Смертельный код Голгофы - Филипп Ванденберг

сказала Фелиция. Это прозвучало настолько язвительно, почти издевательски, что Гропиус услышал в ее возгласе одно только недоверие, и уже не в первый раз его охватило сомнение, а умеет ли он вообще врать.

Пока он об этом думал, Фелиция вышла и вернулась, держа в руках письмо:

— Оно пришло на днях с почтой. Сначала я не обратила на него внимания. Но теперь задумалась. — Она вынула письмо из конверта и передала его Гропиусу.

Отправитель — центральный офис банка «Австрия», Вена. В письме было напоминание о просроченном платеже — годовой оплате банковской ячейки номер 1157. В случае неоплаты в течение трех месяцев банк грозился вскрыть ячейку и реализовать ее содержимое. С уважением и так далее.

— Вы знали об этой банковской ячейке? — осторожно осведомился Гропиус.

— Нет, — ответила Фелиция, — мне об этом было известно ровно столько, сколько и о десятимиллионном счете в Цюрихе.

— В таком случае вопрос о содержимом ячейки отпадает сам собой, как и о том, почему он завел сейф именно в Вене.

Фелиция молча кивнула. Помолчав, она сказала:

— Когда вы начали расспрашивать меня о папке…

— Думаю, — прервал ее Гропиус, — что у нас с вами одинаковые подозрения.

— А намерения у нас одинаковые? — Фелиция вызывающе посмотрела на Гропиуса: — Я о том, что мы можем вместе съездить в Вену и прояснить ситуацию.

Гропиус ответил очень сдержанно:

— Извините меня, Фелиция, но мне не кажется, что это хорошая идея!

— Почему нет?

— Ну, хотя бы потому, что мы с вами находимся под постоянным наблюдением.

— Вы имеете в виду полицию? Она уже давно прекратила слежку.

— Нет, я говорю не о ней.

— О ком тогда?

Гропиус сглотнул.

— Когда я был в Берлине, я убедился в том, что за мной следят. В Турине около меня постоянно находились какие-то подозрительные личности. Вы думаете, что в Вене нас оставят в покое?

— Нужно было принять меры предосторожности!

— Да-да, — ответил Гропиус отсутствующим тоном. Замечание Фелиции показалось ему и наивным, и резонным одновременно. Наивным, поскольку они имели дело не с какими-то хулиганами, а с серьезными людьми. Резонным, поскольку он вынужден был признать, что до сих пор не предпринял ничего, чтобы ускользнуть от этого «милого общества» или обыграть его. И чем дольше он об этом думал, тем яснее ему становилось, что ни в коем случае нельзя позволять Фелиции действовать одной.

— А почему бы и нет? — заявил он в конце концов с многозначительной улыбкой. При этом сам он совершенно не представлял, как им следует поступить, если таинственная папка действительно окажется в этом банковском сейфе.

Следующие два с половиной часа они провели за разработкой плана поездки, у которой не должно было быть ни единого свидетеля, при этом Фелиция совершенно неожиданно проявила недюжинную фантазию и тонкое знание психологии.

Путешествия, доказывала она, обычно совершаются утром, значит, им следует выехать вечером и сделать при этом вид, что они вместе собираются пойти на какое-то культурное мероприятие. В опере дают «Волшебную флейту» Моцарта, начало в 19 часов.

Следующим вечером около 18:30 Фелиция и Грегор проехали на джипе Гропиуса мимо стойки подземного гаража оперы. Гропиус припарковал машину рядом с серым «фольксвагеном» с гамбургским номером. Они были одеты так, чтобы ни у кого не возникло сомнения, что они собрались в оперу. Уже десять минут спустя в подземном гараже царила толчея. Этой суматохой Фелиция и Гропиус воспользовались для того, чтобы вернуться к своей машине, переложить два небольших чемоданчика из джипа в серый «фольксваген» — машину, взятую ими напрокат, — и покинуть на ней подземный гараж тем же путем, каким приехали сюда полчаса назад. Через час они уже катили по автобану в направлении Вены.

* * *

Гропиус любил Вену, ее площади и переулки, в которых сто лет назад остановилось время, ряды зданий, на которые наложили свой отпечаток и пышность, и декаданс, элегантную Кэрнтнер-штрассе и замызганные кварталы окраин. И конечно же, кафетерии, в которых вместе с кофе подавали один, два или три стакана воды и свежую газету, и где никогда не возражали, если кому-то вздумалось провести там целый день.

Позвонив из телефонной будки, Фелиция забронировала два номера в гостинице «Интерконти». Почти в полночь они подъехали к отелю, располагавшемуся между городским парком и катком, и, обессиленные, сразу же легли спать.

Во время совместного завтрака на следующее утро Гропиус поймал себя на том, что он тщательно разглядывает каждого, кто входит в ресторан (а их было немного, поскольку в это время, в начале декабря, гостиница была заполнена меньше чем наполовину), и подвергает всех обстоятельному анализу. Но гости были в основном заняты собой или лежавшими на стойках утренними газетами, так что Гропиус с облегчением встретил начинающийся день.

Около десяти утра они вошли в помпезное здание банка на Оперной площади. Вычурная солидность помещения даже состоятельному клиенту внушала ощущение, что он всего лишь жалкий проситель.

Гропиус серьезно заметил:

— Итак, еще раз, что бы ни находилось в этой папке, мы оставляем это в ячейке. И никаких дискуссий на повышенных тонах! Тут все стены нашпигованы камерами и микрофонами.

— Да. Как договаривались, — ответила Фелиция не менее серьезно.

Пока Фелиция предъявляла свои документы, свидетельство о смерти Шлезингера и о наследовании, Гропиус наблюдал за этой сценой издалека, с деланным безразличием. Выяснение личности и прав заняло около 15 минут, после чего Фелиция позвала Гропиуса и указала рукой на строго одетую, черноволосую сотрудницу банка в очках в красной оправе:

— Эта дама отведет нас к банковским ячейкам.

Спускаясь по мраморной лестнице, которая распространяла запах дезинфекционного средства и выглядела так, как будто вела в операционную, они попали в подвальный этаж банка и оказались перед решетчатой дверью. Камеры были в каждом углу и усиливали впечатление, что здесь наблюдают за каждым шагом, записывают каждое движение.

Гропиус волновался и совершенно не замечал душевных переживаний Фелиции. Он ломал голову над тем, что может находиться в этой папке, и какую роль в этой истории играла Вена, почему был выбран именно этот город. Правда, все размышления не приводили к сколь-нибудь значимым результатам. После того как они прошли решетку, служащая банка повернула налево, где за узким коридором располагалось ярко освещенное помещение с сотнями ячеек. Гропиус почувствовал себя совершенно подавленным и угнетенным.

Ячейка № 1157 располагалась в дальнем ряду чуть выше уровня плеча, и черноволосая служащая банка привстала на цыпочки, чтобы открыть сейф, после чего тактично отошла. Напряженно Гропиус следил за тем, как Фелиция вынула алюминиевую кассету. Она была достаточно большой, чтобы в нее