Смерть в изумрудных глазах - Анна и Сергей Литвиновы

Но сестра — чисто из принципа — икру попробовала. А еще заказала себе в ресторане солянку рыбацкую и бефстроганов из оленины с шампиньонами. Митя, Таня и Дима тоже набрали деликатесов.

День будний, время вечернее, северное сияние отменили — ресторан был пуст, и официант с удовольствием останавливался поболтать.

Еда оказалась достойная, но детям не терпелось приступить к исследованию разрушек — их, пока ехали по поселку, встретилось немало. Садовникова, в принципе, и сама всегда готова полазить, но сейчас, после тряской дороги, ее разморило. Плюс Дима — хотя Татьяна настаивала, что на обратном пути поведет машину сама, — сказал, что он шовинист, и заказал для спутницы сет сибирских настоек на медвежьей желчи, морошке, сабельнике и черном тополе. После них куда-то идти ей совсем расхотелось.

Ситуацию, к счастью, разрешил официант:

— Хотите, я ребяткам гида дам? Сын мой, Валюха. Ему семнадцать, но очень взрослый и ответственный товарищ. И заброшки покажет, и озеро наше.

В обычной ситуации Таня вряд ли позволила бы своим подопечным где-то лазить под руководством неизвестного ей подростка. Но настойки притупили бдительность. Да и Дима счел идею отличной:

— Пусть пока сами погуляют, а мы потом присоединимся.

Валюха — степенный, полненький паренек — первым делом проверил, что обувь у Мити с Лизой удобная и перчатки имеются. Потом вручил каждому по фонарику: «С освещением у нас в поселке не очень». И Таня окончательно успокоилась.

А официант — лично от себя — принес очередную настойку. В этот раз «Зелье ведьмы» — хреновуху с медом.

— Если они п-проиграют завтра — отвечать т-ты будешь, — предупредила Садовникова Полуянова. Язык у нее слегка заплетался.

— Да ладно, — усмехнулся тот. — Ты ведь психолог и сама прекрасно знаешь: яркие эмоции только способствуют победам.

— А вдруг они с-свалятся с какой-нибудь крыши?

Но официант даже обиделся:

— У меня Валюха в настоящие экскурсоводы готовится. Ниоткуда они не свалятся. Безопасность превыше всего.

* * *

Дети вернулись через полтора часа. Перепачканные, с обветренными лицами и чрезвычайно довольные.

Снова сели за стол, пили горячий чай, вдохновенно рассказывали о своих приключениях. На озере Кенетъявр им якобы встретился сам великан Куэл — «он тут везде хребты и скалы построил». Из заброшенной пятиэтажки прихватили «сувениры»: Митя нашел школьный дневник за 1986/87 учебный год, Лиза — страшную одноглазую куклу-пупсика.

— И мы даже заблудились немножко, хотя Валя тут все вдоль и поперек знает. Но он сказал: когда полярная ночь, дело обычное. Это Кидун, северный бог, нас специально путал, чтобы кругами ходили!

Официант (Валин отец) с удовольствием выслушивал их восторги.

Но Тане показалось, юный экскурсовод слегка переборщил, потому что восхищались оба несколько чрезмерно. И выглядели слегка напуганными. А у Мити, приметила, руки чем-то черным вымазаны — хотя, понятное дело, перед едой ходили мыть.

— Это что у тебя такое неотмываемое?

— А… э… это я в краску влез. На разрушке.

— Откуда там краска?

Смутился, покраснел:

— Ну, видно, ремонт кто-то делал и бросил банку начатую. А я случайно вляпался.

Перевела взгляд на Валю, подметила — тот, несомненно, напрягся.

Явно какой-то еще экстрим добавил парень в экскурсию, но подопечным рассказывать запретил. Ладно, главное, что оба целы. И чтобы не простудились.

— Что, Танюш? Пойдем и мы — познакомимся с Кидуном? — предложил Полуянов.

Однако время близилось к семи вечера, да и поселок, пока проезжали на машине, Садовникову не слишком впечатлил. Поэтому сказала:

— А давайте лучше домой? Завтра опять вставать рано.

* * *

Митя старался не иметь от тети Тани секретов. И в любых хулиганствах, считал, выгоднее признаваться в собственной версии — до того, как о них из школы или теннисного клуба сообщат. Сейчас тоже хотел все рассказать — ладно, пусть не при Вале, а по дороге в Мурманск. Но Лиза настояла: надо молчать. Экскурсовод им сказал: нельзя, статья уголовная. Да и зачем каяться, если все равно никто не узнает? У нас не Москва, камер на улицах нет.

Плюс начнешь болтать — а тетя Таня ведь проницательная, ощущение, будто методики допроса тоже на своем факультете психологии изучала. Статью (сам Митя считал, не очень-то она уголовная, максимум мелкое хулиганство) — ладно, ему простит. Но ведь выведает и остальные подробности, а когда узнает, что чуть не погиб — миллиметры решили дело, — понятное дело, начнет трепыхаться. И зачем зря человека нервировать?

Промолчал. Но когда приехали в гостиницу и Садовникова мигом погнала их в постели, долго ворочался, не мог уснуть. Татьяна поднималась, щупала тихонько лоб (Митя старательно имитировал дыхание спящего), так что вертеться перестал. Лег на бок, уставился в стену — едва закрывал глаза, перед ними снова мелькали страшно слепящие фары и опять накатывал дикий ужас. А когда часа три промучился, к сегодняшним переживаниям прибавилась и тревога: как все завтра на корте пойдет? Митя, пусть утверждал, что ему без разницы, сколько спать, давно заметил зависимость: когда голова светлая, игра гораздо легче складывается.

Уснул в итоге сильно позже полуночи, а в шесть утра прозвонил будильник. Обычно в ванную шел первым — давал Лизе еще немного понежиться, но сегодня попросил: «Можно, сон досмотрю?» Она сразу вредничать начала: «Я тоже свой не досмотрела!» Хотя — Митя-то видел — вырубилась сразу после отбоя. Девчонки — они и есть девчонки, даже самые лучшие.

Затевать склоку не стал, поплелся умываться. Снова попробовал стереть краску с рук — не получилось. (Как сказал Валя, «единственная улика».) Но если вчера казалось, что мелкое хулиганство, потом — несчастливая случайность, сейчас, после ночных раздумий, совсем затревожился: вдруг, в самом-то деле, ситуация куда серьезнее?

И тетя Таня, как назло, — нет бы ругаться, что он копается, — спрашивает сочувственно:

— Митюш, тебя беспокоит что-то?

Что оставалось? Только опять соврать:

— Не, все норм. Это я задумчивый, потому что план на игру составляю.

Хотя про соперника сегодняшнего не знал ничего, и как его прижимать — только на корте будет понятно. Но тетя Таня, к счастью, в теннисе не слишком разбиралась, поэтому поверила.

* * *

Дети сегодня оба проснулись не в духе, огрызались, вредничали, бесконечно долго собирались. Таня изо всех сил пыталась вернуть им боевой дух и, когда все-таки смогла расшевелить, чувствовала себя хуже выжатого лимона. Прав, вероятно, Гай: когда турнир, лучше спокойный режим без всяких ярких эмоций.

Отправила наконец обоих на корт, выдохнула с облегчением. Пока шла разминка, пошла взять себе кофе. Над стойкой кафе — телевизор, по нему