Посох епископа - Наталья Николаевна Александрова

комнату, он сказал, чтобы я убиралась немедленно.

Ну, не драться же мне было… еще накостылял бы, он вообще-то мужик здоровый… Я попятилась к двери, а он кинул в меня альбом, я едва успела его поймать. И взяла с собой.

Да, противно все. Но, как говорила бабушка: подумай хорошенько — и поймешь, что ничего страшного не случилось. Мы не женаты, детей у нас нет, общего имущества тоже нет, так что меня с Артемом ничего не связывает. Наплевать и забыть…

В конце концов я все же заснула, — видно, сказалась усталость…

Мне даже приснился сон, причем очень странный.

Надо сказать, что сны мне снятся редко, а если и снятся, то какие-то бессвязные, бестолковые. Я куда-то еду, причем ужасно опаздываю, теряю билеты, багаж, попутчиков, не могу найти свой поезд…

Или иду на экзамен и в последний момент понимаю, что совершенно к нему не готова…

В этот же раз мне приснилось что-то совершенно непривычное. Причем сон был удивительно подробный и яркий.

Я сидела на жесткой деревянной скамье посреди огромного полутемного помещения. Стены этого помещения уходили в высоту, к стрельчатому своду.

Возле дальней стены был огромный камин, в котором полыхали дрова.

Кроме меня, в этом помещении никого не было, но тем не менее у меня было отчетливое чувство, что за мной кто-то наблюдает. Я всей кожей чувствовала этот взгляд — тяжелый, недоброжелательный…

Вдруг со скрипом открылась тяжелая дверь, и в зал вошел высокий пожилой человек в длинном темно-фиолетовом одеянии.

В руке у него был тяжелый посох с резной серебряной рукоятью.

Опираясь на этот посох, старик подошел ко мне и остановился, сверля меня глубоко посаженными темными глазами.

Затем он заговорил на незнакомом мне языке.

Мой собственный взгляд как магнитом притягивал его посох, точнее — его рукоять. Эта рукоять представляла собой двух свирепо грызущихся серебряных зверей.

Свет упал на рукоять, и на ней что-то ярко сверкнуло.

Приглядевшись внимательнее, я поняла, что ослепительно блеснули глаза серебряных зверей. Должно быть, в них были вставлены какие-то сверкающие камни…

Старик перехватил мой взгляд и что-то резко, гневно проговорил.

— Я не понимаю… — пролепетала я испуганно.

— Скоро поймешь! — четко и внятно произнес он. — Только не было бы слишком поздно!

И тут я проснулась.

В комнате было душно, во рту у меня пересохло, ужасно хотелось пить.

Я встала, прошла на кухню, налила из чайника в стакан тепловатой воды и жадно выпила ее.

Снова, как в сне, я почувствовала на себе чей-то взгляд.

Повернулась в сторону этого взгляда — и увидела то странное растение с волосатыми листьями.

Оно выпило всю воду и приободрилось, волосатые листья распрямились, и у меня появилось странное чувство, будто этот цветок смотрит на меня, смотрит пристально и словно хочет о чем-то предупредить…

И тут я услышала доносящиеся из прихожей странные, подозрительные звуки.

Кто-то определенно копошился в дверном замке…

Я застыла в ужасе.

В голову мне приходили самые дикие, самые неправдоподобные мысли — впрочем, их и мыслями назвать было трудно. Это были какие-то детские, первобытные, полузабытые страхи. Страх перед чем-то бесформенным, безжалостным, чем-то не имеющим имени, чем-то таящимся в темноте…

Я попыталась справиться с этим страхом.

У этих звуков может быть вполне реальное, безобидное объяснение. Может быть, вернулась хозяйка этой квартиры, и теперь она открывает дверь…

Я тут же поняла, что это объяснение не подходит.

Во-первых, хозяйка не заявилась бы домой глубокой ночью. Во-вторых, она, несомненно, открыла бы дверь своим ключом, открыла бы ее быстро и бесшумно — как я недавно. А сейчас кто-то уже целую минуту ковыряется в замке и все еще не может его открыть…

Я покосилась на странный цветок, как будто ждала от него поддержки или совета.

Цветок еще больше распрямился и повернул свои бесформенные листья, похожие на корявые ладони, в сторону прихожей, в сторону доносящихся оттуда звуков…

Повинуясь неясному, неосознанному порыву, я схватила горшок с цветком, который оказался неожиданно тяжелым, и метнулась к входной двери.

И как раз в это мгновение дверь открылась, и на пороге появилась человеческая фигура.

В прихожей было темно, а на лестничной площадке горел какой-никакой свет, и этот свет тусклым призрачным ореолом окружил фигуру незнакомца. Это был мужчина, довольно высокий и крупный. Должно быть, он еще не видел меня — я стояла в темноте, к которой его глаза еще не привыкли.

Незнакомец проскользнул в дверь и обернулся, чтобы закрыть за собой дверь квартиры…

И тут я обрушила на его голову злополучный горшок с цветком — больше у меня под рукой ничего не было.

Незнакомец издал утробный хрюкающий звук и рухнул на пол, не подавая никаких признаков жизни.

Я испуганно попятилась, удивленная и ошарашенная неожиданным эффектом своего удара.

На какой-то миг меня охватил неожиданный восторг от того, что я смогла одним ударом свалить здоровенного мужика. Но в следующее мгновение на смену восторгу и гордости пришел ужас.

Неужели я его убила?

Только этого мне не хватало в придачу ко всем моим неприятностям! Нет, этого просто не может быть! Я никогда не отличалась большой физической силой — и чтобы одним ударом убить рослого мужчину? Быть такого не может!

Тем не менее вот он — лежит перед дверью бесформенной грудой… Ну да, горшок был тяжелый, земля впитала всю воду, но неужели от одного удара этот тип окочурился?

Я заставила себя разглядеть его более внимательно. Ничего особенного, довольно крупный, как я уже говорила, — небось гамбургеры любит. Черты лица грубые, как топором вырубленные. Нос картошкой, лоб низкий, глазки маленькие, щеки свисают, как у старого бульдога, выбрит плохо, — как бабушка говорила, лицо нечистое…

Было странно, что такой здоровый мужик лежит не шевелясь. Неужели он все-таки мертвый?

Проверить пульс?

Но мне страшно было до него дотронуться…

Я метнулась обратно на кухню — набрать воды и плеснуть в лицо этому таинственному незнакомцу. Может быть, таким нехитрым способом мне удастся привести его в чувство?

Тут же пришла в голову встречная мысль: если он придет в себя, он наверняка нападет на меня, и неизвестно, чем это закончится… Так, может, не трогать его совсем? С другой стороны, он что, так и будет тут валяться?

Мелькнула жалкая, трусливая мысль: схватить в охапку одежду и сумку и бежать из этой квартиры. Но что я скажу Алене, ведь ключи-то ей надо вернуть…

Значит, прежде чем приводить его в чувство, нужно этого типа связать…

Я выдвинула один за другим кухонные ящики и в одном из них нашла моток бельевой веревки.

Прихватила этот