Хэллоуин в книжном «Ленивые кости» - Дункан Эммелин

Я посмотрела на Джека, лежавшего на полу у моих ног: голову он не опускал, чтобы следить за всеми.

— Приятно слышать, что ты на что-то годишься, Джек. Рычать на убийц куда продуктивнее, чем лаять на птиц.

Я начала болтать, а надо было затыкаться. Признание Перл как будто выбило сап у меня из-под ног на бурной реке в ветреный день.

— А при чем тут рычание? — уточнил детектив Уитлок.

Я рассказала ему, как Перл шагнула ко мне, признавшись в убийстве Ланса, и как Джек на нее зарычал после того, как она врезалась в косяк и распласталась по полу.

— Но я надеюсь, она бы мне не навредила. Мы всегда были подругами, — сказала я.

Хотя сама слышала сомнение в своем голосе и поняла, что не уверена. Перл уже один раз убила, чтобы скрыть свою причастность к смерти Ланса. Так кто сказал, что она бы не продолжила?

— Молодец, Джек, — похвалил детектив Уитлок. Джек посмотрел на него, но не двинулся с места, охраняя меня.

— Детектив, у меня есть то, что вам нужно.

Я объяснила, как нашла в сумке часы. Он надел перчатки и засунул часы в пакетик для улик, подписав.

— Я их не трогала, — добавила я. — Вытащила ручкой из сумки, а потом уронила обратно.

Надеюсь, там будут отпечатки Перл.

— Если бы я анализировал все это быстрее, то забрал бы Перл на допрос, не подвергая вас опасности, — сказал детектив.

— Я больше никогда не хочу быть причастной к убийству, — сказала я.

Глава 32

Хэллоуинский вечер

Апофеоз нашего ежегодного хэллоуинского фестиваля. Мэйн-стрит была закрыта для автомобилей, и мы установили киоск «Ленивых костей» перед магазином для выпрашивающих сладости толп, которые шатались по городку. Какое-то количество народа каждый раз заходило в магазин за книжками, и Майло отчитался по телефону о стабильном потоке покупателей.

Я оставила Тару и Дэнби раздавать сладости и взяла перерыв, чтобы дойти до лотка «Счастливых зефирок» через квартал от нас. Выбор у них был впечатляющий, но я сморщилась, увидев в меню печенье с маршмеллоу и трехцветными жевательными карамельками. Я предпочитала классику. В крайнем случае — с добавлением арахисового масла.

И арахисовое масло победило.

— Давай угощу.

Я даже не поняла, что Рекс стоял позади меня. Он заказал классику, и мы отошли в сторону, в то время как один из работников принял наш заказ и начал поджаривать маршмеллоу на маленькой горелке.

— Я возвращаюсь в Элиан-Холлоу, — сказал Рекс. — Хотя бы на пару месяцев, но думаю купить дом здесь или, может быть, в Портленде.

Я посмотрела на него. Он улыбался уголком рта.

— В молодости я только и хотел уехать. Но со временем, особенно в последние пару лет, начал скучать по городку. И понял, что переосмысление — это весело, но ты все равно несешь багаж своего прошлого. И мне пора с ним столкнуться.

— Тебе правда так ужасно жилось в Элиан-Холлоу? — спросила я.

— Если подумать, я не могу всерьез винить город. Моя жизнь дома… была не сахар. Но были и светлые моменты. Твой дедушка рекомендовал мне книги, ссужал предварительные экземпляры и спрашивал моего мнения, какие книги заказать. Я знал, что он это делал, потому что я не мог позволить себе покупать много книг. У меня были хорошие друзья, вроде твоей мамы. От некоторых я сам отвернулся, хотя не должен был. Например, когда приехал на похороны своей матери и увидел тебя. Это была очень мрачная поездка для меня. Знаешь, в то лето я написал свой первый роман, и это стало реакцией на скорбь и осознание, что я никогда больше ее не увижу.

Я вспомнила мрачного, деспотичного короля в романе, против которого сражались забытые братья. На этом образе любой литературный критик мог написать целое эссе.

Я чувствовала на себе взгляд Рекса и уставилась на девочку в костюме главной героини из хичкоковских «Птиц». Она изображала, что боится подружку, одетую попугаем.

Мимо нас прошла пара человек, наряженные как зомби, а за ними парень с собакой размером с пачку салфеток. Костюмчик в виде упаковки для картошки фри был как раз для нее.

— Я хотел тебе кое-что показать, — сказал Рекс. Он покопался в телефоне, развернул экран ко мне и показал фото женщины. — Это была моя мама.

Та же копна каштановых волос, что и у меня. Те же ореховые глаза и лицо в форме сердца, разве что у нее подбородок острее. Она была в оранжевой форме для бега, на шее медаль. Я покосилась на фото.

— Это медаль за марафон? — спросила я.

— Да, это фото после Бостонского марафона. В каком-то смысле, моя мать была самым сильным человеком, какого я знал. Она пробежала марафонов десять, не меньше.

Ей надо было пробежать хорошее расстояние за приличное время, чтобы пройти квалификацию на Бостонский. Не каждый так может.

— Я надеялся узнать тебя получше. — Кажется, Рекс был готов к тому, что я сокрушу эту надежду.

— Давай будем ужинать время от времени, — сказала я.

Рекс улыбнулся.

— Звучит неплохо.

— Рекс, твой заказ готов, — сказал мужчина у лотка.

Мы сели рядом на пустую скамейку.

В детстве я вечно гадала, каково это — пойти на хэллоуинский фестиваль с отцом. Но чего в моих мечтах никогда не было — так это традиционных печенек с жареным маршмеллоу.

Давным-давно на первое ноября приходился кельтский праздник Самайн. Люди верили, что души умерших возвращаются к своим домам, а потому наряжались в костюмы и жгли костры, чтобы отпугнуть нечистую силу.

В Мексике сегодня день Día de los Inocentes — День невинных душ, когда семьи приносят игрушки и сладости на могилы умерших детей. Подношения на кладбищах и домашних алтарях появятся и завтра, второго ноября, в День мертвых — Día de los Muertos.

По дедушкиной традиции я разожгла костер на песчаном берегу реки Колумбии в Элиан-Холлоу. Мы отказались от костюмов, и мои друзья пришли в теплых свитерах или худи, поскольку погода была холодная, напоминая, что скоро наступит зима.

Пришла Ларк в компании своей новой собаки — Лапочки. Она согласилась присматривать за ней, поскольку Перл была в тюрьме, и, судя по всему, навсегда. На Лапочке был желтый вязаный свитер с акулой на спине, и она с энтузиазмом оглядывалась, готовая навести шороху.

Лапочка была не единственной, кто выглядел по-праздничному. Оливия раскрасила лицо под череп и принесла контейнер с печеньем. Эвелин притащила большой термос горячего шоколада, а Эш прихватила несколько бутылей пива. Пришел и Сэм. Выглядел он, как всегда, шикарно, на этот раз надев графитовый свитер.

— Давай запланируем куда-нибудь выбраться, — сказал он мне, и мы сверились с планами на неделю.

Следом подошли Колби и Хейз, держась за руки, за ними появилась Дэнби. Хейз вернулся в город на несколько недель, и Колби сияла.

Дэнби сунулась было к Эш, но Колби ее осадила.

— Надеюсь, я не увижу, как ты пьешь пиво, — сказала она.

— Выдохни, я пообещала твоей сестре, что принесу ту ретрожвачку, которую она искала. Один из моих поставщиков расстарался и нашел.

Эш вытащила маленький коричневый мешочек из своей сумки. Колби ухватила его прежде, чем Дэнби смогла прикоснуться, и вынула оттуда красную пачку жвачки.

— Жвачка? Ты пыталась найти жвачку? — Колби уставилась на Дэнби.

— Оставь сестру в покое, — сказал Хейз. Он обнял Колби за талию, и она прильнула к нему.

— Ну, за завершение хэллоуинского сезона, — сказала я. У меня в руках была чашка какао.

Мы выпили, и я огляделась. Я подумала, что мне повезло быть здесь и сейчас, в этот спокойный момент, под звуки реки, накатывающей на берег возле нас, и с запахом дыма от костра в воздухе. В этом году хэллоуинский фестиваль пошел не по плану. Несмотря на душевную боль, я получила столько всего, что до сих пор пыталась разобраться.

Но я чувствовала, что, будь у меня все под контролем, жизнь была бы скучна.