два или четыре велосипедиста состязаются на очень крутых наклонных дорожках. Начинают они медленно, наблюдая друг за другом, стараясь вынудить соперника совершить неверное движение. Иногда они почти останавливаются, балансируя на сиденье, дразня, выжидая. А потом, внезапно, как разозленный шершень, активируются, и тут начинается реальная гонка.

Джудит резко бьет ложкой по своему каталонскому крему. Жженая сахарная верхушка трескается.

– Вкуснотища, – говорит она. – Надо будет дома сделать такой же. Может, на День благодарения? – Она не сводит с меня взгляд. Его уже собираюсь перевести я, но тут Лекси хлопает в ладоши.

На секунду я думаю, что это она решила прервать наш невербальный турнир.

– Лэнс! – кричит она. В ее тоне сочетаются облегчение и недовольство.

– Лэнс! – вторит ей Джудит. – Где тебя носило? Где же твоя ответственность! Мы так переживали.

Я все еще переживаю. Лэнс стоит у стола между Манфредом и Лекси. Он весь красный и потный.

– Я и беру на себя ответственность, – говорит Лэнс.

Все за столом молчат. Руки застыли, не донеся ложки до ртов. Даже Манфред оторвался от медитативного поглощения сыра. А я отложила свою меренгу.

У меня по спине бегут мурашки. Таким я видела Лэнса всего один раз.