Мнимая власть безумия - Марина Владимировна Болдова

– Она что, тебя выгнала, Лень? – с удивлением спросила Елена.

– Нет-нет, что вы… Полина… она просто сказала, что ей хотелось бы чувствовать себя дома свободно. Я понял ее, Кира, я для нее – посторонний мужчина. Тем более, я и сам никогда не считал твою квартиру своим домом. Если бы ты пришла в тот день ко мне на свидание в кафе, я предложил бы тебе, уже в который раз, уехать со мной в Белоруссию. А девочкам предоставить возможность жить самостоятельно без твоей опеки.

– Куда переехать, Леня? В твою крохотную квартирку? Для чего? Чтобы доставить неудобства несчастной женщине с больным ребенком? Я бы, конечно, могла ей помочь… – решила разыграть Кира Владимировна мужа до конца – о том, что он живет один, она знала. И не понимала, почему Леонид ей до сих пор об этом не сказал.

– Леня! Да ты признаешься ей наконец или мне это сделать? – с угрозой произнесла Елена, не глядя на нее.

– Кирочка, Ваня умер, а Верочка вышла замуж. Я остался один, – выпалил на одном дыхании муж.

– Я знаю об этом, Леня. Год назад, когда это случилось, Вера звонила мне. Мы с ней так хорошо поговорили. Я рада за нее, она свой крест пронесла до конца. И живет теперь с мужчиной, который не оставил ее, узнав о больном сыне. Только не понимаю, почему ты молчал?

– Не знаю, Кирочка, прости. Ты все эти годы открещивалась от поездок в Минск, я был уверен, что тебе неприятно…

– И долго вы будете жевать эту сладкую вату, друзья? – перебила Елена. – Честное слово, уже приторно тошно от ваших извинений. Кира, ты сказала, что тему закрыли? Значит, закрыли. Что там у тебя в папке? Выкладывай. Хотя нет, введи пока Леню в курс дела, а я к Матвею наведаюсь. Из деликатности он сам за добавкой не придет. Вот такой он, мой внук! – добавила она с гордостью и удалилась.

Как только за подругой закрылась дверь, Кира встала и подошла к мужу.

Что только она не передумала за эту ночь… но к своему удивлению, вся ее обида, даже злость на него, ушли, как только она на миг представила, что его не будет в ее жизни. Ясно так представила, будто наяву – за ним закрывается дверь и все. Больше никогда он не откроет ее своими ключами, не войдет тихо. Бросив в прихожей дорожную сумку, не подкрадется сзади, не закроет ей теплыми ладонями глаза, чтобы потом нежно прикоснуться губами к виску. И только после, когда она встанет, прижмет ее крепко и поцелует в губы. Едва коснувшись, не навязчиво, но с намеком на желание большего, чем этот поцелуй…

«Не будет Лени, зачем жить? Ради Полины, Соланж?» – раздумывала Кира Владимировна.

Вспомнился один разговор с соседкой по палате в кардиологической клинике. Женщину звали Жанной. Заговорили они тогда о детях, выяснилось, что у обеих дочери, рожденные в очень раннем возрасте. И так схожи оказались их с Жанной судьбы, что они подружились, насколько это было возможно в больничных стенах.

«Глупость такая – жить ради детей и внуков. Им это не нужно. Я люблю дочь, она и рождена в любви. Но все же она не я. По-моему, мать должна отпустить от себя ребенка вовремя. Не вытолкнуть в никуда, а отпустить. С одной мыслью – ее сердце и дверь ее дома всегда открыты для него. В любое время, в любую погоду и в любом его возрасте. Пока она сама жива. Держать при себе дитя – это эгоизм. Даже грех – этим мать лишает самое дорогое для нее существо права стать личностью. И дочь или сын так и останутся вынужденным приложением до самой смерти той женщины, которая дала ему жизнь. А что с ним будет потом? Страшно представить… Когда моя Катя уехала поступать в Академию художеств в Питер, ей не было и семнадцати. Я чуть с ума не сошла, спасибо мужу, ни слова упрека. Но зато сейчас Катерина самодостаточная, весьма состоятельная дама, имеет собственную художественную студию. И самое удивительное – легко справляется со своими четырьмя детьми!» – как-то раз поделилась своими мыслями Жанна.

Кира тогда только кивнула – ее Полина уехала в Москву сразу после окончания школы.

«Я отпустила свою дочь, но Божьей милостью не осталась одна надолго, встретив Леонида. Почему не раньше? Выходит, подошло время? И почему я сейчас должна отказаться от него из-за его обмана, скорее даже недоговоренности? Он не врал, преследуя корыстную цель, нет. Берег от правды…», – подумав, успокоилась Кира Владимировна.

– Леня… ты реши сам, нужна я тебе? Мы почти не видимся.

– Нужна, Кирочка… как я буду без тебя… дышать? Поедем со мной в Минск. Прости за молчание годами, я не со зла – боялся, что узнаешь, кто я, и выгонишь. Я должен был быть рядом, хотя бы и редко…

– Я поняла, Леня, – перебила его Кира Владимировна. – Мы с тобой поговорим об этом, но только после того, как Полина и Соланж не будут нуждаться в моей поддержке. Честно говоря, я пока не понимаю, что происходит. Ты ведь даже не знаешь, что погиб муж Полины Филипп Лафар…

Глава 19

Казаринов очень удивился, когда Соланж попросила отвезти их в тот же отель, где погиб ее отец. Он и Полина в два голоса уговаривали ее заселиться хотя бы в другой корпус, но девушка упрямо стояла на своем. В результате Саша, от души сочувствуя Полине, припарковался на стоянке, подхватил чемодан Полины и покатил к стойке регистрации. Он помог им заселиться, сам же решил все же постучаться к мадам Лафар, которая сняла номер этажом ниже. Конечно, рановато, но вдруг да не спится старушке, все же сын погиб, какой тут сон?

Но Луиза Бонье-Лафар, видимо, обладала крепкими нервами, поэтому, как ему сообщила горничная, с вечера как повесила на ручку двери табличку «Не беспокоить», так та висит все там же до сих пор.

Саша решил скоротать время в кафетерии, но все столики были заняты. Тогда он прямиком направился в бар, где прошлой ночью встречались Полина и Юля.

Не успел он устроиться за столиком, как к нему подошел бармен.

– Доброе утро. Я кое-что вспомнил, ваш коллега оставил контакты… вот, хотел уже звонить, – парень достал из кармана брюк визитку Трушина.

– Присаживайтесь. Слушаю вас.

– Спасибо. Вы спрашивали, не заметил ли я время, когда та красотка, ну, которая рыжеволосая, зашла в бар. Так вот, я вспомнил! Точнее, просчитал потом, уже дома. Это было в двадцать