Голос крови - Олег Юрьевич Рой

в комитет несколько лет назад, еще до Арининого возвращения из Питера. Пахомов, говорили, сперва требовал ликвидировать зверинец, но после смирился, сам подкармливал, а кто-то даже видел, как суровый полковник Дашку брал на руки и гладил. А та, обычно никаких вольностей не дозволявшая, млела. Сейчас он глядел… странно.

– Поубивают же друг друга.

– Не думаю, – Арина опять улыбнулась, теперь уже более уверенно: ясно было, что за несвоевременную самовольную отлучку казнить сейчас не станут, форс-мажор есть форс-мажор. – Там такой красавец, вы бы видели! Даже в нынешнем состоянии.

Взгляд Пахомова из странного стал острым, сосредоточенным:

– Угроза?

Она пожала плечами:

– Похоже на то. Анонимок мало показалось, нападения в итоге не удались, решили по нервам ударить.

– Версии появились?

– Мишкин считает, что это все одна цепочка. В смысле нападения, анонимки и так далее. Стас почти уверен, что это какая-то девица, обиженная на Дениса, мне мстит. Ну и ему заодно. Он, правда, никакой такой девицы не помнит, но ведь не обязательно, чтоб у них роман был, она могла и издали на него вздыхать и надеяться. Потом надеяться стало не на что, и она принялась мстить.

– Или он, – подумав, усмехнулся Пахомов.

– Стас тоже так полагает, – согласилась Арина. – Тогда тем более кто-то издали вздыхал. Правда, Денис в своем окружении ничего такого не помнит. Да и те гомосексуалисты, с которыми лично мне приходилось сталкиваться, были людьми абсолютно адекватными. Но, в то же время, если глянуть на эти их парады и акции протеста против мифических притеснений, поневоле решишь, что эта публика больная на всю голову. Хотя, скорее всего, процент неадекватных в этой среде вряд ли выше, чем у остального народонаселения. Сами знаете, это как «чиновники берут взятки». Да, бывают и такие, но доля их не слишком велика, даже, в общем, мала (можно у коллег-«экономистов» спросить), но именно эта ложка дегтя портит всю остальную бочку. Деготь-то всегда заметнее меда, ненормальность заметнее нормы. И если это так, ненависть ко мне могла бы быть еще сильнее, чем обида на Дениса.

– А он что?

– Сидит, вспоминает. Взгляды и всякое такое. Список потенциальных подозреваемых, что мы ему велели составить, набросал. Я почитала, но пока ничего.

Пахомов кивнул, словно соглашаясь, но тут же спросил:

– А если объект не он, а все-таки ты?

– Да я тоже пытаюсь всех знакомых и прохожих перебрать. Ну и по служебным делам, разумеется, это в первую очередь. И тоже пока ничего. И… может, анонимки – это из другой истории? Не из той, что про нападения и… – она замялась, не зная, как назвать сегодняшнее происшествие. – Ну… нападения, в общем. То сплошной личный контакт, а тут почти фига из кармана.

– Кто? Потерпевшая из Заводского?

– Как вариант. Странная она, это да. И писульки эти… странные. Никакой конкретики. Я там получаюсь носитель зла не потому что делаю что-то не то, а просто потому что я носитель зла.

– Зачем ей?

– Без понятия. Либо крыша поехала, либо…

– Либо ты ее чем-то напугала.

– Может, и так. Что-то она, безусловно, скрывает. И скрывает очень старательно. Может, она знает, что ее младенца похитил биологический отец? И хочет эту карту разыграть? Типа большая любовь и будущее счастье? А если мы, в смысле правоохранительные органы, вмешаемся, никакого светлого будущего у Лиды Прокопьевой не выйдет? Чем дольше думаю, тем сильнее ощущение, что больница Дениса и анонимки эти – из разных рук. Та или тот, кто на меня и на Дениса покушался, непременно после этого смс присылал. Сперва про «не лезь куда не просят», а последние – «сразу не сдохнешь». А тут кто-то просто пакостит. Кляузы эти, Федьку подставили, сегодня кот… – она вдруг вспомнила, что внутри пакета была все та же надпись «сразу не сдохнешь». Значит, вряд ли кота изувечила Лида Прокопьева. Но кто же, кто? – Эх, если бы не УК, своими бы руками ее удавила. Потом откачала и еще раз удавила.

– Поговори с ней еще раз. Пожестче.

* * *

Парень с другой стороны стола при всей своей быковатости опасным не выглядел. Крупный, кожанка на могучих плечах натянута так, что вот-вот лопнет, но лицо не только не злобное или хотя бы угрюмое – удивленное, почти детское:

– Я ж просто поговорить хотел! А она как начала вопить, с когтями на меня кинулась, вот, – он повернул голову, демонстрируя три свежие царапины на левой щеке.

Ну… относительно свежие, подумала Арина. Сутки им примерно, плюс-минус пара часов. Значит, вчерашние. Совпадает. Она переглянулась с Антониной Тимофеевной.

– Продолжайте, Братчиков, – мягко велела Кудряш.

Звали бугая Николаем Валерьевичем Братчиковым.

– Типа стряхнул ее с себя, чего она с когтями-то, ну, может, толкнул слегонца. Я просто поговорить хотел, – повторил он почти жалобно.

Арина вспомнила фототаблицы, запечатлевшие распластанное поперек узкой прихожей тело Лиды с неправдоподобно вывернутой головой. Просто, значит, поговорить. Тряхнул, значит, слегка. Хотя черт его знает, может, и слегка. Он Лиды на полторы головы выше и вдвое крупнее, что для него «слегка», для нее вполне могло оказаться смертельным. Как терьер встряхивает пойманную крысу – и ломает той шею. Надо будет с патологоанатомами поговорить. Можно ли по перелому определить, что это: целенаправленное «сворачивание шеи» – может, прием какой-то специальный? – или действительно случайность. Если условный Валуев ее саму, Арину, слегка по щеке похлопает, наверное, тоже может шею сломать. Без малейшего злого умысла.

– О чем поговорить? – еще мягче, почти нежно спросила Антонина Тимофеевна.

– Ну так… это… чтоб не лезла, жизнь людям не портила. Милана Андреевна и так перенервничала из-за свадьбы, а тут еще… это…

– Милана Андреевна – это дочь Губина? Министра по развитию Ленинградской области?

– Ну да, дочка Андрей Ильича.

– И она недавно вышла замуж за Альберта Сейко?

Бросив вопросительный взгляд на Кудряш – что, мол, свадьба уже состоялась? – Арина получила в ответ короткий кивок. Да она, собственно, и так уже догадалась: Антонина ж Тимофеевна с питерскими коллегами связывалась, наверное, ее в курсе держат.

– Ну да, – повторил Братчиков.

– Почему же она из-за свадьбы нервничала? Событие-то радостное.

– Да там то одно, то другое, то ресторан, то платья, я в этих церемониях ни уха ни рыла. И перед свадьбой же девушки всегда нервничают? А Милана Андреевна нежная, – слово «нежная» из уст этого бугая прозвучало почти так же странно, как если бы он принялся цитировать Данте в оригинале. – А тут еще всякая овца будет ее доставать!

– Разве Прокопьева Альберта так сильно… доставала?

– Ну она… типа писала ему, что вроде как беременная от него…