Голос крови - Олег Юрьевич Рой

сиганул и на что-то напоролся? Хотя рана чистая, не рваная, а явно резаная, не кусок арматуры, а лезвие поработало. При неудачных падениях повреждения по-другому выглядят.

Она сглотнула, прогоняя подступающее злое рыдание:

– Я… не знаю. Я думала… это наш Таймыр, а это… незнакомый, в общем, кот. Надо Анне Михайловне сказать, она ж Таймыра с котенка помнит, мы всегда сюда…

– Незнакомый, говорите, – по серому лицу скользнула едва заметная тень.

– Да вы не думайте, – перебила Арина. – Я за операцию заплачу. И все остальное – лекарства, какие надо, и бокс послеоперационный, у вас есть, я знаю. Вы не беспокойтесь.

– Да я не про деньги… – досадливо мотнул головой Владик.

– И когда он поправится, я… ох, – Арина закусила костяшки пальцев. – Его же сейчас ищет кто-то!

Хирург покачал головой:

– Вряд ли. Я и то, пока собирал его, удивлялся, а так-то понятно.

– Что?

– Не похож он на домашнего. Лапы. Ну… подушечки темные, твердые, мозолистые, кое-где шрамы, не по коврам этот господин гулял. Эх, вот бы найти того подонка, что это с ним сотворил!

– Лапы… – задумчиво повторила Арина. – Его сейчас можно увидеть?

– Конечно. Я, собственно, и хотел вам сказать… Пойдемте.

«Кроватей» в послеоперационной «палате» было не то пять, не то шесть – разного размера: от почти человеческих до совсем маленьких. Тот, кого Арина приняла за Таймыра, лежал справа, на средней. К торчащей из белого кокона лапе тянулась прозрачная трубка. Морды было почти не видно под странной формы маской, только уши торчали.

– Не пугайтесь, – успокоил ее Владик. – Сердце у него отличное, молотит, как мотор, кислорода не хватает, конечно, при такой-то кровопотере, будем давать подышать, видите? Я, признаюсь, опасался сюрпризов со стороны почек или печени, но, судя по анализам, он справляется.

– Влади… – она никак не могла прочитать – что написано на пришитой к верхнему карману заляпанного халата полоске.

– Просто Владик. Я привык.

– Владик, – она присела на корточки возле кошачьей лежанки, вглядываясь в вялые лапы. – У вас маленьких пакетиков не найдется? И какой-нибудь острый тонкий инструмент.

– В смысле… – он нахмурился, не понимая.

– Как вы думаете, этот боец мог своего обидчика успеть поцарапать?

Серое лицо просветлело:

– Думаю, мог. А вы можете…

– Я следователь, – сообщила Арина почти сухо, потому что в горле все еще крутился колючий комок, теперь уже не столько от отчаяния, сколько от благодарности. – Вы же хотели, чтобы эту мразь нашли?

– Еще как хотел! Вы собираетесь из-под когтей попытаться что-то извлечь?

– Ну да. Хорошо, что это не человеческая больница, там бы его уже с ног до головы помыли. Антисептика – дело правильное, но с точки зрения следов – увы и ах.

– Вот это подойдет? – он протянул узкий блестящий инструмент, похожий на стоматологический щуп, и несколько маленьких пробирок. – Они пластиковые, ничего? Давайте, я помогу.

Сейчас, не в темном пакете, а в ослепительной белизне послеоперационного бокса, пострадавший кот был вовсе не так уж похож на Таймыра. Тоже крупный и лохматый, и форма морды почти та же, но оттенок шерсти чуточку другой: такая же, как у Таймыра, пепельная дымка была у этого слегка подсвечена рыжеватыми бликами.

Когти торчащих из белого кокона лап были полувыпущены. Арина осторожно почистила их чем-то вроде плоского, немного загнутого шила, отправив добытое в подставленную Владиком пробирку.

В другую уложили клок окровавленной шерсти. Довольно большой.

– Попрошу наших токсикологов, пусть точно определят, чем его вырубили. В крови должно же быть, так ведь?

– Я вам еще наши анализы тогда распечатаю, и список того, что уже здесь давали, – сказал Владик почти спокойно, но голос все-таки дрогнул, почти сорвался. – Поймайте этого… эту… эту тварь! Я ему лично морду о стенку расквашу. Или еще что-нибудь придумаю… чтоб он никогда в жизни никому больше не сумел бы нагадить. Чтоб гадил исключительно под себя. Причем с болью и так далее.

– Я этого не слышала, ладно? – улыбнулась Арина. – Я все-таки следователь, а это – прямые угрозы. Но обещаю – я его поймаю. Потому что… ладно, это неважно. Не знаю пока, как, но – поймаю.

Она уже дошла до основной приемной, когда Владик окликнул ее сверху:

– Подождите!

Арина подняла голову. Снизу голова наклонившегося через перила хирурга казалась странно большой:

– Поднимитесь, пожалуйста.

Поднималась она бегом через две ступеньки, кусая губы и твердя, как молитву: только не, только не! Должно быть, ее страх явственно отразился на лице, потому что хирург сразу сказал:

– Не пугайтесь, с нашим пациентом все в порядке. Ну… настолько, насколько это возможно в сложившихся обстоятельствах. Он молодец. Я другое хотел вам показать, только сейчас увидел, точнее, Нина увидела, ну да неважно. Вам это может понадобиться, – он указал на валявшиеся на полу остатки «упаковки».

Чтобы достать истерзанное кошачье тело, как можно меньше его потревожив, Владик – или неведомая Нина? – располосовал пакет надвое, и сейчас на окровавленной серебристой изнанке четко выделялись кривые буквы: «сразу не сдохнешь».

Вот почему не было смски…

– Да, – Арина коротко кивнула. – Это тоже нужно изъять. Безусловно. Хорошо, что не выбросили. Упаковать бы надо…

– Это подойдет? – Владик протянул ей рулон пищевой пленки.

Или, может, не пищевой, наверное, в медицине такая тоже для чего-то нужна. Арина кивнула:

– Да, вполне годится, спасибо.

– В историю болезни вас вписывать? – спросил хирург, когда они в четыре руки обматывали серебристые ошметки пленкой.

– Да больше вроде некого, – слабо улыбнулась она, опять чувствуя в горле колючий ком.

– Тогда придумайте ему имя. И чтоб записать, и не звать же его «наш пациент». Когда шерсть отрастет, никто и не догадается, что он пациент. В его шубе дюжину таких шрамов скрыть можно.

Арине вспомнилось, как в одном из романов Хайнлайна герою из-за юношеской клички Скар – Шрам или просто Меченый – дают имя Оскар, и предложила:

– Оскар. Пусть будет Оскар.

* * *

Всю дорогу от ветклиники до криминалистов Арина бормотала: ах ты ж, мразь, я тебя из-под земли теперь достану! И в кабинет Зверева влетела не то что без стука, а едва не снеся дверь:

– Лерыч, мне надо биологию посмотреть.

– А чего ж ты ко мне? Не, я, конечно, слесарь-многостаночник, и если чего не могу, мне коллеги по дружбе помогут, но ты в курсе, что у меня и допуска-то соответствующего нет? Опять самодеятельность?

– Лерыч! – Арина умоляюще сложила руки, пробирка с образцами из-под кошачьих когтей была такой маленькой, что целиком спряталась между ладонями. – Ну к кому мне еще обращаться? Тем более, кто знает, может, тут не биология, а, к примеру, волокна