Репродукция драконов - Варвара Устинова

длилась более тридцати лет, продолжительность родов составила два с половиной часа, из которых два часа — схватки, семнадцать минут — потуги. При этом продолжительность беременности у людей составляет девять месяцев, у гномов — два года, у вампиров — полтора года, у эльфов — до десяти лет. Согласно единственному руководству по акушерству драконов, выданному мне в библиотеке Краста, продолжительность беременности у драконов составляет обычно от двух до двадцати лет. Продолжительность родов, в том числе периодов схваток и потуг в данном руководстве не указаны…

За следующие пять минут Малому Совету пришлось заслушать более десяти пунктов, по которым я как маг-целитель знала всё о роженицах иных рас и ничего — о драконах. Когда я перешла к аналогичному списку по новорождённым, они не выдержали.

— Госпожа Иссина, к чему нам все эти лекции? — нервно перебил кто-то из глав. Кажется, это был глава Мортов. Думала, терпение для воинов не менее важно, чем сила.

— Да, мы прекрасно осведомлены о том, что содержится в книгах открытой для не-драконов секции библиотеки, — поддержал коллегу Гримт.

— В таком случае, правильно ли я понимаю, что Малый Совет осведомлён о том, что у знахарки и двух магов, перед которыми поставлена задача принимать роды у дракониц, нет информации о том, как эти самые роды принимать?

— Эм… Ну… Вы всегда можете обратиться за консультацией, — попытался оправдаться Лирт. Ну да, Лирты же лекари, значит, это их оплошность я сейчас подсвечиваю перед всеми.

— И в какой же момент, позвольте поинтересоваться, один из нас должен был бросить роженицу и обратиться за консультацией? К кому и куда нам следовало бежать? Напомню, что от первых схваток до смерти Инги Велрис прошло менее трёх часов. Чудо, что она вообще успела добраться из Гнезда до замкового лазарета.

— Не чудо, а идиотизм, — тихо буркнул Грандимир Вел. Но все услышали.

Повисла неловкая пауза. Всем стало стыдно: главам кланов (я надеюсь) — за их напыщенность и детские игры в «я начальник — ты дурак», сартру — за то, что не контролирует ситуацию и допускает перебранку на Совете, а мне — что ввернула аргумент про смерть Инги, вновь напомнив старику о его утрате.

Очень захотелось спрятаться куда-то, или хотя бы зашуршать лежащим на кафедре свитком. Но вместо этого я посмотрела старику прямо в глаза цвета потухшего изумруда. Говорят, старые драконы — отличные телепаты. Не знаю, так ли это, но даже в мыслях мне не хотелось врать Грандимиру. Я причинила ему эту боль. Я могла помочь Инге, но не знала как. Это моя ответственность, и я буду жить с ней всю оставшуюся жизнь. И сделаю всё возможное, чтобы на мои плечи не легла ещё большая ноша. Старик, не отрывая от меня взгляда, спросил:

— Чего ты хочешь, девочка?

— Я хочу помочь, — в горле засел предательский комок, и голос чуть дрогнул. Надеюсь, драконы этого не заметили. Хотя в такой гробовой тишине на это не стоило и надеяться.

— И что тебе нужно от нас?

— Не задавайте своих вопросов. Отвечайте на наши.

Что тут началось… Шум, гвалт, будто тут собралось не несколько драконов, а стая сорок, ограбивших ювелирную лавку, и теперь делящих добычу. «Какая наглость!», «Чужакам не место в Красте!» (надеюсь, имелось в виду Гнездо, а не весь Краст), «А дальше что: они у нас клыки в ночи будут выдергивать?», «Может, нам для них ещё и пентаграмму вызова демонов начертить?». Делина и Патрик пытались телепатически до меня достучаться, но я закрылась наглухо. Наши сопровождающие уже прикидывали пути к «стратегическому отступлению», то бишь бегству. Мне было плевать. Я смотрела на Грандимира, а старик смотрел на меня.

У вас когда-нибудь было ощущение, будто вас заживо свежуют? Если вы всё ещё дышите, то, скорее всего — нет. А вот у меня было. Этот хрыч не просто сверлил взглядом — он будто потрошил душу, ковырялся в моём разуме десертной вилочкой, силясь найти, распознать обман или хитрость. Блокировать телепатическую связь, особенно в такой стрессовой ситуации, было ещё сложнее, чем её настраивать. Поэтому всё, что я смогла — это не пустить дракона в свои глубинные воспоминания. Так, пару последних лет дала посмотреть. Хочет знать, можно ли мне доверять — этого должно хватить. А вот в детстве и юношестве копаться не позволю.

Через пару минут Грандимир, видимо, удовлетворившись результатами нашего «знакомства», отвёл взгляд и спокойно произнёс:

— Хорошо. Давайте обсудим детали. Как именно мы можем вам помочь?

Гомон быстро стих, а взъерошенные главы кланов, смущённо поправляя одежду, расселись по местам. Да ещё и уставились так, будто это я только что устроила в Зале Советов птичий базар в чешуйчатом исполнении. Да, политика — однозначно не моё. Я откашлялась, перевернула свиток и зачитала наши «требования»: предоставить доступ к закрытой секции библиотеки (договорились, что сопровождать нас туда должен кто-то из членов Малого Совета), разрешить частично делать копии свитков и книг из библиотеки и уносить их с собой (одобрили даже использование записывающих кристаллов; а раньше нельзя было свою манию преследования немного придержать?), устроить нам встречу с лекарями клана Лирт, в том числе повитухами, принимающими роды. Собственно говоря, у нас были только эти пункты. Точно, чуть не забыла:

— Не запрашивать у знахаря и магов отчётов о каждых прошедших родах.

Среди глав кланов снова пошёл шепоток, грозящий перейти в более громкие формы недовольства. Опережая всеобщее возмущение, я пояснила:

— Мы готовы предоставлять Малому Совету отчёты в тех случаях, когда новые сведения могут быть полезны для других дракониц, готовящихся к родам. При этом мы не хотим вводить вас в заблуждение, озвучивая ещё не подтверждённые теории и единичные наблюдения. Постоянные отчёты отнимают и у нас, и у вас много времени: мы пишем их вместо того, чтобы думать над решением проблемы, а вы затем обдумываете наши неподтверждённые пока догадки вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями.

— Это какими, например? — язвительно спросил Гримт.

— Касательно нашей сегодняшней проблемы — например, наблюдать за состоянием беременных дракониц и сообщать об этом нам. Роженицы поступают к нам из Гнезда, но до этого момента они крайне редко посещают лазарет. Получается, что к нам поступает роженица с двадцатью и более годами беременности, а мы об этом периоде ничего не знаем. Даже не знаем, какое было самочувствие у роженицы за день до поступления в лазарет. А это важно для оценки состояния матери и ребёнка.

Кажется, прониклись. Во всяком случае, все согласно закивали, и после уточнения некоторых деталей нас