Убийства в Белом Монастыре - Джон Диксон Карр

перед тем, как вы приехали, я услышала версию дяди Мориса. Каждое его слово. Придумано хитро и очень в его духе. Не знаю, убивал ли этот Райнгер Марсию Тэйт, но мне предельно ясно, что обвинение против него держится на одном человеке, и без этого человека все может рухнуть.

– Вы имеете в виду…

– Луизу. – Катарина резко опустила руки на стол и заговорила быстрее: – Речь шла о том, что Луиза ходила в павильон. И после этого в галерее она никого не встретила и никто не пачкал ее запястье кровью, все это она придумала… Теперь послушайте меня. Это известно мне со слов доктора Уинна, и он сможет это подтвердить. Утром, осмотрев Луизу, он вывел Джервиса Уилларда из галереи и собирался что-то ему рассказать. И тогда раздался выстрел. – Ее взгляд метнулся на отмытую часть ковра, и она запнулась. – Тогда они его и услышали. Но доктор Уинн был так занят Джоном, что больше об этом не упоминал.

Немного позже, вечером, по его словам, Луиза, должно быть, приняла огромную дозу снотворного типа веронала. И он оказал прямо противоположное действие: вызвал сильное беспокойство, но наполовину парализовал тело. У нее могла возникнуть мысль отправиться в павильон, у нее могли быть галлюцинации, и, возможно, она даже пыталась туда пойти. Вот тогда она и упала у дверей моей комнаты. Доктор Уинн готов поклясться, что, по результатам осмотра, она приняла лекарство не позже часа ночи и на протяжении последующих четырех-пяти часов физически не смогла бы отойти от своей комнаты дальше, чем на двадцать или тридцать футов. Так и случилось. В темноте, в галерее, она наткнулась на какого-то человека, и человек этот там действительно был, ей не померещилось… Это доказывает, что она не совершала убийства, она была не в состоянии его совершить.

Мастерс, который достал блокнот, положил его на стол и выругался. Затем уставился на Г. М.:

– Это возможно, сэр?

– Гм. Вполне возможно. Зависит от дозы, а еще больше от человека. Немного легкомысленно рассуждать об этом, не зная, какие у пациента нервы, но давайте доверимся Уинну. Он может быть прав или не прав, скорее не прав, но все же… – Г. М. усмехнулся. – Ну же, Мастерс?

– Вы хотите сказать, сэр, что верите в объяснение мисс Бохун?

Г. М. заерзал, словно ему было неудобно.

– Смотрите, Мастерс, я не хочу запутывать вас сверх необходимого по очень определенной причине. Это темное дело, непростое. Но в одном мисс Бохун права. Если принять на веру, что Райнгер виновен, то нельзя принять лишь те части этой гипотезы, которые нам нравятся, мы можем принять либо все, либо ничего. И ключевой элемент – это девушка, которая говорит, что кто-то испачкал ее запястье кровью. Если допустить, что тип, бродивший в галерее, – выдумка, то ладно. Почему? Потому что нельзя представить, что тут бродили сразу двое с окровавленными руками. А в то время, когда эта девушка якобы на кого-то наткнулась, согласно версии Мориса Бохуна, Райнгер должен был находиться в павильоне. И находился там до тех пор, пока не смог пройти по следам Джона. И значит, либо по галерее никто не бродил, либо Райнгер все же был в галерее. Но если это так, тогда гипотеза Мориса рушится, и это косвенно подтверждает невиновность Райнгера.

Мастер сделал несколько тяжелых шагов, словно измерял ковер. Потом он обернулся, сердитый и растерянный:

– Все так. Все так, сэр. Вот это меня и смущает. Вы не дали мне допросить мисс Кэрью и не допросили ее сами.

– Хо-хо! Вы совершенно правы, дорогой мой.

– И вы, похоже, не собираетесь допрашивать Райнгера. Да? При этом вы переговорили с Эмери и велели ему как можно быстрее протрезвить Райнгера.

Г. М. моргнул.

– Не думаю, что вы правильно меня поняли, Мастерс. Я велел Эмери держать Райнгера мертвецки пьяным как можно дольше. Гм-гм. Сидеть настороже у его постели и совать ему выпивку под нос, едва он начнет проявлять признаки жизни. Эмери решил, что я не в себе. Как и вы. Но я обещал познакомить его с убийцей его жены, и он меня послушал. Как и вы.

На лице Мастерса медленно проявилось какое-то странное выражение, и Г. М. кивнул с неким подобием злорадства.

– Наконец-то! Я знал, что вы рано или поздно поймете. Ух. И вы совершенно правы! Так и есть. Я не хочу допрашивать ни эту Кэрью, ни Райнгера, особенно Райнгера. Скажу вам откровенно, сынок: как только Райнгер получит возможность ответить на обвинение, мне придется худо… Все, что мне нужно, – это пара свободных часов, они мне правда очень нужны. И вот о чем я попрошу вас, мисс Бохун: что бы вы ни делали на протяжении следующих трех часов, бога ради, не упоминайте отчет доктора Уинна относительно вашей подруги. Ясно?

Он говорил очень тихо, тише, чем ветер, который завыл в трубе, но сам Г. М. словно стал еще больше на фоне тяжелой серо-черной мебели. За окном кружили снежинки. Беннет снова почувствовал, что проваливается в какой-то кошмар. Ветер сменился, и ему казалось, что в его завываниях можно различить отголоски тех звуков, что он слышал утром.

– Слышите? – вдруг сказала Катарина. – Собака воет.

Это услышали все, но никто не произнес ни слова.

– Прошу меня простить, – произнесла Катарина голосом, лишенным выражения, – уже поздно. Мне нужно переодеться.

Глава семнадцатая

Касательно убийства на абажуре

– Странные у вас идеи, сэр. – Мастерс с непритворным замешательством пожал плечами, потом щелкнул языком и попытался улыбнуться. – Я, как вы знаете, допросил слуг. Все они утверждали, что эльзасская овчарка выла с утра как раз перед… Я очень люблю собак. И что теперь?

Г. М. ущипнул себя за подбородок. Его тусклый взгляд блуждал по комнате, массивное тело выдавало беспокойство.

– Эй? О!.. Ну же! Вот что я вам скажу. Вы с парнишкой идите гляньте, что там с Райнгером. Мне нужно, чтобы он спал сном праведника. Черт, как думаете, чего Поттер добился от этого дворецкого? Я хочу поговорить с ним, а потом осмотреть эту комнату.

В дверь постучали, и он почти дружелюбно кивнул. Инспектор Поттер возвышался над перепуганным Томпсоном.

– Вот, наконец! Вас-то я и хотел видеть. Тише, я вам ничего дурного не сделаю! Вы можете остаться, Поттер. Остальные – расходимся. Вернетесь, когда закончите. Живо! Итак, я хочу знать, что у вас прошлой ночью было с челюстью, Томпсон. Зубная боль – то еще наказание, верно? Так-так. Интересно, удалось ли вам хоть немного поспать? Ну, вы могли вздремнуть, скажем, часа в четыре, в пять…

Это